Ночь подарков и желаний - Жукова-Гладкова Мария - Страница 8

• Предыдущая
• 8/50
• Следующая

Накануне отъезда он долго сидел у меня на кухне, мы говорили о политике, коррупции, войне, в общем, обо всем понемногу.

Пашка был очень зол. Я просила его не рисковать в Чечне. Но он… По-моему, он не собирался возвращаться. У меня, по крайней мере, сложилось такое впечатление.

И тогда я отважилась. Мамы уже не было в живых, дед уехал к какому-то другу. Они с мамой часто ездили на дачи к друзьям. Возможно, по негласному соглашению оставляли меня в квартире одну – для устройства личной жизни.

Я сказала Пашке, что хочу ребенка, что родить мне не от кого, что мужчины у меня нет и, боюсь, не будет…

– Но почему, Тоня? Ты же симпатичная, приличная женщина!

– Так получается, Паша…

– А ты хочешь замуж? – спросил Пашка.

– Мне не нужен штамп в паспорте. Просто хочется, чтобы рядом был близкий человек, друг… Да и какое замуж? Жить-то где? Ты же видишь эту однокомнатную квартиру! Мать с отцом из-за нее развелись!

– А Интернет?

– Не верю я в знакомства по Интернету. И это опасно. Ты же сам знаешь.

Мы оба вспомнили одну нашу одноклассницу, которая познакомилась по Интернету с мужчиной – и попала в лапы маньяка.

– Ну ведь не все же там маньяки! – заметил Пашка. – Я сам людей знаю, которые так познакомились и счастливы.

Мои подруги по Интернету знакомились неудачно, к тому же в те годы у меня дома и компьютера-то не было.

Пашка тогда остался у меня. Я не была уверена, что забеременею. Однако случилось чудо. Или просто сработала сила желания – я очень хотела ребенка.

Я успела сообщить Пашке, что все получилось, а потом пришло сообщение о его гибели и цинковый гроб. Его мать не знает, что я родила от Пашки. Она, как я с удивлением увидела на похоронах, тоже была беременна. Оказалось – недавно вышла замуж. Пашку она родила в семнадцать лет, растила одна и вот несколько лет назад встретила человека, за которого вышла замуж. У них растет мальчик. Я просто не захотела навязываться… И она, возможно, не поверила бы. Мы столько лет просто дружили, и ничего не было…

Боже, как мне сейчас не хватает Пашки! Не как любовника, не как мужа, а как друга!

На следующий день за мной приехал Костик вместе с двумя курсантами. Они встретились для передачи телефона, быстро нашли общий язык (ведь почти ровесники), Костик вызвался нас всех отвезти к Деду Морозу Диме и поразвлекать Юлианку, пока я буду «проводить опознание».

Дверь нам открыла пьяная тетка неопределенного возраста. Ей можно было дать и сорок, и пятьдесят, и шестьдесят.

– Ну? – дыхнула она на меня перегаром.

У меня из-за спины вылез Иван Белолицев в форме курсанта Школы милиции и спросил Дмитрия Перевозчикова. Здесь он проживает или нет? И нельзя ли с ним пообщаться?

– Ух ты, блин! – воскликнула тетка, а потом заорала так, что у меня уши заложило: – Витя! Витя, кому говорю, блин! Иди сюда, етыть твою налево! – Потом она повернулась к нам, распахнула пошире дверь и показала себя радушной хозяйкой: – Заходьте!

Мы вошли и застыли при входе. Из комнаты в конце коридора показался гордо вышагивающий на четвереньках мужик. Мужик периодически мычал и тряс головой. На нем были семейные трусы в веселенький зелененький с красным цветочек, когда-то белая майка и дырявые носки. Тапки у него отсутствовали.

– Муж мой, Витька, – представила тетка, с любовью глядя на милого.

Муж издал очередное мычание.

Из второй комнаты показалась деваха, точный возраст которой я тоже определить не смогла. Лицо у девахи уже было испитое, в волосах много седины. На старом линялом халате отсутствовала половина пуговиц. У девахи на ногах оказались новенькие «собачки».

Деваха молча оглядела нас, хмыкнула и удалилась.

– Ты про Димку спрашивал, – тем временем обратилась тетка к мужу. – Они сейчас расскажут, где он, гад, шляется.

Муж издал мычание.

– Не хочешь знать, где шляется?! – заорала тетка. – А кто у меня четвертый день про него спрашивает? Денег ему не у кого стрельнуть, нехристю! Нечего все спускать было перед праздниками!

Мужик опять что-то промычал.

– И я еще виновата, что твою заначку нашла? Так тогда бы закусить было нечем! А так хоть стол сделали человеческий!

– Вы знаете, где сейчас находится Дмитрий Перевозчиков? – спросил Михайло Ломакин.

– Да у бабы, наверное, завис, – отмахнулась тетка. – Она его кормит, вот он у ней и болтается, а как выгонит, так в семью вернется. Слышь, черный, ты там передай ему, что мамке кушать нечего, лады? Чтоб этим праздникам пусто было! И кто такой идиот десять дней выходных придумал? Деньги заканчиваются, и где взять?

Муж опять что-то промычал.

– Вот и Витька говорит – негде. Одна надежда на Димку.

– Мы можем увидеть фотографии вашего сына? – спросил Иван Белолицев.

– Чего?! – воскликнула тетка, поразившись до глубины души.

– Му-у-у, – издал протяжный вой Витька.

Опять появилась деваха и в удивлении уставилась на нас.

Чернокожий курсант стал объяснять, что нам нужно взглянуть на фотографии Дмитрия Перевозчикова. Тетка задумалась, потом кивнула, сказала «Пошли за мной!» и первой устремилась в комнату, откуда появился ее муж.

«И как этот несчастный Дима может учиться в институте, проживая в такой квартире?!» – подумала я и невольно испытала к нему уважение. Хотя тоже пьет, срывается… Может, девушка Лена его образумит?

Комната поразила спартанской обстановкой. Спали там на полу, на матрасах без постельного белья, правда, одеяла и подушки имелись. Обращал на себя внимание большой обеденный стол с прожженной в нескольких местах и покрытой всевозможными пятнами столешницей. На столе стояла грязная посуда, а также лежала какая-то толстая книга с закладкой посередине. Я откровенно поразилась, увидев, что это «Преступление и наказание» Достоевского. Книжный шкаф в комнате тоже имелся и был заставлен собраниями сочинений классиков, а также книгами, которые в советские времена покупали за макулатуру.

– Садитесь, – предложила тетка, показывая на видавшие виды стулья.

Сама она полезла в нижнюю часть книжного шкафа, закрытую створками, и извлекла большой фотоальбом старого образца, в котором фотографии вставлялись в специальные уголки. У нас дома есть такой. Альбомы продавались отдельно, уголки отдельно, их требовалось самим наклеивать, а уже потом вставлять снимки. Я помню, как в годы моего детства мы с дедом этим занимались.

Тетка ткнула пальцем в черно-белый снимок голенького младенца в ванночке.

– Вот! – объявила она. – Димка.

– А более поздних снимков сына у вас нет? – поинтересовалась я.

Нам продемонстрировали Димку-карапуза, Димку-первоклассника с букетом астр и еще несколько снимков, которые заканчивались примерно на Димкиных двенадцати годах. По ним я, конечно, не могла определить, он или не он был у меня в квартире в новогоднюю ночь.

– Надо к Лене ехать или к его однокурсникам, – тихо сказала я Михайле и Ивану. – Может, у них что-то есть из последнего.

Курсанты кивнули, но напоследок решили заглянуть к Димкиной сестре. Может, у нее что-то отыщется?

В комнате сестры фотографий Димы тоже не оказалось.

– А где живет ваш брат? – спросил Михайло, сделавший правильный вывод, что здесь интересующий нас человек явно не проживает постоянно.

– У бабы, – ответила сестра.

– У какой? Адрес, имя, фамилия.

– Не гони лошадей, мент, не запрягал, – процедила деваха.

– Девушка, мы же не просто так его ищем! – сорвался Михайло.

– А зачем он вам? – спросила деваха. – Натворил чего?

– Он исчез, – ответила я.

– И что с того? – перевела на меня мутный взгляд деваха. – Новый год же. Десять дней праздников. Мы заявления о его пропаже не подавали. Он никого не убил? Не ограбил? Нет? Так нечего его и искать! А теперь пошли вон отсюда! Ясно вам? Ясно? Нет его здесь! Нет, ясно? Ясно вам?

Деваха перешла на истошный крик, и мы поспешили побыстрей ретироваться. Она кричала нам вслед свое «ясно», словно заезженная пластинка.

• Предыдущая
• 8/50
• Следующая