Тайны старого Петербурга - Жукова-Гладкова Мария - Страница 6

• Предыдущая
• 6/80
• Следующая

Иван Петрович спросил, чем торгуют в расположенном в нашем доме магазине, чем вызвал всеобщий смех.

– Ну, я точно знаю, что мне там покупать нечего, – развел он руками. – Когда открывали – зашел, осмотрелся. Больше не заглядывал. Чего хоть продают-то? Скажите. Завтра я сам схожу. Не сейчас же вниз бежать.

На первом этаже нашего дома теперь располагался магазин элитной одежды – на одно платье мне пришлось бы трубить на всех моих халтурах где-то месяца два, при условии что все это время я не ела бы и не пила. Однако ассортимент там регулярно обновлялся, и покупательницы заходили. Вернее, заезжали. Ныряя к себе под арку, я иногда замечала, как они выпархивают из салонов дорогих иномарок и исчезают в магазине. Или выходят с фирменными пакетами и исчезают в этих самых салонах за тонированными стеклами.

Правда, магазин элитной одежды появился в нашем доме где-то год назад. До него были продукты питания. Надо отдать должное, тоже элитные. Я никогда ничего элитного не покупала. До продуктов питания была булочная с отделом обуви и, кажется, канцелярскими товарами. А до булочной… Не помню. И это только за те годы, что я живу в нашем доме.

– Но в магазин сходить все равно придется, – заявил дядя Ваня, глядя прямо на меня.

Естественно, в нашей квартире я была единственной кандидатурой, которая могла взять на себя подобную миссию.

– Покупать же необязательно, – добавил Сережка. – Мы, мам, вместе сходим. Примеришь чего-нибудь. А заодно с продавцами пообщаешься. А я осмотрюсь.

– Душу только травить, – пробурчала я.

Ольга Николаевна заметила, что если мы найдем клад – хотя бы один, – то я смогу покупать себе вещи в любом магазине. А под лежачий камень вода не течет. Надо искать. Всеми возможными способами.

– Но копаться в магазине нам никто не даст! – закричала я. – Там же сигнализации напичкано!

Иван Петрович сказал, что сигнализацию он возьмет на себя. Что русскому народному умельцу какая-то импортная сигнализация?

Я все равно не понимала, как мы сможем добраться до магазина. С деловым предложением выступил мой сын. Он считал, что необходимо выяснить, кто является его владельцем, а потом каким-то образом искать на него выходы. Например, я могу с ним познакомиться. Очень мило.

– Кто будет выяснять? – уточнила Анна Николаевна.

Иван Петрович сказал, что «поспрашивает мужиков». Я заметила, что будет гораздо лучше, если он «поспрашивает» своих клиентов – как позовут что-то починить, пусть поинтересуется – как бы между прочим. Я же сама расспрошу продавщиц, когда буду производить рекогносцировку вместе с сыном. Ольга Николаевна обещала поговорить с бабками из соседнего двора.

Мы приняли план работы по магазину и перешли к следующему пункту повестки дня.

– Еще один клад мог оставить ваш отец? – перевела я взгляд с Ольги Николаевны на Анну Николаевну.

– Мой отец, – поправила меня старшая Ваучская.

Я с недоумением посмотрела на сестер. Рука дяди Ваня, уже приближавшаяся ко рту с очередной порцией смазки, зависла в воздухе. Сережка раскрыл рот, ничего не сказал и снова закрыл.

Оказалось, что Полина Александровна, мать обеих сестер, сообщила им перед смертью, что они – дочери от разных отцов. Ваучский – это фамилия отца Анны Николаевны, законной женой которого являлась Полина Александровна. С отцом Ольги Николаевны, погибшим на фронте во время Великой Отечественной войны, она в законном браке не состояла, потому что не знала, жив ли ее первый муж или нет. Второй дочери она дала свою фамилию по законному мужу; отцов обеих дочерей звали Николаями. И Анна, и Ольга всегда считали, что они – родные сестры, и только незадолго до смерти матери узнали, что сводные.

Родной отец Анны Николаевны в тысяча девятьсот четырнадцатом году уехал в Париж – во-первых, за товаром, во-вторых – показать Францию своему сыну от первого брака Алексею. Первая жена Николая Алексеевича умерла, он женился на Полине Александровне, которая родила ему дочь Анну. Какое-то время после отъезда в Париж он писал жене письма с обещаниями скорого возвращения, но так и не вернулся. Нельзя исключать варианта, что он встретил там другую женщину, – папенька был мужчина любвеобильный. Может, сумел быстро найти какую-то непыльную работенку – устраиваться в жизни он умел. В общем, Николай Алексеевич так и не вернулся из Парижа. Его там застала Первая мировая война, а затем революция. Следы его потерялись. Может, он и пытался разыскать Полину Александровну и Аню, но времена-то какие были.

– А он чем занимался? – спросила я. – Тоже – ленты, кружева, ботинки, как и дед?

– Дед – изначальный владелец квартиры – это отец матери, – пояснила Анна Николаевна. – То есть наш общий дед, который отдал маменьку за отца только из-за дворянского титула. Но, кроме титула, у отца ничего не было. У Александра Лукичева имелись деньги, но он хотел титула для своих внуков. Так и договорились. Дед взял зятя в дело. Правда, у Николая Алексеевича плохо получалось. В лавке торговали маменька с бабушкой. Дед занимался закупкой товара, решал организационные вопросы, ну и своему хобби посвящал немало времени. Отец был лишь на подхвате.

– Но как он мог оставить клад? – не понимала я. – У него же, наверное, не было крупных сумм.

– Тут дело темное… – протянула Ольга Николаевна.

Мы с Иваном Петровичем попросили сестер рассказать все, что им известно.

Полина Александровна сама точно не знала, но высказывала предположение, что мать ее мужа завещала единственному сыну кое-какие драгоценности – то немногое, что оставалось в их семье.

Имелась еще одна версия…

Сестрам явно не хотелось об этом говорить, но, решив нам открыться, они пошли до конца.

У Нины, младшей сестры матери, тоже был муж. Выдав старшую дочь за обладателя титула, дед решил, что совершил ошибку, и намеревался ни в коем случае не повторять ее с младшей. Лукичев решил, что толковый купец в качестве зятя все-таки гораздо лучше бестолкового дворянина. Для Нины он нашел достойного, хотя и нетитулованного мужчину, обладавшего немалыми средствами и деловыми качествами, что дед особо высоко ценил. Нина его не любила, более того, он был ей неприятен, однако воспротивиться воле отца она не могла. Потом с мужем Нины стали происходить какие-то несчастья, и в конце концов он… исчез. Его долго искали, но так и не нашли. А Нина уехала отдыхать на воды. Поправлять пошатнувшееся здоровье – вроде бы как от расстроенных чувств. Как и Николай Алексеевич, в Россию она не вернулась.

– Я чего-то недопонял, – признался Иван Петрович.

– Ваша матушка считала, что ее муж и Нина… – Я вопросительно посмотрела на сестер.

– У нее возникли такие подозрения, – кивнула Анна Николаевна. – Только доказательств не было.

Полина Александровна не исключала, что ее муж и сестра выехали за границу, заранее сговорившись. Там их застала революция, и они решили остаться во Франции навсегда. Но они же могли убить и ограбить мужа Нины… Он исчез незадолго до отъезда Николая Алексеевича. Возможно, они собирались вернуться в Россию и вывезли с собой не все… А значит, не исключено, что кое-что осталось в Петербурге. В квартире, где они оба проживали. Где остались Полина Александровна и маленькая Аня.

У Нины было немало драгоценностей. До самой своей смерти Полина Александровна помнила бриллиантовое колье, подаренное женихом ее младшей сестре перед свадьбой. В семье Ваучских даже сохранилась старая фотография на толстом картоне, сделанная в фотосалоне на Большом проспекте Петроградской стороны, – наверное, ближайшем к дому деда. Там Нина сидит в роскошном бальном платье, на обнаженной шее у нее блистает колье, а за ее спиной стоит Савватей Митрофанович, ее муж.

Ольга Николаевна принесла этот снимок и продемонстрировала нам. Поскольку в те времена о цветной фотографии еще никто не слышал, мы не смогли по-настоящему восхититься красотой старинной вещи, да и изображение было не самым крупным. Однако фотограф «Э. Брейеръ» разместил Нину таким образом, что колье оказалось точно по центру снимка и бросалось в глаза при первом же взгляде на фото.

• Предыдущая
• 6/80
• Следующая