Колдовские страсти - Жукова-Гладкова Мария - Страница 25

– Вперед!

Я тронулась. Не назад же в подвал мне было топать?

После еще одного небольшого перехода по хорошо отделанной части дома, чем-то напоминающей средневековый замок (по крайней мере, у меня сложилось именно такое впечатление, так как на стенах висели доспехи и всяческое оружие, в основном старинное), мы оказались перед огромной дубовой дверью. Говорящий молодец в нее постучал, а после звука, напоминающего «гав!», раздавшегося изнутри, вошел, тут же плотно прикрыв ее за собой. Поскольку я стояла сбоку, то не успела даже заглянуть внутрь. А хотелось, честно признаться. Что-то и кто-то меня там ждет? Ладно, подозреваю, что узнаю это в самое ближайшее время. А пока я принялась за рассматривание двух оставшихся со мной в коридоре молодцев. Пожалуй, именно эти двое мне в физиономию из баллона и брызнули. Я как раз решила уточнить этот вопрос и прямо спросила. Парни только хмыкнули.

Я попросила попить, желательно фанты.

– Тебе там дадут, – один кивнул на дубовую дверь.

– Не тебе, а вам, – поправила я и напомнила, что я ему в матери гожусь.

К моему удивлению, парень исправился. Честно говоря, не ожидала. Но я – дама настойчивая и снова твердо заявила, что умираю от жажды и даже ножкой притопнула – так, что немножко штукатурки отвалилось. Оба парня задумчиво глянули на штукатурку, потом на меня. Я заявила, что в самое ближайшее время топну двумя ногами, если мне не принесут пить. Парни переглянулись. Явно их мучила дилемма: стоять и сторожить меня, как им, по всей вероятности, было велено, или идти на кухню (или куда-то там еще) мне за питьем, чтобы сберечь хозяйское имущество. Чтобы ускорить мыслительный процесс и принятие решения молодцами, я топнула ножкой еще раз, но тут дубовая дверь распахнулась и на пороге возник скрывшийся за ней третий сопровождающий.

– Проходи, – предложил.

Я и его поправила, сообщив между делом, что меня величают Татьяной Александровной. Вплыла в горницу лебедушкой, с гордостью неся свое пышное тело. В горнице было свободно даже мне. За огромными тяжелыми столами восседало трое господ. Помещение, как и остальная виденная мною часть дома (наземная), создавало впечатление пребывания в средневековом замке, на этот раз в трапезной, или как там их величали, ну в общем, тот зал, в котором пиры устраивались. Помню я что-то смутно из фильмов, которые смотрела в годы своей молодости. Рыцарские пиры, огромные столы, ломящиеся от яств, много дичи, вина. На стенах какие-то гербы, опять оружие, бегающие с подносами и кувшинами слуги, удаляющиеся в какой-то проем сбоку. Все это было, только не хватало женщин. Наверное, меня пригласили компенсировать этот недостаток. По крайней мере, я всегда готова покушать за десятерых.

Я осмотрелась, тем временем за моей спиной дверь захлопнулась, молодец остался снаружи. Меня же рассматривали три пары глаз, принадлежавшие восседавшим за столами типам, причем каждый располагался за своим. Четыре стола составляли квадрат. Один тип оказался ко мне лицом, два других – боками, но головы при моем появлении повернули. Место за четвертым столом оказалось свободно. Наверное, предназначалось для меня, а может, и нет, но мне теперь уже так хотелось пить, что меня это не интересовало.

Для начала я все-таки решила поздороваться, а потом целенаправленно двинулась к свободному столу, плюхнулась на дубовый тяжелый стул, который мне никто не подвинул (джентльмены хреновые, и слуги у них такие же), взяла кубок (вроде бы серебряный), заглянула внутрь, понюхала, поняла, что как будто чистый, все равно дунула, оглядела бутыли, выставленные на столе, поняла, что безалкогольного тут ничего нет, решила остановиться на красном вине (не могла ждать, пока принесут фанту), набулькала себе полкубка, выпила под пораженные взоры публики, потом повернулась к одному из слуг, с удивлением обнаружила, что он мулат (остальные, правда, были белые), и с обворожительной улыбкой попросила принести мне фанты, потом откинулась на спинку стула, не боясь, что этот подо мной провалится, и снова уставилась на трех пирующих типов.

Прямо напротив меня расположился восточный человек лет пятидесяти, ну то есть лицо кавказской национальности, точнее сказать не могу. Цветастая рубаха на его груди была расстегнута на три пуговицы, так что толстенная золотая цепь просматривалась великолепно. На одном запястье красовался золотой браслет, на другом – платиновые (я, по крайней мере, решила, что платиновые) часы, на мизинце левой руки – перстень с несколькими бриллиантами, на безымянном пальце правой – печатка. Я подумала, что мужику не помешало бы помыть свои густые черные с проседью курчавые волосы. Они выглядели сальными. Вскоре я поняла почему: тип имел привычку проводить пятерней по волосам, а поскольку в настоящее время питался дичью, руки не всегда успевал вытирать о салфетку, ну или забывал об этом.

Слева от меня оказался русский мужик примерно того же возраста, что и восточный. Рожу имел простую, этакого деревенского тракториста – несколько обветренную, загорелую, здоровую и чуток спитую, руки крепкие, пальцы сильные и грубые, сам оказался не худым, но и не полным, слегка накачанным, крепким, вот только волосы портили общее впечатление: когда-то светлые, они теперь стали грязно-белыми и частично вылезли. На шее я опять же углядела золотую цепь, правда, потоньше, чем у восточного типа, но у Тракториста из-под рубашки также выглядывал верх украшенного бриллиантами креста. Никаких перстней (ни золотых, ни вытатуированных) на пальцах у него не имелось, правда, я заметила небольшие, давно зажившие шрамы как раз на тех местах, где носят кольца (или татуировки), на трех пальцах.

Справа восседал холеный тип лет этак сорока пяти, с пузом, тремя подбородками, щеками, лоснящимися от жира, и одышкой, как у бегемота. Рубашка на пузе оказалась расстегнута, а ворот, в отличие от двух других – застегнут, там даже красовался галстук, правда, съехавший немного в сторону. Пухлые пальцы украшала печатка с бриллиантами, золотой браслет и «Ролекс». Этот тип мне чем-то напомнил разожравшуюся обезьяну. Для себя я назвала его Орангутаном.

Рассмотрев молчащих типов, оглянулась и обнаружила, что мулат так и стоит за моей спиной, превратившись в изваяние, только вращает своими белками. Прикинув, что хозяином замка, наверное, является восточный тип (создавалось такое впечатление), я обратилась прямо к нему, очень вежливо попросив сказать своему человеку, чтобы принес мне фанты.

– Принэси, – выдавил восточный, даже не бросив взгляда на мулата, не в силах отвести его от меня. Я для порядка колыхнула бюстом. Тракторист улыбнулся, Орангутан сморщился, восточный все еще оставался суров.

Я ждала, когда со мной наконец начнут разговаривать. Начал восточный.

– Зачэм мае имущэство портила? – спросил.

Я сделала удивленные глазки.

– Зачэм двэрь вышибала?

– Так нечего меня запирать было! – гневно воскликнула я. – И нечего из баллона мне в лицо прыскать! Совсем обнаглели! Кстати, это ваши молодцы за мной намедни следили? Даже не помогли бедной девушке мешок сахара до дома дотащить.

После моей последний фразы Тракторист с восточным разразились таким хохотом, что стены замка дрогнули, Орангутан кисло улыбнулся. Я тоже улыбнулась и стала рассматривать яства, украшавшие стол. Пахли они восхитительно. Когда я там ела в последний раз? И что? Да таких кушаний я в жизнь не видывала…

– Кушать хочэшь? – спросил хозяин.

– Хочу, – сказала я и облизнулась, и снова колыхнула бюстом, чтобы у хозяина возникло еще большее желание меня накормить досыта. Хотя это и довольно сложная задача.

Восточный крикнул слуг, передо мной тут же установили серебряное блюдо (тарелкой назвать не могу из-за размера), подали приборы, тут появился мулат и с извинениями сообщил, что фанты в доме нет, есть только спрайт.

– Валяй, – сказала я, подставляя кубок.

Выпила с удовольствием, мне тут еще в один кубок плеснули вина, про которое восточный сообщил, что «привезли с Родины». Откровенно говоря, я никогда не видела подобных сосудов. Или видела в каком-то фильме? Вроде бы в них вино в землю закапывают или я ошибаюсь? Емкость представляла собою нечто среднее между кувшином и глиняным горшком.