Клуб заграничных мужей - Жукова-Гладкова Мария - Страница 23
- Предыдущая
- 23/67
- Следующая
– Пора откланяться, – прошептала я Верке, прикидывая, направиться нам в «точку» сейчас или лучше наведаться как-нибудь ночью, например, в пятницу, перед выходными.
Верка заявила мужику, что она к нему еще зайдет, а пока рекомендовала поспать и забыть о сегодняшнем посещении.
– Ну как же я могу тебя забыть, Белочка? – спросил Николай Васильевич, в своей манере выпучивая глаза. Может, он так хотел произвести впечатление на особу женского пола? – Я тебя ждать буду. Заходи.
Он еще что-то бубнил, но мы не слушали, направляясь к выходу. Дверь за собой просто прикрыли, не запирая. Если Николая Васильевича до сих пор не обокрали, то и на этот раз навряд ли обчистят.
– Куда теперь? – спросила Верка на лестничной площадке.
Я решила, что смысла ходить по квартирам нет. Если уж идти, то прямо в «точку» и заявлять, что мы слышали про церковь Святого Дона Жуана и желаем стать прихожанками. Надо брать быка за рога, иначе ничего не добьемся. Ведь моя одноклассница называла этот адрес, а если в «точке» еще и поют… Кто еще может оказаться «ангелами»?
Мы вышли во двор, вдохнули не очень свежего воздуха и направились вокруг «точки»: вход в нее был со стороны арки. Во дворе опять не встретили ни души.
– Давайте тут постоим, – предложила Верка, останавливаясь у стены. – Мне перекурить надо.
Подружка закурила, а я вдруг обнаружила, что забыла сумку в квартире Николая Васильевича. О чем я думала? Сашка хотел предложить свои услуги, но я сказала сыну: «Ладно, стой тут», – и рванула к подъезду, из которого мы только что вышли. Судя по Сашкиным глазам, ему страшно хотелось сделать хотя бы одну затяжку, но при мне он явно не решался. Верка ему даст, а я не буду смущать сына.
Николай Васильевич спал сном праведника, громко похрапывая, моя сумка висела на спинке одного из стульев, я быстро прихватила ее и снова вышла на лестничную площадку. Может, дать Сашке время, чтобы запах дыма выветрился? Или чтобы он жвачку пожевал? И вообще, куда мне торопиться? А вот до последнего этажа прогуляться следует. В особенности если, по словам Николая Васильевича, тут никто больше не живет. Ремонт в выходной тоже навряд ли делают.
Я отправилась пешочком на шестой этаж (лифта не было), поглядывая на двери на площадках. Начиная с третьего, все были железные. Дверь на чердак оказалась открыта, и я решила заглянуть и туда, раз уж поднялась. На чердаке спугнула двух тощих кошек, рванувших куда-то вправо. В помещении висели старые бельевые веревки, которыми, по всей вероятности, давно никто не пользовался. Если не считать одной старой плиты в углу, никакой мебели тут не стояло. Также, к своей великой радости, не обнаружив ни свежих, ни полуразложившихся трупов, ни скелетов (даже в шкафах, так как таковые отсутствовали), я направилась к небольшому, давно не мытому окну.
Из него открывался вид на весь двор. Я тут уже увидела Верку с Сашкой, мило беседующих у одной стены, видела и часть арки, не закрываемую «точкой», и крышу «точки» (поскольку она была четырехэтажной, то с чердака над шестым хорошо просматривалась) с тремя старыми трубами. Я подумала, что неплохо бы прийти сюда с биноклем: тогда, не исключено, можно что-то увидеть в окнах соседних домов. Сейчас, обведя их взглядом, я не заметила ничего интересного. Все те же занавески и глухие шторы, ни одного любопытного старушечьего носа.
Но я слишком увлеклась разглядываем окон и пропустила момент, когда к Верке с Сашкой подошли два каких-то хорошо одетых типа средних лет один – полный и статный, другой – маленький и кругленький. Я увидела уже, как они разговаривают. Если смотреть со стороны, не слыша слов, беседа была мирной. Идти вниз или понаблюдать? Я решила понаблюдать.
И правильно сделала.
Через несколько минут откуда ни возьмись (или из «точки», вход в которую с моего наблюдательного поста я не видела?) вылетели шестеро бугаев и сграбастали моего сына и подружку. Я чуть не взвыла, прикусила губу и сжала кулаки, не в силах помочь самым дорогим мне людям, но потом одумалась и добавила про себя: пока не в силах. Дальше видно будет.
Верку с Сашкой куда-то потащили (я надеялась, что в «точку», а не на улицу), двое бугаев остались с хорошо одетыми мужчинами, которые жестами показали на дом, где пряталась я. Значит, Верка с Сашкой что-то сказали про меня? Или они поняли, что это «проповедники», и решили их предупредить, что сейчас к ним присоединится еще одна потенциальная «прихожанка»? Но оказалось, что у «проповедников» совсем другие намерения.
Двое бугаев рванули в направлении дома Николая Васильевича.
Я огляделась по сторонам. Додумаются ли они подняться сюда? Спрятаться негде. Но и вылезать отсюда я не собиралась.
Открыв сумочку, я приготовила гранату. Хорошо, что Сашка настоял, чтобы я ее прихватила. Что у меня есть? Одна граната, две «ручки» и одна «пачка сигарет». Негусто, конечно. Следовало бы, наверное, пистолетик прихватить. А я, идиотка…
Ладно, за неимением лучшего, как говорится…
Дверь в подъезд хлопнула. Я на цыпочках приблизились к двери, ведущей на чердак. К сожалению, изнутри ее было не закрыть. Но это даже мне на пользу: приоткрыв ее, я прислушалась. Если бы дверь закрывалась, делать этого я бы, наверное, не стала. Парни где-то внизу обсуждали, куда я могла подеваться.
Потом они стали подниматься по лестнице. Судя по комментариям, решили заглянуть «к этому алконавту».
Дверь хлопнула. Я затаилась.
Парни вернулись на лестницу через пару минут, матерясь на «алконавта», который все на свете пропьет и проспит.
Затем они пошли дальше, пытаясь ворваться в каждую из квартир. Все действия сопровождались колоритнейшими комментариями. Я была благодарна парням за это: они сообщали мне, что делают и что намерены делать дальше.
Но вот что предпринять мне?
Хотелось бы, конечно, побеседовать с мальчиками на разные темы, в первую очередь о том, куда дели Верку и Сашку, а также об организации или как там ее назвать, скрывающейся под весьма хитрым названием. Но, пожалуй, побеседовать не удастся. Придется первой наносить удар. Ведь лучшая оборона – это нападение, не правда ли?
Меня-то саму, пожалуй, не пожалеют, если прихватят. А мне еще спасать сына и подружку…
В общем, когда они стали подниматься по последнему лестничному пролету, я вырвала чеку из гранаты, распахнула дверь и швырнула ее. Сама тут же дверь захлопнула, отпрыгнула в сторону и рухнула на пол, закрыв голову руками.
Грохот взрыва заглушил вопль парней. Затем последовали новые звуки: на меня что-то посыпалось сверху, как я поняла в дальнейшем – куски досок с чердачного потолка, дверь сорвало с петель взрывной волной, правда, она и так держалась на соплях. Вообще мне показалось, что весь дом вздрогнул, хотя он и старый, построен в те времена, когда слова «гастарбайтеры» в русском языке еще не было.
Я лежала на полу, закрыв голову руками, и слышала, как где-то рядом что-то с грохотом падает вниз, падает и падает… На чердак просочился запах дыма, со всех сторон летела пыль. Криков больше не было слышно.
Я поняла, что мне нужно быстро вставать и сматываться.
Первым делом я выглянула в проем, который совсем недавно закрывала чердачная дверь.
Я увидела другой проем: части лестницы больше не было. И она продолжала осыпаться…
То есть этот путь отрезан.
Что остается?
Я рванула по пустому чердаку в том направлении, куда при моем появлении убежали кошки. Мои шаги гулким эхом отдавались в пустом помещении, а в той стороне, где осталась лестница, камни продолжали падать…
Пробегая мимо очередного окна и радуясь, что тут ни черт, ни я ног не сломаем (так как негде), я выглянула во двор: он был пуст. Отсюда мне была видна арка и часть двора перед входом в «точку». Там тоже никого. Могли они не услышать грохот взрыва? Или решили, что по его поводу им не следует беспокоиться? Я даже не отдавала себе отчета, кого подразумеваю под словом «они».
К моей великой радости, у двух примыкающих друг к другу домов был общий чердак. Это я поняла, оказавшись перед очередным выходом на лестницу. В доме Николая Васильевича имелось два подъезда, и я находилась в ближайшем к дому, стоящему слева от арки.
- Предыдущая
- 23/67
- Следующая
