Журнал «Если» 2010 № 3 - Резанова Наталья Владимировна - Страница 34

• Предыдущая
• 34/75
• Следующая

Встреченный кобольд возился в опасной близости от одной из ловушек. Темно-красное облако нечеловеческой магии окутывало его, так что я сразу понял, чем занята тварь. Он переделывал настороженную Галианом ловушку так, чтобы она пропускала кобольдов и убивала людей. Работал он весьма ловко и умело, должно быть, среди своих он считался изрядным колдуном.

Некоторое время я, не вмешиваясь, наблюдал за его деятельностью, а потом одним движением стер неудачную западню вместе со всем, что успел привнести в нее хитроумный кобольд. Это была моя первая попытка колдовать внутри Оси, проявлять собственную силу, которую я до этого тщательно скрывал. И вновь все обошлось, магическая суть ловушки немедля растворилась в могучем потоке, лишь легкое облачко мути долю секунды виднелось там, где только что красовалось хитроумное творение двух магов — человеческого и подземного.

Значит, можно колдовать, слившись с Осью, и остаться при этом целым. Это открытие многое меняет в моих представлениях и требует осмысления.

Кобольд, убийственное произведение которого неожиданно исчезло, немедленно замер, потом осторожно повел носом, стараясь понять, что случилось.

Кобольды ничуть не похожи на людей, скорее, они напоминают гигантских бесхвостых крыс о восьми лапах. Тело их покрыто жестким волосом, скользким и не намокающим в воде; наверное, они смазывают свои шкуры какой-то дрянью. Все четыре пары лап кончаются длинными пальцами: кобольды одинаково ловко орудуют как передними, так и задними конечностями. На головах шерсти почти нет, зато от самого носа к шее тянутся ряды слуховых отверстий, напоминающих жабры миноги. Чуткий нос окружен венчиком упругих длинных усов, которыми кобольд ощупывает дорогу и при помощи которых «рассматривает» интересующий его предмет. Костей у кобольдов нет, одни только хрящи, гнуткие и упругие. Такое устройство позволяет кобольдам просачиваться сквозь щели, где застрянет и вдесятеро меньшее существо.

Чем они питаются в своих глубинах, я не знаю, но каннибализм, вопреки расхожему мнению, не практикуют, слишком уж редки встречи людей и кобольдов, слишком несхожи и отвратительны друг для друга две расы. Рудокоп, которому посчастливится зашибить киркой кобольда, станет его жрать? Нет, конечно! А почему кобольды должны вести себя иначе? Для них люди тоже отвратительны, а такое не едят.

Кобольд, за которым я наблюдал, смешно топорщил усы, всем нечеловеческим видом выражая совершенно человеческое недоумение. Я усмехнулся и щелкнул его по мокрому носу.

В то же мгновение меня вышвырнуло из Оси с такой силой, что едва не размазало по ледяной стене.

Очухался нескоро и с большим трудом. Ноги не держали, а ползти по холодному проходу в свою нору не было сил. Ясно же, что не доползу, замерзну на полпути. Оставаться в камере — тем более замерзну. Но и ползти в Ось после той взбучки, что я получил, казалось чистым безумием.

В моей жизни всегда было много безумия, а в последние дни — особенно. И я, обтирая одеждой угольные метки, пополз туда, где только что едва не погиб. Главное — не стереть последнюю метку, очерчивающую круг у самой Оси.

Конечно, была вероятность, что я немедленно получу второй щелбан, может быть, даже посильнее первого, но в этом случае мои мытарства закончились бы, пусть не безболезненно, но быстро.

Ось Мира встретила меня прежней стремительной незамутненностью, словно и не давала мне только что по башке. Но теперь я знал, чем рискую, пытаясь нарушить законы вселенской гармонии. Все сущее гармонично, каким бы безобразным ни казалось оно узкому человеческому взгляду. Вздумай я убить кобольда, скорее всего, от меня просто ничего бы не осталось. А так я, хотя и побитый, вновь был в Оси, а напуганный кобольд улепетывал, просачиваясь сквозь трещины, которыми была окружена рудная жила.

Преследовать его я не стал: кто знает, до каких пор допустимо вмешательство в чужие дела? Зато я уничтожил все ловушки, которые были перенастроены вражескими магами. Я уже знал, что это можно делать безопасно.

Отныне и навсегда: сначала разузнать все, что возможно, и лишь затем действовать, стараясь не совершать резких движений и необдуманных поступков!

Я на время оставил кобольдов; это слишком гадкие существа, чтобы, имея дело с ними, не совершать резких движений. Прежде я решил поглядеть, что не так делал с Риверской банкой. Ривер — это не земля, не остров и вообще не часть Истельна. Это обширная мель неподалеку от морского побережья королевства. Как всегда бывает на морских банках, там ловится много рыбы, но не это главное. Беда в том, что на отмели, на каменных зубах Риверской банки, лишь немного прикрытых водой, гибнут корабли. Рыбацкие суденышки — пореже, тяжелогрузные купеческие суда — гораздо чаще. Осадчивое судно садится на мель, пропоров каменным зубом раздутое брюхо трюма, после чего волны быстро растреплют пленный корабль. Чтобы сняться с мели, судно стараются облегчить: за борт летят улов и товары, но помогает это не всегда.

Купеческие суда в основном гибли истельнские или имевшие с Истельном деловые связи. Я обещал негоциантам помощь, тем более что никаких трудностей здесь не предвиделось. Поднять участок дна так, чтобы образовалась скала, которую не заливают приливы и не захлестывают бури, и поставить там маяк, указывающий кораблям правильный путь. К несчастью, простенькая задача оказалась из числа невыполнимых. Дно неизменно обрушивалось там, где я намеревался возвести скалу, и тут же выпирало каменным горбом в том месте, где еще вчера безопасно проходили купцы и промышляли рыболовецкие суденышки. Блестящая идея — малой кровью помочь своим и соседям — обернулась серьезной проблемой.

И вот теперь появилась возможность выяснить, что же там происходит. Не скажу, чтобы я чувствовал сильную благодарность столичным купцам, многие из которых участвовали в мятеже, но, как я уже говорил, обещания надо выполнять, и я их выполню. И только после этого начну наказывать виновных.

Смотреть сквозь землю могут многие… но всего на три аршина. А если хочется заглянуть глубже, то здесь не помогает самая изощренная магия. Хочешь зреть подземные тайны — изволь спускаться туда въявь. Кстати, заветные три аршина, на которые якобы видит всякий колдун, объясняются очень просто. Три аршина — глубина могилы, поэтому в поговорку вошла именно эта цифра. Некоторые могут не только в могилы заглядывать, им подвластны и большие глубины, но предел тем не менее обозначен, и от трех аршин он отличается несильно. На сто аршин заглянуть не может никто… кроме наблюдателя, сроднившегося с Осью Мира.

Зрелище, открывшееся при взгляде на недра Риверской банки, оказалось внушительным и прискорбным. Весь скальный массив не держался буквально ни на чем. Бесчисленные залитые водой пустоты и тонкий, изъеденный соленой влагой камень. Все это должно было непрестанно рушиться, порождая землетрясения и гигантские волны, которые опустошили бы окрестные побережья, и в первую очередь, гавань Мальца.

Остановить цунами, когда подводное землетрясение уже произошло, — задача чудовищно сложная. Конечно, Мальц я бы сумел прикрыть, но рыбачьи поселки на побережье были бы обречены. Теперь все эти удовольствия свалятся на голову Галиана, а сумеет ли он сделать хотя бы то, что сделал бы я?

Злорадства я не испытывал. Конечно, приятно, когда у твоего врага беды, трудности и несчастья, но только если при этом не гибнут рыбаки, портовые грузчики и их семейства. И я продолжал рассматривать пустоты Риверской банки, думая уже не о том, как отомстить Галиану, а как спасти невинных.

А посмотреть было на что. Весь подводный массив оказался пропитан магией: чуждой, нечеловеческой, злой. Эта сила была отлично знакома мне: в Прорве, где я добыл зародыш Черепахи, ее было еще больше. Багровая магия кобольдов! Я и не думал, что эти существа способны жить не только под землей, но и в воде. А тут сыскалась еще одна прорва — не меньше первой. Теперь понятно, почему маяки, выстроенные мною, так целенаправленно уничтожались! Ну и зверушки! Хотя какие они зверушки, они ничуть не глупее людей, они просто иные.

• Предыдущая
• 34/75
• Следующая