Журнал «Если» 2010 № 3 - Резанова Наталья Владимировна - Страница 67

• Предыдущая
• 67/75
• Следующая

Кроме того, начиная с конца шестидесятых, Олдисс на пару с закадычным другом Гарри Гаррисоном постоянно затевал различные международные проекты. Их целью было «наведение мостов» между двумя почти не соприкасавшимися тогда материками — фантастическими литературами и сообществами по обе стороны «железного занавеса». Результатом этой подвижнической деятельности стал известный всем ныне «Еврокон», собирающий на свои ежегодные тусовки европейских фэнов и профи. И еще одна организация под характерным названием World SF.

Другое дело, что в этих международных форумах нашу НФ долгое время представляли совсем не те, кого ожидали увидеть и с кем желали пообщаться зарубежные писатели, критики, редакторы. Им приходилось общаться с узким кругом «спецдопущенных» литературных бонз приснопамятного Союза писателей, часто к фантастике отношения вообще не имевших… Но в том, конечно, не было вины организаторов. Да и вообще, в те времена, о которых идет речь, даже такой робкий ручеек информации был несомненным благом.

Окончание «холодной» войны писатель отметил тетралогией, начатой еще за десятилетие до падения Берлинской стены. Названия четырех ее романов говорят сами за себя: «Жизнь на Западе», «Забытая жизнь», «День воспоминаний» и «Где-то на востоке жизни». Окончание тетралогии (последний роман вышел в 1994-м) можно условно отнести к фантастике — если и не к альтернативной истории, то к «альтернативному настоящему». В коем не прекращаются локальные войны на Кавказе и появилась некая технологическая новинка, позволяющая «высасывать» воспоминания человека с последующей их продажей всем любопытствующим.

А многолетняя любовь к Югославии вылилась, в изданные отдельным томом путевые заметки и один из самых литературных романов Олдисса — «Малайсийский гобелен». В этой альтернативной истории средневековой Далмации, будто застывшей во времени, одновременно сосуществуют человеческая цивилизация и динозавры.

Но до этого еще много чего перевернулось в этой поистине фантастической жизни. И нашей общей, и конкретной жизни писателя Брайана Олдисса.

В 1970-е годы он уже успел насладиться успехом и материальным благополучием, купив себе просторный дом с бассейном неподалеку от ставшего родным Оксфорда. У него были любимая жена, двое детей, он был приглашен в жюри престижной литературной премии «Букер», при нем присужденной опальному писателю Салману Рушди. Тогда это был Поступок — отметить премией осужденного на смерть иранскими религиозными фанатиками! Книги самого Олдисса неплохо продавались — во всяком случае денег на посещение бесконечных конвенций и просто на путешествия по всему свету хватало.

Этой идиллии пришел конец в 1981 году. В недобрый день в дом Олдиссов нагрянул их семейный юрист с сообщением о том, что за последние два года из-за какой-то ошибки с налоговыми бумагами писатель, оказывается, задолжал соответствующему ведомству чертову уйму фунтов стерлингов. И покрыть задолженность необходимо немедленно — иначе не миновать беды. Чтобы собрать деньги, Олдиссу пришлось продать дом и свою огромную библиотеку фантастики — более пяти тысяч томов. Ее, к счастью, выкупил на спонтанно организованном аукционе какой-то университет в Техасе. Олдисс, впрочем, и тут остался верен себе — половину вырученной суммы немедленно истратил на покупку золотого браслета жене.

А в следующем десятилетии, пребывая в затяжной депрессии, неожиданно для всех — и прежде всего для себя самого — разродился едва ли не главным НФ-произведением своей жизни. Грандиозной трилогией о планете Гелликония. Орбита этой диковинной планеты настолько вытянута, что местный год длится земное тысячелетие. Меняются поколения, а вокруг — вечная зима, затем другие поколения сменяют друг друга, не зная ничего, кроме весны, а на смену им приходят «летние», потом «осенние»…

Трилогия о Гелликонии стала бестселлером, и материальные дела снова пошли вверх. Супруги купили новый дом там же, в Оксфорде, а затем переехали в третий, продав прежний известному математику и физику-теоретику Роджеру Пенроузу.

А затем врачи диагностировали у Маргарет рак. Она буквально сгорела за три месяца, и это был самый тяжелый удар для старика, разменявшего восьмой десяток.

Написал он за 56 лет творческой жизни немало — более трех десятков романов и более трех сотен рассказов и повестей, лучшие из которых составили 26 сборников. И это не считая десятков собранных и отредактированных им антологий (многие — в соавторстве с неизменным Гарри Гаррисоном), сборников критических статей, 700-страничных мемуаров. И одной из лучших и самых полных на сегодняшний день историй научной фантастики «Шабаш на миллиард лет» (1973). Она завоевала Британскую премию по научной фантастике и в 1988 году была переиздана (и приблизительно вдвое «потолстела») как «Шабаш на триллион лет».

В предисловии к этому фундаментальному, хотя и не свободному от субъективных перехлестов труду автор уделил два абзаца коллегам-критикам: «Всего пару слов в адрес тех критиков, которые не любят научную фантастику. Сверхпродуктивность этой литературы стала притчей во языцех. Ее слишком много, и она слишком популярна; для некоторых критиков этого достаточно, чтобы заклеймить фантастику и больше к разговору о ней не возвращаться. Вопрос вопросов, на котором сломалось столько представителей литературной критики, звучит так: если она (фантастика) хороша, то почему она так популярна, и если она так популярна, то может ли она быть хороша?

В этой книге я буду придерживаться куда более разумной, на мой взгляд, точки зрения: научная фантастика приносит наслаждение огромным массам людей. Наша же задача состоит в том, чтобы сравнивать различные уровни этого наслаждения. Во всяком случае, я нахожу научную фантастику — часть ее — в высшей степени «читабельной», что не мешает ей одновременно и обогащать наше сознание новыми мыслями и чувствами, иначе говоря, быть Большой Литературой».

Сам он всю жизнь пытался писать именно ее — и часто это ему удавалось. Во всяком случае факт награждения писателя в 2005 году высшей государственной наградой страны — Орденом Британской империи — никого из соотечественников Олдисса не удивил. Научное сообщество также воздало писателю должное: в его коллекции литературных трофеев две премии «Хьюго» и премия «Небьюла» (за повесть «Слюнное дерево»), плюс звание «Великого Мастера научной фантастики», присуждаемое той же Ассоциацией американских писателей-фантастов. А еще три Британские премии по научной фантастике (за первый и третий романы трилогии о Гелликонии и за роман «Момент затмения») и Мемориальная премия имени Джона Кэмпбелла (за первый роман о Гелликонии).

Подготовленный Олдиссом и Гаррисоном сборник автобиографий шести ведущих мастеров современной фантастики (Роберта Силверберга, Альфреда Бестера, Даймона Найта, Фредерика Пола и самих составителей — Олдисса и Гаррисона) неразлучные приятели назвали «Картографы Ада». То была дань памяти их общему другу Кингсли Эмису, автору первой серьезной книги о научной фантастике — «Новые карты Ада». А чуть раньше Гаррисон предварил свой знаменитый роман «Билл — герой Галактики» характерным посвящением: «Моему товарищу по команде Брайану Олдиссу, который читает секстан и прокладывает курс для всех нас».

Критик Майкл Коллингс, написавший монографию о Брайане Олдиссе, прокомментировал это следующим образом: «Это самая точная характеристика того, что сделал Брайан Олдисс для современной научной фантастики. Если эта литература вообще куда-то движется, если у этого движения есть цель, то Олдисс, безусловно, относится к тем редким авторам, которые хотя бы представляют себе, как этой цели достичь… Он и Прометей впередсмотрящий, предлагающий новые идеи и темы. И Протей, стимулирующий интеллектуальную адаптацию читателей к изменившемуся миру, к их месту во Вселенной и к самой этой Вселенной. Но, более того, он еще и описывает те новые территории, к которым несет наш общий корабль. Иначе говоря — картограф».

• Предыдущая
• 67/75
• Следующая