Голос тех, кого нет - Кард Орсон Скотт - Страница 37

• Предыдущая
• 37/91
• Следующая

— Брат Амай, — сказал епископ Перегрино. Он никогда не использовал почетный титул «Дом Кристано», хотя даже кардиналы обычно проявляли такую любезность. — Хорошо, что вы пришли.

Доктор Навьо уже успел занять самое удобное кресло, но Дом Кристано и не думал упрекать его за это. Праздность и себялюбие сделали Навьо толстым, а жир принудил его к еще большей праздности. Страшная болезнь, змея, пожирающая собственный хвост. Дом Кристано благодарил небо за то, что не страдает ею. Он выбрал себе высокий табурет без свинки. Здесь его тело не сможет расслабиться, а потому разум останется ясным.

Навьо немедленно начал пересказывать свою неприятную беседу с Голосом Тех, Кого Нет и подробно объяснил, что именно угрожал учинить Голос, если бойкот будет продолжаться.

— Инквизитор! Можете себе представить? Этот неверный осмелился угрожать Матери Церкви!

Ох, каждый раз, когда Мать Церковь оказывается в опасности, в пастве пробуждается дух крестоносцев. Но попроси их ходить к мессе раз в неделю, как этот дух сворачивается калачиком и засыпает.

Речи Навьо произвели некоторое впечатление — епископ Перегрино рассердился еще больше. Его темно-коричневая от загара кожа начала багроветь. Когда Навьо наконец умолк, Перегрино повернулся к Дому Кристано. Его лицо напоминало маску ярости.

— Ну, и что вы на это скажете, брат Амай?

«Если бы я не был вежливым человеком, то сказал бы, что вы повели себя как полный болван, связавшись с Голосом, когда закон явно на его стороне. А сам Голос, кстати, еще не сделал нам ничего плохого. Пока. Потому что теперь вы его спровоцировали, разозлили. Он теперь куда опаснее, чем был бы, если б вы просто проигнорировали его приезд».

Дом Кристано едва заметно улыбнулся и наклонил голову.

— Я думаю, мы должны нанести удар первыми и лишить его возможности вредить.

Эти воинственные слова застали епископа Перегрино врасплох.

— Именно, — отозвался он. — Но я никак не ожидал, что вы тоже это понимаете.

— Фильос столь же искренни в своей вере, как и любой христианин, не прошедший посвящения, — ответил Дом Кристано. — Но поскольку мы не священники, нам приходится пользоваться разумом и логикой — жалкими заменителями авторитета Церкви.

Епископ Перегрино понимал, что монах насмехается, но никогда не мог вывести его на чистую воду, а потому лишь хмыкнул и прищурил глаза.

— Ну что ж, брат Амай, как, по-вашему, нам следует нанести удар?

— Что ж, отец Перегрино, закон выражается предельно ясно. Голос может получить власть над нами, только если мы станем вмешиваться в исполнение его профессиональных обязанностей. Чтобы лишить его возможности причинить нам даже малейший вред, достаточно начать сотрудничать с ним.

Тут епископ Перегрино взревел и изо всех сил грохнул по столу кулаком.

— Это просто софистика, следовало ожидать от вас такого выверта, Амай!

Дом Кристано вежливо улыбнулся:

— У нас нет выбора. Либо мы отвечаем на все его вопросы, либо он подает петицию, совершенно справедливую, о статусе инквизитора, и вы садитесь на ближайший корабль, идущий в Ватикан, чтобы предстать перед судом по обвинению в религиозных преследованиях. Мы все слишком любим и уважаем вас, епископ Перегрино, чтобы позволить вам лишиться поста.

— О да, я осведомлен о ваших чувствах.

— Голоса Тех, Кого Нет на деле вполне безобидны. Они не имеют организации, не раздают святого причастия, даже не настаивают на том, что «Королева Улья» и «Гегемон» — священное писание. Единственное их занятие — поиск правды о судьбах умерших. Потом они рассказывают всем, кто желает слушать, историю жизни покойника так, как они сами ее понимали.

— И это, по-вашему, безобидно?

— Как раз наоборот. Сан-Анжело основал наш орден именно потому, что правда — это страшная сила. Но, я полагаю, от Голосов нам куда меньше вреда, чем, скажем, от протестантов. А если нашу католическую лицензию отменят на основании религиозных преследований… Конгресс немедленно ввезет сюда эмигрантов других религий. Чтобы как минимум треть населения стала некатолической.

Епископ Перегрино покрутил свое кольцо.

— Но может ли Конгресс позволить себе такой шаг? Размеры колонии были строго ограничены с самого начала. Приток неверных… Мы мгновенно вылетим за предписанные рамки.

— Вы должны знать, что они уже приняли меры на этот случай. Как вы думаете, зачем на орбите остались два корабля? Католическая лицензия гарантирует неограниченный рост населения. Когда мы превысим квоту, они просто увезут лишних. Насильственная эмиграция. Это все равно будет сделано через одно-два поколения. Так почему не начать сейчас?

— Они не станут.

— Звездный Конгресс впервые созвали именно для того, чтобы прекратить волну религиозных войн и погромов, прокатившуюся по всем обитаемым мирам. Так что не стоит шутить с законами о религиозных преследованиях.

— Но это же не лезет ни в какие ворота! Какой-то полубезумный еретик вызвал сюда Голос, и над нами нависла угроза насильственной эмиграции!

— Мой уважаемый отец, светской власти всегда было трудно найти общий язык с духовной. Мы должны быть терпеливы и терпимы. У нас есть на то весьма веская причина — большие батальоны на их стороне.

Навьо хихикнул.

— Пускай у них есть батальоны, мы владеем ключами от рая и ада, — ответил епископ.

— Ну да, и половина Звездного Конгресса уже трепещет от страха. Впрочем, возможно, я действительно могу помочь вам несколько смягчить ситуацию. Вместо того чтобы публично отказываться от ваших прежних замечаний… (от ваших идиотских, разрушительных, бездарных воплей)… вам следует только поставить город в известность, что вы поручили Детям Разума Христова нести тяжкое бремя общения с этим неверным и отвечать на его вопросы.

— Вы можете не знать ответов, — вставил Навьо.

— Но мы можем искать их для него, не так ли? Можем избавить жителей Милагра от необходимости говорить с Голосом напрямую. Вместо этого они будут отвечать на вопросы безобидных братьев и сестер нашего ордена.

— Иными словами, — сухо сказал епископ Перегрино, — монахи вашего ордена станут прислуживать неверному.

Дом Кристано закрыл глаза и трижды повторил про себя свое имя.

Ни разу с тех пор, как Эндер покинул Боевую школу, не чувствовал он так сильно, что находится на вражеской территории. Дорожка, поднимающаяся по склону холма от самой прассы, буквально стерта ногами верующих, а здание собора так высоко, что, за исключением нескольких особенно крутых поворотов, его видно на всем пути. По левую руку Эндера на искусственных террасах склона располагалась начальная школа, по правую — Вила де Профессорес, названная в честь преподавателей, хотя в основном здесь обитали уборщики, клерки, советники и прочая мелочь. Все учителя, носившие серые одежды Фильос, осторожно, с большим любопытством поглядывали на Эндера.

Вражеская территория началась на вершине холма — ровная, почти плоская зеленая лужайка, безупречный сад, аккуратные дорожки, посыпанные галькой. «Вот это и есть мир Церкви, — подумал Эндер, — все на своих местах и никаких сорняков». Здесь тоже многие исподволь наблюдали за ним, но одежды были черными или оранжевыми — священники и деканы, а в глазах у них стояла ненависть — вполне нормальное чувство для людей, чьей власти угрожают. «Что я украл у вас тем, что пришел сюда?» — беззвучно спросил у них Эндер. Но он знал, что отчасти заслужил их ненависть. Он был диким растением, попавшим в ухоженный сад, и, куда бы ни шел, нес с собой беспорядок. Многие прекрасные цветы умрут, если он пустит корни и высосет жизненные соки из земли.

Джейн весело болтала, пытаясь спровоцировать его на ответную реплику, но Эндер не попадался на ее приманку. Священники не увидят, как он шевелит губами. Очень многие католики считали имплантацию терминала святотатством, попыткой улучшить тело, которое Господь создал совершенным.

— Скольких священников может содержать эта община, Эндер? — задумчиво спросила Джейн.

• Предыдущая
• 37/91
• Следующая