Мультики - Елизаров Михаил Юрьевич - Страница 6
- Предыдущая
- 6/47
- Следующая
Звучало это очень забавно и, чего греха таить, заманчиво. Понятно, что голая грудь под шубой была рассчитана не на школьников, а на взрослых дядек, с которыми, что вполне логично, могли возникнуть взрослые трудности. Но и деньги-то светили другие — не детские.
— А у нас, кстати, и кандидатуры подходящие есть, — задумчиво произнес Куля.
— Кого ты имеешь в виду? — спросил Лещ.
— Ну, Светка и Аня, — ответил Куля. — А что? Сиськи у обеих в порядке.
— Я думаю, если им пообещать половину… нет, половину им жирно будет, — сказал Лысый, — если им треть от навара пообещать, они согласятся…
— Вот и решайте, пацаны, — засмеялся Лещ. — Борман вам классную тему подкинул. Хватит вам полтинники у малолеток сшибать. Надо заниматься серьезным бизнесом…
А через неделю Борман попал в больницу с тяжелыми черепно-мозговыми травмами. Его «постелили» в видеосалоне ДК строителей. Я сам видел, как это произошло. Мы небольшой компанией пришли на Фредди Крюгера II. В тот вечер я с Боней и Тошей — Малой, Подлый и Нервный — удачно стрельнули денег и решили посмотреть ужасы.
Мы уже заняли места перед телевизором, когда в салоне появился Борман. Он подмигнул нам, затем подошел к владельцу видеосалона и начал с ним о чем-то беседовать. Разговор явно не клеился. Лицо Бормана перекосила злая и неуверенная улыбка — я понял, что он растерялся. Пока он общался с владельцем, в зал зашли еще пятеро мужиков. Они выстроились позади Бормана. Он тоже их заметил, что-то сказал, хозяин пожал плечами. Борман говорил, медленно отступая к маленькой сцене, на которой был установлен стол с телевизором и видеомагнитофоном. Мужики и владелец салона не торопясь шли за Борманом. Вдруг Борман легко вскочил на сцену, резким толчком повалил со стола телевизор, а упавший видак крепко припечатал ногой, так что сделалось ясно, что Фредди Крюгера II на сегодня не предвидится.
Борман развернулся к набегающим врагам и со своего возвышения стал отбиваться ногами. Мы тоже повскакивали со своих мест, чтобы кинуться ему на помощь. Борман крикнул: «Мелкие — не лезть! Мое дело!» — и мы замерли на месте. Борман еще минуту успешно раскидывал нападавших, но против шести противников он был бессилен. Кто-то поймал его за ногу и стащил со сцены.
Упавшего, его избивали, он лежал, скрючившись, на полу. Месили долго, минут пять, а потом, даже когда он не шевелился, кто-нибудь, потирая ушиб на лице или туловище, куда пришелся ботинок Бормана, снова возвращался к его неподвижному телу, пинал, а салонная кассирша верещала: «Хватит, вы его убьете!» — затем Бормана вынесли, а кассирша вызвала «скорую».
Мы догадывались, что Борман и Лещ давно хотели взять под свой контроль видеосалон. Они уже запугали владельца, и тот был готов платить им небольшую дань, но в последний момент передумал и нанял специальных людей. В итоге Борман оказался в больнице с серьезными травмами. На следующий день Лещ облил бензином и поджег красную «восьмерку» владельца видеосалона, сам же благоразумно скрылся из города.
И мы остались без старших. Теперь всем заправляли Куля и Лысый. Они и договорились с Аней по поводу «мультиков». Она соглашалась работать за половину от выручки. Куля пытался торговаться, говорил, что дело новое, незнакомое и может вообще не выгореть, но Аня была непреклонной, сказав, что по-хорошему она вообще может потребовать денежную компенсацию за каждую прогулку впустую. И мы, подумав, приняли Анькины условия — в конце концов, все завязывалось на ней.
Первый раз мы вышли на промысел в канун Нового года. Куля справедливо предположил, что на праздник вечером будет много пьяных, и мы отоваримся по полной программе. Он не ошибся.
Для начала мы выступили всей компанией: Куля, Лысый, Тоша, Паша Конь, Шайба, Боня, Тренер, Козуб, Шева и я. Одевались как для драки — во все удобное. На мне была легкая, из черной мешковатой материи куртка на синтепоне с отстегивающимся капюшоном — я его заранее отцепил, чтобы не мешал, а на ноги обул любимые подкованные ботинки с очень твердыми носами. В карман я сунул вентиль от пожарного крана — он вполне заменял кастет, им легко крушился твердый силикатный кирпич. Тоша на всякий случай вооружился выкидухой, а Паша Конь спрятал под куртку нунчаки, сделанные из ножек табуретки. Конь, правда, все равно не умел работать этими нунчаками, взял для виду. У Шайбы была чугунная фигурка космонавта — маленькая статуэтка размером чуть поменьше чекушки, гладкая, словно матрешка, но практичная для боя — такой можно было приложить как молотом. Шева захватил солдатский ремень со свинцом в пряжке. Одет Шева был беднее всех — в обычный стеганый ватник, как у строителей. Ватник был достаточно теплым, но делал руки неповоротливыми. Единственное, он был коротким и не стеснял ноги, так что Шева вовсю мог работать своими кирзачами, вполне подходящими для боя. Они уж точно были лучше, чем Бонины «дутики» на поролоне, может и более теплые, но бессовестно смягчающие удар.
Аня надела шубу из коричневого «Чебурашки». Грудь Аня оставила полностью голой, на ногах были колготки, но без поддетых трусов, так что сквозь капрон просвечивал заросший лобок, до смешного похожий на какого-нибудь Карла Маркса, отправившегося на разбой с чулком на голове.
Мы решили покинуть нашу панельную окраину и попытать счастья ближе к центру — там было много тихих улиц. Мы понимали, что чем меньше будет свидетелей у нашего представления, тем лучше.
В центр мы приехали на метро. В это время Аня была в свитере и юбке, а когда мы вышли на промысел, она в первом подвернувшемся подъезде сняла их и сложила в сумку, которую повесил себе на плечо Шева. Там же лежала бутылка водки — Ане для согрева. Впрочем, вечер был не холодный.
Центр, перетянутый вдоль и поперек праздничными гирляндами, сверкал как новогодняя елка. Быстрые потоки машин разлетались от перекрестков, оседая оранжевыми бенгальскими брызгами на магазинных витринах. В дымчатом свете фонарей кружили снежные стружки, покрывая нежной голубой искрой вялый городской снег. Вдоль тротуаров узкими лентами вились горчичного цвета песчаные дорожки. Повсюду валялись затоптанные картонные гильзы хлопушек в окружении бесцветных россыпей конфетти. Звучала музыка, приглушенная окнами, так что наружу пробивался только глуховатый ритм, без мелодии и голоса.
За памятником Ленину стояла городская ель — сварной скелет из труб, в растопыренные пазы которого втыкались маленькие елки, изображающие густые ветви. Венчала составную громадину красная звезда. Нижние «ветки» вместо елочных игрушек были украшены надувными клеенчатыми мячами, с которыми обычно летом играют дети на пляже. Боня оторвал один мяч, и пока мы шли по парковой аллее, то гоняли этот мяч, почти такой же невесомый, как пустой полиэтиленовый пакет.
Сразу же возникла непредвиденная проблема. Наша компания отпугивала одиноких прохожих. Завидев нас, люди сворачивали в переулки в сторону многолюдного проспекта или скрывались в подъездах. Мы безуспешно бродили больше получаса, и Лысый разумно предложил разделиться: он и Куля останутся с Аней, а мы должны идти метрах в двадцати поодаль — может, тогда от нас не будут шарахаться.
Хитрость сработала, уже через пятнадцать минут мы выловили первого клиента. Это был мужик лет сорока, он явно чуть принял и возвращался домой или, наоборот, направлялся в гости, чтобы продолжить гулянье. Он был в приподнятом настроении, шел и напевал, чуть помахивая портфелем, как школьник.
Начало этой сцены я видел издалека. Аня распахнула полы своей шубы и стала похожа на летучую мышь. Мужик остановился. На его лице застыло глупое удивление.
— Мультики видел? — спросил Куля.
— Что? — переспросил мужик, водя по нам тревожными, быстро трезвеющими глазами. Он поднес руку к своей ондатровой шапке, словно хотел убедиться, что она еще на голове.
— Ну, мультики, — повторил Куля и сделал руками движение, точно вылезал из шкафа и открывал одновременно две дверцы. Кивнул в сторону Ани. Та улыбнулась и снова на миг распахнулась.
- Предыдущая
- 6/47
- Следующая
