Голос тех, кого нет - Кард Орсон Скотт - Страница 71

• Предыдущая
• 71/91
• Следующая

— Значит, эвакуацию, необходимость покинуть Лузитанию вы не считаете бедой? — спросил Эндер.

— Считаю. Огромной бедой. Но закон был нарушен, и теперь надо платить.

— А что, если закон основан на недоразумении, а наказание совершенно несоизмеримо с грехом?

— Мы не можем сулить об этом, — возразил епископ.

— Но судить придется. Если мы подчинимся приказу Конгресса, то тем самым признаем, что закон хорош, а наказание справедливо. Вполне возможно, что под конец нашей встречи мы сойдемся именно на этом. Но прежде чем вы примете решение, вам надо еще многое узнать. И только Эла и Новинья могут рассказать вам. Вы не должны, не можете выбирать дорогу, не зная всего.

— Я всегда рад узнать что-то полезное, — улыбнулся епископ Перегрино. — Но право решать все же принадлежит присутствующей здесь Босквинье.

— Кому бы ни принадлежало право, решать вы будете вместе, гражданские, религиозные и интеллектуальные власти Лузитании. Если хоть кто-нибудь из вас откажется от восстания, оно станет невозможным. Без поддержки Церкви Босквинья не может управлять. Без поддержки гражданских властей Церковь становится беспомощной.

— А у нас нет власти, — сказал Дом Кристано. — Только мнение.

— И каждый ребенок и взрослый на Лузитании обращается к вам за мудрым советом.

— Вы забыли четвертую силу, — сощурился епископ Перегрино. — Себя.

— Я фрамлинг.

— Весьма необычный, — протянул епископ. — За четыре дня пребывания здесь вы уже покорили души обитателей колонии. Я боялся этого и предсказывал это. Теперь вы пытаетесь втянуть нас в восстание, которое может стоить нам всего. Вы опасны, как сам Сатана. И все же вы сидите здесь и готовы подчиниться нашему решению, нашей власти, как будто не можете в любую минуту сесть в челнок и покинуть планету, улететь на Трондхейм с двумя нашими юными преступниками на борту.

— Я готов подчиниться вам, — отозвался Эндер, — потому что не желаю оставаться фрамлингом. Я хочу быть гражданином, членом общины, учеником.

— Как Голос Тех, Кого Нет? — спросил епископ.

— Как Эндрю Виггин. У меня есть и другая профессия, и она может оказаться очень нужной. Особенно если мы восстанем. И еще у меня есть работа, которую я не смогу завершить, если людям придется покинуть Лузитанию.

— Мы не сомневаемся в вашей искренности, — сказал епископ. — Но вы должны простить нам некоторую подозрительность в отношении человека, который появился здесь так… недавно.

Эндер кивнул. Епископ не мог сказать большего, пока не услышит больше.

— Позвольте мне сначала рассказать вам, что я знаю. Сегодня, после полудня, я отправился в лес вместе с Миро и Квандой.

— Вы? Вы тоже нарушили закон?! — Епископ чуть не вылетел из кресла.

Босквинья потянулась к нему, быстро заговорила, пытаясь потушить его гнев.

— Они влезли в наши файлы задолго до полудня. Нет, постановление Конгресса никак не может быть связано с этим нарушением.

— Я нарушил закон, — сказал Эндер, — потому что свинксы попросили меня об этом. Они просто требовали свидания со мной. Они видели, как садился челнок. Они знали, что я здесь. И — не знаю уж, на счастье или на беду, — они читали «Королеву Улья» и «Гегемона».

— Они дали свинксам эти книги. — Епископ побагровел.

— Они также принесли свинксам Новый Завет, — добавил Эндер. — Но вас, конечно, не удивит, что свинксы нашли много общего между Королевой Улья и своим народом. И позвольте мне передать вам то, что свинксы сказали мне. Они буквально умоляли меня убедить Сто Миров покончить с законами, приковывающими их к Лузитании, к изоляции. Видите ли, свинксы думают об ограде совсем не то, что мы. Мы считаем ее лучшим способом охранить их культуру от нашего вмешательства, защитить их. А они убеждены, что пот так мы пытаемся помешать им узнать все восхитительные секреты, которыми владеем. Им снятся наши корабли, летящие от звезды к звезде, засевающие Вселенную. И через пять или десять тысяч лет, когда они сами доберутся до того, в чем мы им отказываем, и выйдут в космос, они увидят, что все занято. Что для них нет места. Для них наша ограда — форма ксеноцида. Мы держим их на Лузитании, словно животных в зоопарке, а сами тем временем покоряем Вселенную.

— Это чушь, — возмутился Дом Кристано. — Это вовсе не входит в наши намерения!

— Неужели? — ядовито поинтересовался Эндер. — Так почему мы стремимся полностью оградить их от всякого влияния нашей культуры? Это делается вовсе не в интересах науки. Наоборот, мешает ксенологам. Вспомните, пожалуйста, мы открыли анзибль, привод для звездных кораблей, научились частично контролировать гравитацию и сконструировали оружие, которым уничтожили жукеров в результате прямого контакта с ними. Мы взяли большую часть технологий из их багажа — из того, что они оставили, отступая, после первого рейда в Солнечную систему, к Земле. Мы использовали их машины, даже не понимая, как они работают. Кое-что, например филотический эффект, до сих пор выше нашего понимания. Мы вышли в космос именно потому, что на нас влияла цивилизация, превосходящая нас во всем. И за несколько поколений мы освоили их машины, превзошли жукеров и уничтожили их. Вот отсюда и ограда — мы боимся, что свинксы поступят с нами так же. И они понимают, что это значит. Они понимают и ненавидят.

— Мы не боимся их, — возразил епископ. — Ради Бога, они всего лишь дикари…

— Наверное, для жукеров мы тоже выглядели дикарями, — ответил Эндер. — Но Пипо, Либо, Кванда и Миро никогда не считали свинксов дикарями. Они отличаются от нас. Да, куда больше, чем фрамлинги. Но все же они люди. Раман, а не варелез. А потому, когда Либо узнал, что свинксам грозит голод, что они собираются начать войну, чтобы сократить население, он повел себя не как ученый. Он не остался безразличным наблюдателем и не написал доклада о методах войны среди свинксов. Он поступил как христианин: добыл экспериментальную разновидность амаранта, которую люди не могли использовать из-за переизбытка лузитанских белков, и научил свинксов сажать амарант, собирать урожай и готовить пищу. У меня нет сомнений, что спутники обнаружили именно поля амаранта. Не за нарушение закона, а за проявление христианского милосердия они собираются наказывать.

— Как вы можете называть такое вопиющее непослушание поступком христианина? — спросил епископ.

— Кто из вас, увидев, что сын его просит хлеба, даст ему камень?

— Дьявол способен в своих целях цитировать даже Священное писание, — буркнул епископ.

— Я не дьявол, — ответил Эндер. — И свинксы, кстати, тоже. Их дети умирали от голода, а Либо дал им пищу и спас сотни жизней.

— И поглядите, что они сделали с ним!

— Да, давайте поглядим, что они сделали с ним. Они убили его. Точно таким же способом, каким убивают самых уважаемых своих соплеменников. Это ничего не говорит вам?

— Да, это говорит мне, что они опасны и вовсе лишены совести, — отрезал епископ.

— Это говорит нам, что для свинксов смерть имеет совершенно иное значение. Ну, если вы всерьез убеждены, что кто-то настолько добр и мудр, настолько совершенен, что каждый прожитый день может только нарушить эту гармонию, разве не будет добрым делом убить такого человека и отправить его прямиком на небо?

— Вы издеваетесь! Вы же не верите в рай.

— Но вы-то верите! Как насчет мучеников, епископ Перегрино? Разве они не возносятся прямо на небо?

— Конечно, это так. Но те, кто убивает их, не люди, а звери, животные. Убийство святых не освящает убийц, а навеки обрекает их души аду.

— Но что, если мертвые отправляются не на небеса? Что, если они обретают новую жизнь прямо здесь, на ваших глазах? Что, если умирающий свинкс, конечно, если правильно расположить органы его тела, укореняется и превращается в нечто совсем другое? Что, если он становится деревом и после этого живет еще пятьдесят, сто, пятьсот лет?

— О чем вы говорите?

— Вы хотите сказать, что свинксы каким-то образом умудряются превращаться из животных в растения? — удивился Дом Кристано. — С точки зрения биологии это мало вероятно.

• Предыдущая
• 71/91
• Следующая