Краснокожий пророк - Кард Орсон Скотт - Страница 67

• Предыдущая
• 67/79
• Следующая

— Смотри, чего ему стоит исцелять нас, — показал Сказитель.

На лице вождя проступило изумление, сразу сменившееся гневом.

— Я не просил исцелять меня! — закричал он.

Вырвавшись из объятий Сказителя, он попытался кинуться к Элвину. Но руки его мигом обвили терновые ветви, и Такумсе громко вскрикнул — не от боли, а от ярости:

— Я не подчинюсь силе!

— А чем это ты такой особенный? — поинтересовался Сказитель.

— Я поступлю так, как решил, и не иначе, что бы там земля мне ни твердила!

— Наверное, то же самое говорит кузнец в своей кузне, — усмехнулся Сказитель. — И фермер, валящий деревья, тоже, наверное, повторяет эти слова.

— Не смей сравнивать меня с бледнолицыми!

Но колючки крепко держали его, пока Сказитель, скрипя зубами от боли, не продрался к Такумсе и не обнял его. Снова Сказитель ощутил, как раны на его теле зарастают, увидел, как кровь, струящаяся по груди Такумсе, останавливается, а шипы отпускают их и отступают. Элвин с мольбой посмотрел на них, будто бы говоря: «Ну сколько еще вы заберете у меня сил, прежде чем наконец образумитесь?»

Издав стон отчаяния, Такумсе повернулся и обнял Сказителя. Вместе они спустились по широкой тропинке к подножию Холма. Элвин, спотыкаясь и чуть не падая, брел следом.

Ночь они провели на той же самой лужайке, где ночевали вчера, но сон их был беспокойным и тревожным. Утром Сказитель, не говоря ни слова, сложил в котомку свои вещи, включая книгу, буквы которой сейчас ничего не означали. Поцеловав Элвина в лоб, он пошел прочь. Он ничего не сказал на прощание Такумсе, а Такумсе ничего не сказал ему. Они оба прекрасно знали, что повелела земля, но Такумсе впервые в жизни осмелился пойти против ее нужд, удовлетворяя свои желания. Сказитель даже не пытался спорить с ним. Он знал, что Такумсе все равно будет следовать своему пути, сколько бы кровоточащих ран ни осталось на его теле. Он надеялся только, что у Элвина хватит сил поддержать в Такумсе жизнь, когда надежда будет утеряна.

Целое утро он неуклонно шел на запад. Примерно в полдень Сказитель остановился и вытащил из котомки книгу. К его величайшему облегчению, слова снова обрели смысл. Тогда он открыл запечатанные две трети книги, те две трети, куда он заносил собственные мысли, и всю оставшуюся часть дня описывал, что с ним случилось. Он поведал то, что рассказал ему Элвин, и то, чего он больше всего боялся в будущем. Также он записал поэму, которая явилась к нему вчерашним утром, — хотя слова ее, слетающие с его губ, на самом деле принадлежали видению Элвина. Поэма сохранила свою истинность и чистоту, правда, будучи перенесенной на бумагу, несколько утеряла силу. Вчера он почти стал пророком, но сегодня дар покинул его. Очевидно, пророчества все-таки не его удел. Вчера он и Такумсе бродили по лугу и даже не догадывались, что Элвин видел на нем карту целого континента; вот и сегодня, записав в книгу слова, Сказитель уже не ощутил силу, таящуюся за ними.

Сказитель не мог идти, как краснокожий, днем и ночью, отдыхая на ходу. Поэтому, пока он добрался до Церкви Вигора, прошло немало дней. В этом городе его ждало множество людей, чтобы поведать ему свою долгую, горькую повесть. Если и были на земле люди, которые нуждались в таком человеке, как Сказитель, это были жители Церкви Вигора. А если и была на свете история, которую Сказителю меньше всего хотелось услышать, это была история бойни на Типпи-Каноэ. И все же он шел вперед. Он вынесет эту повесть. И услышит еще множество темных сказаний, прежде чем Такумсе обретет покой. Чтобы поспеть за всем, лучше не откладывать дело в долгий ящик.

Жильбер де Лафайет сидел за своим громадным столом, тщательно изучая прожилки в дереве крышки. Перед ним лежало несколько писем. Одно из них было отправлено де Морепа королю Карлу. Видимо, Наполеон целиком и полностью завоевал любовь Фредди. Письмо было полно похвал коротышке генералу и комплиментов его незаурядной стратегии.

«А посему, Ваше Величество, вскоре мы одержим имеющую огромное значение победу, тем самым прославив Ваше имя. Генерал Бонапарт решительно отмел европейские традиции ведения войн. Он обучает наши войска сражаться, как сражаются краснокожие, так что, даже если нам и не удастся выманить так называемых „американцев» на открытое место и вести бой согласно европейским традициям, наши солдаты все равно успешно справятся с ситуацией. Пока Эндрю Джексон создает свою армию из пресловутых американцев, мы также набираем войска — но из тех людей, которые имеют куда больше прав претендовать на принадлежность к американской нации. Против десяти тысяч, руководимых Гикори, мы выставим десять тысяч краснокожих под предводительством Такумсе. Такумсе таким образом отомстит за кровь собратьев, пролитую на Типпи-Каноэ, а мы уничтожим американскую армию и захватим земли от реки Гайо до озера Гурон. И всем этим мы обязаны гению Вашего Величества, ибо только благодаря Вашему гениальному прозрению генерал Бонапарт очутился здесь, дабы осуществить сии великие завоевания. Однако если Вы пошлете нам еще две тысячи французских солдат, чтобы укрепить наш строй и повергнуть американцев в большую панику, это Ваше деяние станет ключевым в нашей грядущей победе».

Со стороны обыкновенного графа, да к тому же еще и опального, было невероятной наглостью посылать подобное послание королю. Однако Жильбер догадывался, как примут это послание при дворе. Король Карл также находился под чарами Наполеона, а значит, с похвалами выскочке корсиканцу он только согласится и от души порадуется успехам Бонапарта.

Если б только Наполеон был заурядным позером, обладающим даром завоевывать расположение высших мира сего! Тогда бы Лафайету не пришлось марать руки — рано или поздно выскочку ожидал бы неминуемый крах. Наполеон и де Морепа потерпели бы сокрушительный разгром, разгром, который мог бы повлечь за собой смену правительства и компрометировать королевскую власть. Монархия могла бы рухнуть, как это произошло в Англии полтора столетия назад. Все-таки эти англичане мудры…

Но, к сожалению, восторги Фредди и Карла по поводу Наполеона имели под собой почву. Наполеон и в самом деле был тем, за кого себя выдавал, — он действительно оказался блестящим стратегом и полководцем. Жильбер знал, что планам Наполеона, увы, суждено сбыться. Американцы ринутся на север, убежденные, что там их ожидают только краснокожие дикари. Но в самый последний момент на сцене появится французская армия, дисциплинированная, хорошо вооруженная и фанатически преданная Наполеону. У американцев не останется иного выхода, они будут сражаться, как и всякая европейская армия. Под их напором французы начнут медленно, осторожно отступать. А когда американские войска позабудут о всяком строе и ринутся в погоню за бегущими французами, тут-то и нападут краснокожие. Американцы будут окружены со всех сторон. Ни один вражеский солдат не уйдет живым с того поля битвы, тогда как французская сторона если и понесет потери, то крайне незначительные.

Это дерзко. Это опасно. Подобная стратегия ставила французские войска под серьезную угрозу уничтожения, ибо американцы намного превосходили их числом. Нужно было обладать нерушимой верой в краснокожих. Но Жильбер знал, вера Наполеона в Такумсе вполне оправданна.

Такумсе добьется желанной мести. Де Морепа наконец-то выберется из Детройта. Даже Лафайет, пользуясь этой славной победой, мог бы испросить разрешения вернуться домой и зажить в уюте и покое наследных владений. А Наполеон обретет славу, любовь и вечное доверие со стороны короля. Карл наверняка пожалует ему титул, земли и пошлет покорять Европу. Богатства и власть короля Карла будут быстро расти, целые нации склонятся под властью его тирании.

Поэтому Жильбер разорвал письмо де Морепа на мельчайшие кусочки.

Второе письмо было послано самим Наполеоном и адресовалось Жильберу. Генерал не стеснялся в выражении чувств, иногда бывал даже чересчур резок в своей оценке ситуации. Наполеон понял, что на Жильбера де Лафайета его чары не действуют, и сделал вывод, что этот человек его искренний поклонник и, конечно же, друг. «Я и в самом деле твой друг, Наполеон. Но превыше всех друзей для меня Франция. И тот путь, что я тебе проложу, куда более велик, нежели твое пребывание на службе у глупого монарха».

• Предыдущая
• 67/79
• Следующая