Жизнь после брака - Жукова-Гладкова Мария - Страница 40

• Предыдущая
• 40/52
• Следующая

– То есть ты видела убийцу?!

– Я не смогу его опознать. И вообще, мне показалось, что это женщина. То есть почти уверена, что это женщина. Как ты понимаешь, не пыталась ее остановить. Я вообще не поняла, что произошло…

– То есть как?

– Ты забыла, что выстрелы совершались с близкого расстояния? Милиция это определила по следам пороха, опаленным краям дыр в одежде и ран… Тебе должны были это сказать.

Я кивнула.

– Она вынырнула из-за какой-то машины. То есть я не знаю точно, как она появилась рядом с мужчинами. Может, сидела в припаркованной машине. Я не обратила внимания. Меня она не обгоняла и навстречу им не шла.

– А ты шла за их спинами?

– Да. Я видела, как этот шофер – Петр, кажется? – вытаскивал Родионова из машины. Я видела, как он искал место для парковки. Ведь был вечер пятницы и еще не дачный сезон. Все машины поставили вдоль края тротуара. Я не торопилась. Подумала: провожу их до подъезда, а вообще, кажется, я собиралась с этим Петром договариваться, чтобы отвез меня домой. Да, пожалуй, так я и думала… Он же меня знал. И тут эта девица…

– То есть она была молодая?

– Думаю, да. Очень спортивная. Невысокая, худая, юркая, ловкая… Она оказалась за их спинами. Я слышала, как Родионов что-то промычал… Потом Петр рухнул между припаркованных машин. Он первым упал. Думаю, что она стреляла в него первого, потому что он был трезв и мог оказать сопротивление. Шел он у края тротуара. Там как раз был небольшой проем между припаркованными автомобилями… Потом упал Родионов.

– А ты что сделала? – спросила я напряженным тоном.

– Спряталась за ближайшую машину, – как само собой разумеющееся сообщила мама. – Знаешь ли, мне умирать совсем не хотелось. А эта девица вполне могла убрать свидетелей.

– Больше никого на улице не было?

– На этом тротуаре – нет.

– И… что было дальше?

– По-моему, девица точно знала, где расположены видеокамеры. Я ведь тоже это знала… Но не могла избежать той, которая записала меня… То есть я должна была посмотреть, что с Родионовым. Я уже не сомневалась в том, что случилось, но все равно проверить следовало. Мало ли…

– Куда делась девица?!

– Села в припаркованную машину и уехала. Номер я не увидела, потому что тогда меняла место – в смысле перемещалась, чтобы она меня не заметила. Я же между машин пряталась.

– Но марку машины хотя бы сказать можешь?!

– Черная, иностранная. Варвара, я не разбираюсь в машинах. То есть знаю значки «Мерседеса», «БМВ» – но я же их не видела со своего места. Стояла она примерно третьей от того места, где мужчины упали. То есть девица, наверное, в ней и сидела.

– Родионов был мертв, когда ты к нему подошла?

– Однозначно. Я даже останавливаться не стала, хотя знала, что никаких камер в том месте нет. Еще сидя между машин, опустила вуальку со шляпки, а потом семенила мелкими шажками, чтобы меня никто не узнал. Меня и не узнали. Решили, наверное, что какая-то старушка из гостей возвращается. Да и время смерти определили позже, чем на самом деле…

– А ты видела там этого стриптизера, похожего на Федю?

– Нет. Кстати, он проходил до меня или после меня?

– Понимаешь, мама, мне показалось, что человек, похожий на Федора Ледовских, проходил два раза. Один раз до тебя и один раз после. Может, это были два разных человека. Я не заостряла на этом внимание милиции. Не просила останавливать запись. Без меня разберутся. Или уже разобрались.

– Их записала одна камера?

– Разные. Две разные. Причем, как мне кажется, про одну человек знал, а про другую нет. Мама, я могу ошибаться. Я вообще ничего не понимаю.

– Я тоже, – вздохнула мама. – Варвара, мне очень жаль, что Родионов погиб. Я не желала ему смерти. Меня устраивало сотрудничество с ним. Хотя, конечно, наша семья от его смерти выгадала… Вообще я ломала голову над тем, что он сделает после развода с Катькой. Я считала, что он снова попробует возобновить с тобой отношения.

– Я бы его не приняла.

– Это другой вопрос. Но я на самом деле даже подумать не могла…

– Мама, у тебя есть какие-то мысли насчет того, кто эта женщина? Ты же общалась с Родионовым, многое знала. Как я понимаю, он тебе доверял. По крайней мере, больше, чем своим партнерам. Он мог с тобой советоваться. Ты ведь ему давала психологическую характеристику людей, с которыми его сталкивала жизнь, следила за его женщинами по его поручению. Кто это?!

Мама внимательно посмотрела на меня, вздохнула:

– Я думаю, что это дочь Родионова. Или ее мать.

Я открыла от удивления рот.

– Какая еще дочь?! Откуда у него еще дочь? Он же не был женат до брака со мной, а убийца, как я поняла, была взрослой женщиной.

– Женат он не был, а дочь у него могла родиться. То есть, конечно, мог и сын, а могло вообще никого не родиться. Я не знаю. Могла быть и мать нерожденного ребенка… Хотя столько лет прошло…

– О чем ты вообще говоришь?! – не понимала я.

– Не о чем, а о ком. Людку Петрову помнишь? Она на два года старше вас. Училась с вами в одном институте, жила с Родионовым в одном общежитии. Но они с Родионовым из одного города. То есть поселка городского типа, – хмыкнула мама.

– И… что?

– Что-что, роман у них был, а потом Родионов решил на тебе жениться. Людка-то кто? Провинциалка без прописки. Если бы на ней женился, отправились бы они на пару по распределению в какую-нибудь Тьмутаракань. Например, на Колыму. У вас же тогда из института молодых специалистов туда отправляли, если мне не изменяет память. Хотя строители без зэковского прошлого там очень хорошо зарабатывали. Но Родионов совсем не хотел на Колыму, он хотел остаться в Ленинграде, где уже неплохо зарабатывал фарцовкой. Женившись на Людке, он этого сделать не мог. Женившись на тебе, мог. Я ему, конечно, кислород немного перекрыла, но опять же благодаря старым связям твоего отца поспособствовала тому, чтобы вы оба здесь остались. Хотя Родионова к себе не прописала, как ты помнишь.

– А Людка? – спросила я. Я ее смутно помнила, но не уверена, что узнала бы теперь – даже если бы она совершенно не изменилась внешне.

– Людка была беременна. Год она пропустила. Потом вернулась и доучилась. Ребенка никто не видел, и она про него никому ничего не говорила. Более того, вернувшись, она поселилась на съемной квартире, а не в общежитии. Не знаю уж, откуда деньги взяла. И институт она заканчивала опять беременной и опять без мужа. Но тут уже точно не от Родионова.

– Откуда ты все это знаешь?!

– Помнишь старую комендантшу институтского общежития? Ты же мне сама рассказывала, как она вас гоняла, когда у вас в общежитии вечеринки устраивались.

– Тетю Клаву? – улыбнулась я. – Да, тетя Клава всегда все про всех знала… Ты и с ней общалась?

– Конечно. Я должна была все выяснить про Родионова, раз он вдруг стал крутиться вокруг тебя.

– И что про него тогда говорила тетя Клава?

– Считала, что парень далеко пойдет, только его в узде нужно держать. Мы его много обсуждали и пришли к выводу, что вам нужно разрешить пожениться, только ни в коем случае его не прописывать. Именно она мне посоветовала к юристу сходить и выяснить, как его тут устроить на работу без прописки. Мы обе считали, что за год семейной жизни Родионов себя покажет, а там уже надо будет решать, разводить вас или нет. Ты бы в законном браке ребеночка родила, имела бы статус разведенной женщины, что гораздо лучше статуса никогда не бывавшей замужем…

– Мама, но это же моя жизнь! – воскликнула я.

– А ты – моя дочь, и я всегда желала тебе только добра. И делала все для твоего блага. И продолжаю делать. Только ты это не ценишь. А вот Родионов оценил. Мне в самом деле жаль, что его больше нет…

Никогда бы не подумала, что моя мама будет сожалеть о кончине зятя, с которым, как мне казалось, они всегда ненавидели друг друга… Или эта ненависть придавала им сил, энергии, упорства, упрямства, целеустремленности? Ничего себе движущие мотивы прогресса…

• Предыдущая
• 40/52
• Следующая