Покойся с миром - Желязны Роджер Джозеф - Страница 38

• Предыдущая
• 38/50
• Следующая

Он достал из бокового кармана небольшой футляр, а из футляра — предмет, размером и формой напоминающий яйцо малиновки.

— Я хочу, чтобы вы приняли эту пилюлю, — сказал он. — Проглотить ее гораздо проще, чем может показаться.

— Что это такое?

— Небольшой, но поразительно мощный передатчик. Он значительно облегчит слежку за вами.

— Почему я должен его проглотить?

— Бретан очень мнителен и может вас обыскать.

— И цианид подействует примерно через день?

— Вы тоже весьма мнительны.

— Я возьму его с собой, — сказал я, — но не в желудке. И при первом намеке на обыск брошу на землю и раздавлю каблуком.

— Хорошо, — согласился он и отдал мне передатчик.

Я опустил его в карман и взглянул на часы. Он посмотрел на свои.

— Да, вам пора возвращаться, — сказал он. — Постарайтесь убедить Бретана, что вы действительно тот, за кого себя выдаете, и получите документы. Мы можем появиться в момент их передачи, но можем этого не сделать. Если нет, встретимся, когда вы будете возвращаться или у автобусной станции. Удачи. Я рад, что вы оказались разумным человеком.

Я снова не стал пожимать протянутую руку.

— Вы не оставили мне выбора.

— Я также рад, что вы осторожный человек. Доброй ночи.

Некая тень следовала за мной большую часть пути и исчезла в непосредственной близости от туалета.

Мария никак не прокомментировала мое продолжительное отсутствие, спросила, где находится туалет, и ушла. Я заказал еще кофе и стал анализировать сложившуюся ситуацию.

Мне было совершенно наплевать на Саси, на революционное движение, на «Бассенрат», ЦРУ и правительство Бразилии. Моралес ошибался, если полагал, что мне на них не наплевать. Я находился здесь исключительно ради того, чтобы удовлетворить собственное любопытство, потому что посмотрел большую часть шоу. Кроме того, в моем распоряжении скоро могло оказаться нечто весьма необходимое Моралесу, и мне было бы приятно причинить ему максимально возможный ущерб. Кроме того, я испытывал возрастающий интерес к личности Эмиля Бретана. Чисто академический, конечно. Мне было абсолютно все равно, что с ним случится, просто любопытно узнать, что же он такое натворил и почему.

Мария вернулась раньше Веры. Ее отношение ко мне опять изменилось в лучшую сторону. Эта женщина очень скверно влияла на мое расположение духа и состояние желез внутренней секреции, но постепенно я привыкал к резкой смене ее настроений и, что было значительно хуже, начинал чувствовать удовольствие, когда ее отношение ко мне улучшалось. За кофе и сигаретами мы предались воспоминаниям, я снова стал ее старым приятелем, любовником и, в свою очередь, задумался о своем отношении к ней. Мысленно даже переставил мебель у себя в квартире. Весьма опасное состояние ума и сердца.

За кофе мы провели никак не меньше часа. Помимо мирно дремавшей за угловым столиком старушки, мы были единственными посетителями заведения. Хозяйка предложила фрукты. Никто вокруг не проявлял ни малейшего интереса к нам. Впрочем, Мария, кажется, поговорила с хозяйкой.

Мария, кстати, попросила меня рассказать, что собой представляет моя «Галерея Тельца». Я, конечно, понял, что это не простой интерес, но не стал упираться. Подобно мотыльку, я кружился над пламенем свечи, подлетая все ближе и ближе. К счастью, вернулась Вера, и Мария мгновенно нахмурилась.

Вера поставила перед нами на столик две поношенные пары обуви.

— Наденьте. Дальше пойдем пешком.

Обе пары были велики, но оказались более удобными, чем наши городские туфли, поскольку мы не собирались заниматься пешим туризмом. Мы набили сапоги бумагой, чтобы они не болтались на ногах. Переобуваясь, я продолжал думать о задаче, которую мне предстояло решить. Мы вышли вслед за Верой на улицу.

Она отвела нас на дорогу, затем, включив фонарь, отыскала уходящую в лес тропу.

Под деревьями темнота была гнетущей и влажной. Пот выступил на лице, крошечные крылатые насекомые постоянно жужжали вокруг головы и пытались залезть в рот. Тропа стала мягкой, земля оседала под ногами или прилипала к подошвам.

— Кстати, идти далеко? — поинтересовался я.

Вера быстро обернулась, подняла фонарик и прижала палец к губам.

— Далеко, — прошептала она. — Говорите тихо. А лучше молчите.

После такой критики мне оставалось лишь молча следовать за ней. Сначала ее слова показались мне полной глупостью, потом я вспомнил о крошечном передатчике в кармане и подумал, что в данный момент кто-то, несомненно, идет за нами. Решил избавиться от этого устройства при первой же возможности, а пока держать рот закрытым.

Через некоторое время мы пошли вниз по склону холма сквозь густые заросли. Лично я никакой тропы не видел. Склон становился все более крутым, мне показалось, что иногда я слышу шум воды. Потом склон сделался каменистым, и иногда мы были вынуждены держать друг друга за руки.

Наконец мы подошли к речке, которую переходили сначала по камням, потом по бревну, потом вброд. Передатчик я закрепил на расщепленном конце сучка, который поднял с земли чуть раньше, и сейчас с тайной радостью наблюдал, как он уносится вниз по течению. По крайней мере, мы могли выиграть немного времени, если, конечно, люди Моралеса не шли за нами по пятам и не держали нас в поле зрения.

Мы поднялись по каменистому склону и снова углубились в лес. Неба не было видно, тишину нарушало лишь наше тяжелое дыхание, жужжание насекомых и скрип подошв по камням или сучьям.

Затем мы перешли еще один ручей, немного отдохнули и продолжили путь. Минут через двадцать остановились на небольшой поляне у гигантского дерева, обвитого похожими на змей лианами и усеянного спящими орхидеями. Вера несколько раз мигнула фонарем. Я закурил.

— Он должен встретить нас здесь? — спросила Мария.

— Нет, — ответила Вера и повторила сигнал.

— Тогда где?

— Где-то дальше. Не знаю.

В течение примерно десяти минут она несколько раз повторяла сигнал.

Когда она начала передавать его в последний раз, я вдруг понял, что рядом со стволом дерева, совсем близко, стоят двое мужчин. Я едва заметил их периферийным зрением и замер, не желая пугать.

Вера тоже заметила их и завела с ними разговор. Я не понял, на каком языке. Вся одежда этих темнокожих мужчин состояла из узкой набедренной повязки. Они показывали Вере куда-то вдаль своими мачете.

Вера вернулась к нам, улыбаясь.

— Они проводят нас в лагерь, — сказала он, — туда, где Бретан находится в данный момент. Пойдемте.

Туземцы вели нас по лабиринту деревьев, колючек, лиан и камней, иногда беспокоя спящих существ неизвестного типа, класса, отряда, семейства, рода и вида, которые ворчали, лаяли или визжали, а потом улетали, уползали, убегали или карабкались на деревья. Меня поражало, что мужчины не пользовались никакими источниками света.

Мы получали только уклончивые ответы на вопросы, далеко или долго ли еще идти. Когда мы уставали, они неохотно останавливались и давали нам отдохнуть. Сами они не проявляли признаков усталости.

Так продолжалось несколько часов. Я стер подошвы, ноги начинали уставать. Миновали еще два ручья и столько же каменистых склонов. Когда вышли на тропу, идти стало легче. Потом в мир вернулся тусклый свет, сделал более четкими контуры листьев, заставил сверкать капли росы и мерцать паутину, подобную дорожным картам небесных городов. К тому времени я промок до нитки, частично от собственного пота, но в основном от падающих с ветвей капель.

Потом наши проводники объявили привал у подножия гряды холмов на берегу широкого бурного потока. Стало достаточно светло, и небо оказалось мрачным.

На этом месте мы провели минут пятнадцать. Меня мучила жажда, но я не доверял ручью, а у проводников фляг не было. Никакой дополнительной информации о пункте нашего назначения мы не услышали, а мне совсем не хотелось задавать вопросы. Мы с Марией молча курили и терялись в догадках. Вера и туземцы нетерпеливо ходили взад и вперед, оглядывая окрестности и обмениваясь непонятными для нас фразами.

• Предыдущая
• 38/50
• Следующая