Отравленный отпуск - Карасик Аркадий - Страница 24

• Предыдущая
• 24/40
• Следующая

— Санаторий есть санаторий, — тихо промолвила она. — Здесь люди раскрепощаются, пытаются забыть о тяготах сегодняшней действительности, о семейных неполадках, материальщине… Поэтому я не осуждаю Людмилу…

— Соседка по комнате?

— Да… Болтлива до дикости. Знакомы с ней всего несколько часов, а она успела выложить всю свою биографию. Начиная от рождения и заканчивая приездом в санаторий.

— И как тебе жизнеописание? Представляет интерес или — отштампованное и размноженное?

— Скорее — наспех придуманное. Жена крупного политического деятеля, который попутно занялся бизнесом. Выболтала, что путевка куплена за наличные, без скидок и профсоюзных дотаций.

— У нас с тобой путевки тоже не дармовые, — счел нужным подчеркнуть я, — Вернее, у вас с Венькой… Прости, Лена, вырвалось…

— Знаешь что, милый, не валяй дурака, — неожиданно вспылила Крымова. — Веньки уже нет и не будет. Поэтому не нужно изображать вселенскую скорбь и лить слезы… Мертвым — могилы и, живым — жить и радоваться тому, что их не закопали вместе с умершими… А ведь могли и закопать. Те же бандюги, захватившие больницу…

Вообще-то, по большому счету с Ленкой можно согласиться. Если бы родственники и друзья умерших до конца своих дней скорбили по ушедшим в мир иной, жизнь бы на Земле прекратилась, моря-океаны вышли из берегов, вулканы разодрали земную твердь. И в части того, что мы с ней чудом избежали захоронения рядом с Венькой — тоже справедливо.

Все — так. Только одно вызывает противодействие: Ленкины рассуждения не стыкуются с мыслями, которые должны обуревать безутешную вдову. Не может самая циничная женщина так думать и, тем более, говорить. Даже если она не любила мужа, даже если ненавидела его — все равно ненормально.

— … тем более, что Веня умер почти без мучений…

Ничего себе — без мучений! Я вспомнил, как прижимал к полу содрогающееся в конвульсиях тело Крымова, как он изрыгал пену, заходился в мучительных криках и стонах. И это женщина именует «почти без мучений»?

— … неизвестно, что произошло бы с Крымовым, захвати его в больнице алчные бандиты. Узнав, что в их руки попал богатый человек, миллионер, пытали бы, рвали кусачками, жгли огнем… Брр! — содрогнулась Лена, видимо, вспомнив, что нам довелось пережить. — Поэтому все, что не делается — все к лучшему, — философски завершила она людоедский монолог.

— Давай поговорим откровенно, — предложил я. — После того, как мы с тобой расстались, нам не приходилось откровенно беседовать. Поэтому мне неизвестно, как ты жила с Венькой, что между вами было: мир да любовь или — вражда.

— Понимаю, что тебя интересует. Только не знаю, зачем это нужно? — Лена помолчала, собираясь с мыслями, видимо, решая, в чем признаться, а что утаить. — Впрочем, скрывать мне нечего, — снова несколько минут молчания. — Одно скажу: как мужчина Крымов меня не интересовал, с тобой было… намного лучше, — ангелочек смутился, даже покраснел и отвел взгляд в сторону.

— Почему же ты тогда…

— Этот вопрос мы уже обсуждали и я не вижу необходимости возвращаться к нему…

Действительно, причины её ухода к Веньке мы обсуждали. Отлично помню ту «разборку». Однако, мне тогда показалось, а сейчас я почти уверен, дело не в том, что меня могли убить, оставив супругу без средств к существованию. Причина, скорей всего, таится в моей нищете и крымовском богатстве.

— Ладно, замнем для ясности, — легко согласился я. — Так что же произошло между тобой и Венькой?

— Ничего особенного. И дело не только в том, что любовный партнер из Крымова — никакой… Как бы выразиться получше, с Венькой не о чем было говорить. Литературой не интересовался, культурой и не пахло. Одна единственная тема — бизнес, деньги, проценты… Тоска смертная!

Сейчас она не играет и не маскируется — говорит голую правду. Общаясь с Крымовым, я тоже мучился. О чем бы мы не говорили: о политике, бабах, новостях культуры, аномальных явлениях — все это он сводил к деньгам.

— Даже в постели, прости за откровенность, — бизнес…

Лена снова жарко покраснела.

Очередное преображение! Если раньше я видел перед собой до предела циничную дамочку, легко рассуждающую по поводу гибели мужа, радующуюся его смерти «почти без мучений», то теперь проявилась из прошлого голубоглазая, беззащитная пигалица, ангелочек, почему-то лишенный трепещущих крылышек. Та самая девочка, которую я отбил у хулиганов.

Но сейчас я меньше всего думал о «крылышках». Подкрадывался к потаенным мыслям вдовы, как кошка к беспечному воробью. Физически ощущал напряжение человека, контролирующего каждое свое слово, рассчитывающего каждый жест и каждую гримасу.

— Как же ты смогла столько времени прожить с роботом, запрограммированном на деньгах? — посочувствовал я, пытаясь расслабить собеседницу, заставить её приоткрыться. — Вернулась бы ко мне, — закинул я удочку с легко просматриваемой леской.

Своего добился — женщина окатила глупца презрительным взглядом. Дескать, и этого твердолобого идиота она любила?

— Я уже говорила — наивен ты не по возрасту и не по… профессии. Сыщик мне не пара, не собираюсь оставаться безутешной вдовой с нищенской компенсацией за героически погибшего мужа…

— Но ведь осталась?

— Да, осталась, но не безутешной и не нищей…

— Рассчитываешь на завещание? А есть ли гарантия что оно существует? Венька всегда был шутником, вполне мог подшутить в последний раз.

В ответ — новый, еще более презрительный взгляд.

— За кого ты меня принимаешь? Перед от»ездом в Пятигорск Крымов пересоставил завещание, сделал меня единственной наследницей. Признаюсь, добиться этого было очень и очень трудно.

Лена откинулась на спинку скамьи, забрсила на неё тонкие руки. Полушария небольших грудей поднялись, наглядно демонрируя «трудности», которые ей пришлось пережить в «сражении» с мужем.

Ангелочек снова превратился в бесстыдную распутницу.

— Конечно, я выщла за Крымова, не думая о его богатствах, — спохватилась она. Будто набросила на краешек случайно открывшейся истины черный, непроницаемый полог. — На первых порах я действительно увлеклась перспективным, целеустремленным человеком. Потом поняла — в очередной раз ошиблась…

Я добился поставленной цели. Разговор можно завершать. Главное ясно — Крымов пересоставил завещание а пользу супруги.

Третья версия, если и не вытеснила двух первых, то изрядно их пощипала. Я не отказался от подозрения в адрес проводницы и Ларина, нет, но они перестали быть первостепенными, отодвинулись на второй план, изрядно потускнели.

Правда, третяя версия, получившая, наконец, название — наследство, имела множество темных пятен, которые предстояло убрать.

Самое темное — налет на больницу в Майском. Он явно не вписывается в набросанную мной схему, не поддается попыткам подогнать или хотя бы элементарно об»яснить.

Похоже, без помощи со стороны не обойтись. И появится эта помощь только с одной стороны — от Витюни Ваютина.

Звонить в местный уголовный розыск — будто в соседнюю галактику. То — гробовое молчание, наглядно демонстрирующее состояние связи в Пятигорске, то — непрерывные короткие гудки, унылые, как погребальный перезвон колоколов на кладбище. Случайно пробьешься — никто не подходит. Короче, меропрятие, отнюдь не укрепляющее нервную систему.

Промаявшись почти час, я решил оставить в покое телефон и навестить ближайшее отделение милиции.

Встретили меня не с распростертыми об»ятиями. У дежурного на лице — смесь зверской скуки и досады. Кажется, до моего появления он мирно дремал… Значит, оперативная обстановка в Пятигорске — на высоте. В том же Козырьково не задремлешь, не дадут.

— Старшего лейтенанта Ваютина? — дежурный наморщился. — Такого в нашем отделении нет…

— Я спрашиваю не о вашем отделении — о городском угрозыске!

— А я вам не справочное бюро! — окрысился дежурный. — Если — происшествие, пишите заявление — разберемся и без угрозыска…

• Предыдущая
• 24/40
• Следующая