Места без поцелуев - Жукова-Гладкова Мария - Страница 25

• Предыдущая
• 25/67
• Следующая

– Тут, наверное, все будет в порядке, – сказал шеф. – Как доложил Рысин, Сидоров уже занимается этим вопросом. Ты подключишься на перевод. Если вечером факс придет на датском, его тебе кто-нибудь из ребят закинет домой. А завтра утром завезешь.

Лена кивнула.

– Я свободна на сегодня?

Туманов не успел ответить, потому что в приемной послышался шум и в кабинет Валентина Петровича ворвался раскрасневшийся Окорок со съехавшим на сторону галстуком, с растрепанными волосами, в общем – весь в мыле. Он начал орать на Туманова прямо с порога.

Из его монолога следовало: «быки» Валентина Петровича не имеют никакого права хватать его сотрудников и увозить в неизвестном направлении, а также грубо обращаться с ним самим, Костей Романовым. Ему не дали никаких объяснений и только оттолкнули на капот машины. Окорок навалился на него – и капот прогнулся, теперь придется или ремонтировать машину, или вообще покупать новую.

Услышав о причине негодования Романова, Туманов и Лена не смогли удержаться от смеха. Окорок же на несколько секунд замолчал, не понимая комичности ситуации. Потом снова заорал.

В дверь кабинета заглянули личные телохранители Туманова – Дима и Миша-Медведь, повсюду его сопровождающие. Валентин Петрович жестом дал им понять, что беспокоиться не следует. Туманов не сомневался: Окорок скоро успокоится, выпустит пар мужик, и они поговорят о делах по-человечески.

Когда в монологе Романова возникла пауза, Валентин Петрович спросил с самым невозмутимым видом:

– Чайку, Костя, или коньяку лучше?

– Что? – не понял Окорок.

– Чайку выпьешь, спрашиваю. Могу кофейку предложить. Коньяк есть. Водка. Пиво. Сядь в кресло, вон в то, самое большое, оно специально для тебя предназначено, так что его не постигнет участь капота. В общем, устраивайся поудобнее, потому что разговор предстоит долгий, обстоятельный, много вопросов накопилось. Если бы ты сам на огонек не заглянул, то я бы тебя все равно сегодня пригласил для беседы.

Окорок молча плюхнулся в огромное, обтянутое кожей кресло, утер пот со лба, поправил галстук и тяжко вздохнул.

Лена вопросительно посмотрела на Туманова.

– Девочка, налей Константину Павловичу, чего он пожелает. И посиди с нами, составь компанию старикам.

Лена направилась к «стенке» и достала оттуда бутылку коньяка. Наполнила стакан и протянула Окороку. Затем пошла к кофеварке. Романов хлопнул коньяк, промокнул губы рукавом пиджака, поблагодарил Лену за кофе и стал отхлебывать его мелкими глотками.

Туманов ждал. Лена молча сидела в уголочке. Окорок, по всей вероятности, напряженно о чем-то размышлял.

Наконец Романов поднял глаза на Валентина Петровича и спросил, почему все-таки тумановские бойцы Сергея заграбастали.

– А ты не догадываешься?

– Догадывался бы – не спрашивал.

Туманов долго смотрел на Окорока. Под этим взглядом любому стало бы неуютно; даже Константину Павловичу, мужчине гигантских размеров, сделалось не по себе. Он заерзал в кресле, снова утер пот со лба и опять поправил галстук.

«Как кролик перед удавом», – подумала Лена, сама, точно мышка, сидевшая в уголке.

– Кто ваш контакт у Прокофия? – напрямую спросил Туманов. – Или вы непосредственно с ним общаетесь?

– Что?! – искренне удивился Окорок.

Константин Павлович сидел, выпучив глаза и глядя на Туманова так, будто тот сошел с ума.

– Я не самоубийца! – заявил наконец Окорок. – Я под твоей крышей сижу и знаю, что со мной случится, если я вдруг, не откупившись от тебя, стану работать с Прокофием.

– Но можно же втихую работать на Прокофия, оставаясь под моей крышей, – заметил Туманов.

Окорок с удивлением посмотрел на Валентина Петровича и проговорил:

– Ты, Валя, чего-то путаешь. Я скромный предприниматель и хочу спокойно заниматься своим делом – колбасами, сосисками, сардельками и прочим. Хочу, чтобы мне не мешали и дали спокойно работать. За свое спокойствие я плачу тебе процент из своей прибыли, причем немалый процент, насколько тебе известно. Ты же за этот процент должен обеспечивать мне нормальные условия для работы, решать за меня кое-какие проблемы. До сегодняшнего дня меня все в основном устраивало. И вот прямо сейчас пришли твои бойцы, заграбастали Серегу и увезли в неизвестном направлении. Хочу знать – почему?

Туманов с Леной переглянулись. Она молча пожала плечами, хотя в данный момент полагала, что Куприянов действовал за спиной Окорока, оставляя шефа в полном неведении относительно своей работы на Прокофия Васильевича.

– И, Валя, скажи мне на милость, почему ты сейчас вспомнил Прокофия? – продолжал Окорок. – Я, конечно, знаю, кто он такой. И знаю о разделе вами сфер влияния. Но я лично с ним ни разу в жизни не встречался и надеюсь, что и не сведет нас господь бог. Мне, родной, и тебя хватает, если откровенно. А в ваши дела лезть не хочется. Объясни мне, пожалуйста: что, собственно, происходит?

Туманов молчал несколько секунд. Потом очень внимательно посмотрел на Окорока и заговорил. Когда Константин Павлович узнал о том, что его коммерческий директор одновременно трудится и на господина Дмитриева, у него глаза округлились.

– Ты уверен? – спросил он, ошеломленный услышанным. – Но ведь у него нет доступа…

Валентин Петрович пояснил. Во-первых, Окорок и Куприянов работают в одном с ним, Тумановым, здании. Что-то можно увидеть, что-то услышать. Найти контакт с кем-то из тумановских сотрудников. Выяснением этих вопросов сейчас и занимались ребята из службы безопасности.

– Но, Валя, почему? Я, кажется, ему очень неплохо плачу, даже, наверное, больше бы дал, если… Но ведь вроде бы у него не возникало никаких крупных трат, долгов и…

Туманов усмехнулся. Он видел, что Окорок искренне удивлен и не понимает, почему Куприянов вдруг стал работать на Дмитриева.

– У него имеется должок, Костя. Только не такой, о котором ты думаешь.

Окорок ждал объяснений.

– Ты знаешь, что у Куприянова есть дочь?

Романов кивнул.

Валентин Петрович пояснил, что девочка несколько лет назад попала в секту к одному то ли китайцу, то ли корейцу. Прокофий Васильевич секту разогнал, но не только из благородных побуждений православного человека. За возвращение детей родителям Дмитриев потребовал с этих родителей соответствующую плату. С кого какую. Теперь стало известно, что он потребовал от Куприянова.

Окорок почесал в затылке, попросил еще кофе. Молча осушил чашку и поставил ее на стол.

– И он что, мужика убил по требованию Прокофия? – неожиданно спросил Романов.

Валентин Петрович нахмурился. Лена чуть вздрогнула. Оба лихорадочно думали.

– Он тебе признался, что убил? – спросил наконец Туманов.

– Нет, – покачал головой Окорок. – Но тогда – кто же еще? Не она же… – Он кивнул на Лену. – И не моя бывшая женушка. Вы уже, конечно, выяснили, что Верка – это моя предыдущая.

Туманов как раз собирался спросить у Окорока, почему тот ему раньше не сказал о своих прежних отношениях с Верой Григорьевной и почему подал ей знак на вокзале, чтобы та не показывала никому вида, что они знакомы.

– Из-за ментов, конечно, – ответил Окорок. – А потом, какой смысл мне, Валя, бежать к тебе и сообщать, что твоя Лена и этот труп ехали вместе с моей бывшей женой? Я сам удивился, увидев ее там.

Лене казалось, что Окорок говорит правду. Он действительно не знал о работе Куприянова на Прокофия Васильевича. Ему и в голову не пришло сказать Туманову про свои бывшие отношения с Верой, потому что не посчитал это важным. Лена внимательно следила за выражением лица Окорока. С ней хорошо поработали психологи, научившие определять: лжет человек или говорит правду.

Лена незаметно для Константина Павловича написала на листке: «не врет». Затем встала, подошла к Туманову и предложила подлить ему кофе. Шеф протянул ей чашку. Когда она поставила ее обратно на стол, то записка оказалась рядом с блюдцем с противоположной от Окорока стороны.

Туманов тут же прочел два слова, написанные Леной, и едва заметно кивнул ей.

• Предыдущая
• 25/67
• Следующая