Игра Эндера - Кард Орсон Скотт - Страница 68
- Предыдущая
- 68/70
- Следующая
– Они знают, кто он?
– Да. Широкая публика не в курсе, но в верхах знают. Это больше не имеет значения. У него слишком много власти, чтобы кого-нибудь беспокоил его возраст. Он делал невероятные вещи, Эндер.
– Я заметил, что договор, который все подписали год назад, носит его имя. Договор Локи.
– Это был прорыв. Питер предложил свою идею через друзей-политиков, и Демосфен поддержал его. Этого-то он и ждал – возможности соединить влияние Демосфена на толпу и власть Локи над умами интеллигенции, чтобы сделать что-нибудь стоящее. Он предотвратил жестокую войну, которая могла тянуться десятилетиями.
– Он хочет стать государственным деятелем?
– Думаю, да. Однажды в припадке цинизма – они нередки – Питер сознался, что, позволь он Лиге развалиться, мир пришлось бы покорять по кусочкам. А пока существует Гегемония, он может добиться этого одним махом.
Эндер кивнул.
– Таким я его помню.
– Смешно, правда? Что Питер спас миллионы жизней?
– Тогда как я погубил десятки миллионов.
– Я не это имела в виду.
– Он хотел использовать меня?
– Да, у него были виды на тебя, Эндер. В день твоего прибытия он собирался выйти из подполья. Он встретил бы тебя на космодроме перед видеокамерами. Старший брат Эндера Виггина, великий Локи, созидатель мира. Рядом с тобой он казался бы совсем зрелым. И ваше внешнее сходство теперь велико как никогда. После этого ему было бы совсем нетрудно взять власть.
– Почему же ты остановила его, помешала?
– Эндер, ты не был бы счастлив прожить жизнь пешкой, орудием Питера.
– Я всегда был чьей-то пешкой.
– Я тоже. Я показала Питеру собранные мной доказательства, достаточные, чтобы в глазах общественности он выглядел психопатом и убийцей. Цветные фотографии замученных им белок и записи монитора – то, как он обращался с тобой. Потребовалось много времени и труда, чтобы собрать всё это, но зато, ознакомясь с документами, он был готов исполнить мои желания. А желала я свободы для тебя и для себя.
– Моё понимание свободы расходится с жизнью в доме убитых мной людей.
– Эндер, что сделано, то сделано. Их миры теперь пусты, а наш переполнен. И мы можем принести на эти планеты то, чего не знали жукеры. Там будут города, полные людей, людей, живущих собственной жизнью, по-своему любящих и ненавидящих. На всех планетах жукеров происходило одно и то же, одна незамысловатая история, а мы принесём множество историй и будем импровизировать, придумывая новый конец, день за днём. Эндер, Земля принадлежит Питеру. И если ты не пойдёшь со мной, он затянет тебя туда и будет использовать, пока ты не пожалеешь, что родился. Это твой единственный шанс убежать.
Эндер молчал.
– Я знаю, о чём ты думаешь, Эндер. Тебе кажется, что я пытаюсь управлять тобой. Как Питер, как Графф.
– Была такая мысль.
– Добро пожаловать в человеческую расу. Никто не управляет своей жизнью. Единственный выбор – отдать свою судьбу в руки хороших, любящих тебя людей. Я прилетела сюда не потому, что мечтаю о поприще колонистки. Я здесь потому, что провела всю жизнь рядом с братом, которого ненавидела. А теперь хочу узнать брата, которого люблю, пока не поздно, пока мы ещё дети.
– Мы уже не дети.
– Ты ошибаешься, Эндер. Думаешь, что вырос, устал, износился, но в глубине души ты такой же ребёнок, как и я. Мы будем держать это в секрете от всех остальных. Пока ты будешь управлять колонией, а я – писать книги по политической философии, никто и не догадается, что во мраке ночи мы пробираемся в комнату друг к другу, чтобы играть в фантики или драться подушками.
Эндер рассмеялся, но всё же успел поймать фразу, брошенную слишком небрежно, для того чтобы быть случайной.
– Управлять колонией?
– Я же Демосфен, Эндер. Я ушла, хлопнув дверью, оповестив публику, что вера в необходимость колонизации призывает меня улететь первым же кораблём. А министр по делам колоний, бывший полковник по фамилии Графф, объявил, что первый корабль поведёт великий Мэйзер Ракхейм, а губернатором колонии станет Эндер Виггин.
– Они бы хоть меня спросили.
– Вот я тебя и спрашиваю.
– Но объявление?
– Пока не было. Объявят завтра. Если ты примешь предложение. Мэйзер уже согласился.
– Расскажешь всем, что ты и есть Демосфен? Четырнадцатилетняя девочка?
– Будет известно только, что Демосфен улетел первым кораблём. И пусть они ещё пятьдесят лет роются в списке пассажиров, пытаясь докопаться, кто из колонистов был великим демагогом Века Локи.
Эндер рассмеялся и покачал головой.
– Ты развлекаешься вовсю, Вэл.
– А почему бы и нет?
– Ладно, – вздохнул Эндер. – Я еду. Даже согласен стать губернатором, если ты и Мэйзер будете мне помогать. Здесь меня, мягко говоря, недооценивают.
Валентина взвизгнула от удовольствия и обняла его. Типичная картинка: девочка-подросток получила от младшего брата долгожданный подарок.
– Вэл, – остановил её восторги Эндер. – Я хочу прояснить одну вещь. Я еду не из-за тебя. Не ради карьеры губернатора. И не от скуки. Я знаю о жукерах больше, чем кто-либо из живущих, и, если поеду с тобой, смогу узнать ещё. Я украл у них будущее и могу вернуть хотя бы часть долга, не дав умереть их прошлому.
Перелёт оказался долгим. К тому времени, как они достигли цели, Вэл уже окончила первый том «Истории Нашествий» и передала его на Землю по анзиблю от имени Демосфена. А Эндеру удалось завоевать кое-что получше слепого обожания пассажиров-колонистов. Когда они узнали его ближе, благоговейных страх сменился любовью и уважением.
Эндер действительно принял должность губернатора и управлял, чаще убеждая, чем приказывая. Там хватало тяжёлой работы: чтобы выжить, колония должна была перейти на самообеспечение. Но самым важным из всех его занятий – это признавалось всеми – оставались исследования. Он разбирался с наследством жукеров, искал среди чужих зданий, машин, полей то, что сейчас или со временем может пригодиться людям. Здесь не нашлось книг – жукеры в них не нуждались. Всё, что хранила вечно живая память, мысли, не облечённые в слова, знания, всё погибло вместе с ними. Но все ли?..
Мощные перекрытия сараев и загонов для скота подсказали Эндеру, что зимы будут суровыми, снежными. Высокие изгороди из заострённых кольев, ощетинившиеся шипами, навели на мысль, что здесь водятся крупные травоядные, которые могут расправиться с урожаем, и не менее крупные хищники, представляющие опасность для людей и скота. Осмотрев же развалины мельницы, Эндер понял, что отвратительного вкуса фрукты, растущие в уже одичавших садах, можно высушить, перемолоть – и получится прекрасная мука. А ещё он нашёл котомки, в которых носили детей с собой на поля. Пусть жукеры и не обладали индивидуальностью, они любили детей.
Годы шли, жизнь устраивалась. Люди жили и деревянных домах на поверхности планеты, а подземные города жукеров использовали под склады и фабрики. Колонией теперь управлял Совет, переизбиравшийся ежегодно, и Эндер, хотя люди все ещё называли его губернатором, на самом деле исполнял лишь функции судьи. Он сталкивался с преступлениями и ссорами, с людьми любящими и теми, кто не любит никого. Повседневная жизнь засасывала, и никто уже особенно не интересовался новостями, приносимыми анзиблем. Имена, популярные на Земле, ничего не значили для колонистов, за исключением имени Питера Виггина, Гегемона Земли. Анзибль извещал только о мире и процветании, о больших кораблях, покидавших границы Солнечной системы и уходивших за кометный щит, чтобы заполнить людьми оставленные жукерами миры. Скоро и на этой планете, планете Эндера, возникнет ещё одна новая колония, у первопроходцев появятся соседи, они уже на полпути сюда, но это никого не беспокоило. Старожилы помогут новеньким, когда они прилетят, научат их всему, что те должны знать. Впрочем, первопоселенцев теперь гораздо больше интересовало, кто на ком женится, кто болен и кто здоров, когда сеять и «почему это, спрашивается, я должен ему платить, если этот проклятущий телёнок издох через три недели после того, как я его получил».
- Предыдущая
- 68/70
- Следующая
