Клуб заграничных мужей - Жукова-Гладкова Мария - Страница 35
- Предыдущая
- 35/67
- Следующая
До чердака я добралась довольно быстро, теперь надо искать выход на крышу, но прилагать усилия не потребовалась: метрах в семи-восьми от входа зиял проем, к которому была приставлена лестница. Я ею воспользовалась и вскоре была наверху, держа «ПМ» наготове. Женщина стояла, облокотившись о трубу. Мужик лежал там, где и упал.
– Он не шевелился? – крикнула я женщине.
– Да нет вроде, – ответила она слабым голосом.
С опаской я пошла вперед по крыше, так и держа пистолет наизготове, чтобы выстрелить сразу же, если только мужик дернется. С такими волками ухо надо держать востро.
Но беспокоилась я зря. Мужик смотрел в ночное небо остекленевшими глазами, в чем я убедилась, направив на него луч небольшого фонарика. Может, отключить свет? Как-то он мне не очень нравился, да и завтра, то есть сегодня, когда рассветет, привлечет слишком много внимания.
– Подождите чуть-чуть, – сказала я женщине, направилась к прожектору, быстро нашла нужный рычажок и повернула его. Двор погрузился во мрак.
Я прислушалась. Теперь вокруг стояла тишина, все, кто недавно стонал, замолчали. Или на крыше не слышно? Как-то там Костя? Ладно, сейчас познакомимся со смелой дамой, а там будет видно.
Ей оказалось лет сорок на вид, выглядела она прекрасно – явно тратила немало времени и средств на поддержание лица и тела в должной форме. Значит, делаем вывод, что на самом деле около пятидесяти, если не больше. Дама явно не привыкла к подобным вылазкам, ее одежда не соответствовала моменту, вернее, я сказала бы, была неудобна: низкие дамские сапожки на пятисантиметровом каблучке (сразу видно, что нет опыта боевых схваток, а то бы надела кроссовки), черные брючки и серый короткий приталенный плащик (в приталенном неудобно! Нужно что-то посвободнее, чтобы не сковывало движения). И кто ходит по крышам в сером? Черный, и только черный цвет – друг тех, кому ночью хочется выйти на подвиги. Да и пачкается меньше. Более того, все вещи были высокого качества. Или у нее просто нет других? А главное, что же ее сюда понесло? Чтобы вдруг такая дама и среди ночи на крышу… Хотя я-то сама тоже хороша.
Первым делом я взглянула на обагренное кровью плечо, вернее, серый плащик, рукав которого изменил цвет и набух.
– Погодите-ка, – сказала я, быстро убрала пистолет в карман штормовки и выхватила из внутреннего, специально пришитого кармана средства, необходимые для оказания первой помощи. – Сядьте.
Мой запас включал, в частности, небольшой острый нож, которым я быстро срезала рукав плаща вместе с рукавом тоненького (опять светло-серого!) свитера, бегло осмотрела рану, из которой теперь уже только тонкой струйкой сочилась кровь. Жгут остался в машине. Быстро связав два рукава, я перетянула ими руку чуть выше раны, затем сделала даме укол, сняв с наполненного шприца колпачок, и наложила временную повязку. Отвезу ее к Рубену Саркисовичу, пусть вытаскивает пулю. Не на крыше же мне этим заниматься? Тем более тут подручных средств для этого не имелось.
– Пойдемте вниз, – подхватила я даму под здоровую руку.
– Голова кружится, – простонала она.
У меня она тоже и кружилась, и раскалывалась, но я смолчала, уговаривая женщину приложить еще немного усилий, чтобы добраться до машины. По пути подобрала пистолет убитого.
– А где ваша машина? – спросила она.
– Стоит с другой стороны. Отсюда, наверное, видно.
Я непроизвольно сделала попытку подойти поближе к краю крыши, чтобы самой удостовериться, на месте ли моя «БМВ», но женщина истошно вскрикнула и впилась в меня обеими руками, включая простреленную, и тут же застонала от резкого движения.
– Нет, нет, не подходите к краю. Ни в коем случае!
Ее била дрожь. Не знаю уж, от страха, от ранения, от всех переживаний, вместе взятых, но женщина постепенно становилась невменяемой. Следовало действовать побыстрее. Тем более я еще не представляла, что случилось с братцем.
Всю дорогу вниз по лестнице (напоминаю: лифт тут отсутствовал) женщина стонала, утирала пот со лба и вообще готовилась грохнуться в обморок. С грехом пополам мы наконец подошли к двери на улицу, к чему я подготовилась, вынув свой «ПМ» из кармана. Его вид несколько привел даму в чувство.
– Вы стрелять собираетесь? – уточнила она у меня.
– Если будут стрелять в нас.
– Скажите, а первой в России в каких случаях можно стрелять?
Я бросила на нее внимательный взгляд. Вроде бы говорит без малейшего акцента, но вопрос как-то странно сформулирован. Ладно, сейчас некогда с этим разбираться.
– Давайте все разговоры отложим на потом, – сказала я ей.
– Да-да, конечно, вы правы.
Дама замолчала, только время от времени постанывала. Я же приоткрыла дверь так, чтобы наружу торчал лишь нос, но двор оглядеть не смогла: он был погружен во тьму. Я примерно помнила местонахождение брата. Теперь следовало его искать. А женщину с собой тащить или как?
– Постоите у стеночки или со мной пойдете? Мне брата надо найти.
– С вами пойду, – мгновенно ответила женщина.
Я направилась к месту, где меня уронили мужик с теткой, пытавшиеся захватить в плен мою скромную персону.
– Костя! – позвала я громким шепотом, пока не включая фонарик, чтобы не послужить никому мишенью. – Костя, ты где?
Братец не ответил, зато прозвучал скрипучий голос, который, наверное, запомнится мне на всю жизнь:
– Светлана Алексеевна, пожалуйста, – пауза, – отвезите меня, – пауза, – к врачу, – пауза. – Мы обо всем, – пауза, – договоримся. Пожалуйста.
Фраза закончилась вздохом и легким стоном. Я резко направила фонарик в ту сторону, откуда только что звучал голос.
На асфальте лежал мужчина в добротном, вроде бы темно-синем плаще. Раненому на вид было лет пятьдесят – пятьдесят пять, седые волосы средней длины аккуратно уложены, не исключаю даже, что чуть-чуть напомажены, седые пушистые усы аккуратно подстрижены. Я обратила внимание на лакированные, начищенные до блеска ботинки. В свое время один бомж, с которыми меня сталкивала бурная жизнь, сказал мне, что всегда определяет материальное положение встречающихся на пути людей по обуви. По ней, по мнению бомжа, также можно сказать, подаст человек милостыню или пошлет по известному русскому адресу. Более того, следует обращать внимание на подошву на тот случай, если противник вздумает бить (а бомж такой вариант никогда не исключает). Лакированные ботинки лежащего на земле франта подошли бы для каких-нибудь светских раутов и позерства перед дамами, но не для драки.
– Где мой сын? – спросила я.
– Здесь… – выдохнул мужчина.
– Светлана Алексеевна, – дернула меня с другой стороны женщина, – давайте сейчас…
– Погодите! – рявкнула я на нее и повернулась к франту: – Возвращаете сына и Верку – сама на своей машине отвезу к врачу.
Дама, висевшая на мне (а она уже повисла), опять попыталась что-то сказать, но я ее одернула, снова обратившись к мужику, на которого так и продолжала направлять фонарик. Он, судя по виду, захотел что-то сказать, но не смог и лишь пробормотал невнятно себе под нос, а я, поскольку находилась на расстоянии метров десяти, ничего не услышала.
– Пойдемте-ка, – сказала я даме, висевшей на мне. Поддерживать ее я сама не могла: в одной руке держала пистолет, в другой – фонарик.
– Светлана Алексеевна, а вы… – попыталась спросить она.
– Все вопросы – потом, – оборвала я ее, приближаясь к мужику и по ходу дела освещая окрестности. Пожалуй, тут не осталось больше никого живого. Граната разорвалась дальше того места, с которого со мной разговаривал франт, ему, по всей вероятности, досталась лишь пара осколков. Все остальные приняли на себя (то есть в себя) его люди, которых он решил использовать против меня.
Подойдя к мужику вплотную, я в свете фонарика осмотрела его. Судя по внешним признакам, ранения в ногу в районе бедра, в правый бок и в правую руку, да и головой явно стукнулся, когда падал. В принципе ничего особо серьезного. Жить будет. Если, конечно, отвезти его к врачу, хотя, как мне казалось, и до утра тут пролежит, пока первые сотрудницы не придут на работу.
- Предыдущая
- 35/67
- Следующая
