Люди на краю пустыни - Кард Орсон Скотт - Страница 13

• Предыдущая
• 13/79
• Следующая

Через день они вошли в горы, где дорога так круто уходила вверх, что им пришлось каждые двадцать минут останавливаться и отдыхать. Пит радовался тому, что теперь у них есть лошади и им больше не надо самим, катить тележки. Впрочем, он не стал говорить об этом вслух, так как все и без него понимали, насколько хорошо иметь под рукой лошадей. Лишь Рона все еще сильно горевала о том, какой ценой им достались эти лошади. Пит сосредоточил свое внимание на детях — своих собственных и сиротах. Он знал, что именно они испытывают самые большие лишения. Когда началась первая чума, самые маленькие из них — Скотти Портер и Валери Леттерман еще даже не появились на свет. Знаменитые Шесть Ракет упали задолго до того, как Скотти и Валери произнесли свои первые слова. Как-то раз он в шутку спросил Аннали: «Может, нам отдать их в подготовительную группу детского сада при колледже?». Но она либо напрочь забыла о такой глупости прежних лет, как чувства юмора, либо не сочла эту шутку забавной. В последнее время ее вообще мало что могло развеселить. Как, впрочем, и Пита. Но он, по крайней мере, время от времени пытался развеять дурные мысли. Порой это ему удавалось, и он в течение целых часов, а то и дней не думал ни об отце, убитом ракетой, которая упала на округ Колумбия, ни об отчиме, которого застрелили грабители, ни о матери, ни о родственниках Аннали, всех ее братьях и сестрах, племянницах и племянниках, которых загнали в актовый зал игрового центра. И хотя они не могли знать, что именно с ними произойдет, но несомненно догадывались о той ужасной участи, которая их ждет. «Играя в пьесах, я ступал по сцене, на которой стояли те парни с ружьями, играя в баскетбол, я бегал по паркету, из которого пули выбивали щепки, а кровь глубоко впиталась в дерево. Меня крестили в купели, стоявшей за этой сценой. К ней люди из города подсоединили шланги, с помощью которых смывали кровь. Баптисты уже поговаривали о том, чтобы устроить здесь христианскую библиотеку». Пит услышал эти разговоры, когда пришел на стоянку, чтобы возложить цветы на то место, где он когда-то после танцев впервые поцеловал Аннали и где теперь под слоем земли лежали в одной куче изуродованные тела его родственников и друзей.

Вот какой мир достался этим детям. И вечно их куда-то торопят. Понимают ли они, что мир не должен быть таким? Смогут ли они когда-нибудь поверить хоть во что-то после того, как их лишили родителей?

Однажды, когда они, оставшись вдвоем, вели лошадей, спросил его, чьи эти дети.

— Та большая девочка, Донна — моя дочь, а Нат мой сын.

— Это и дураку понятно — они такие же светловолосые, — сказал Тиг.

— Мик, Скотти Портер, Валери Леттерман и Чери Энн — сироты.

— Зачем вы взяли их с собой? Неужели в Гринсборо не нашлось никого, кто смог бы за ними присмотреть?

— Именно потому, что такие люди нашлись, мы и решили отправиться в такую даль. И нам пришлось силой отстаивать свое право взять их с собой.

— Но почему? Неужели вы не понимаете, что без них мы бы двигались гораздо быстрее и находились бы в большей безопасности?

Пит подавил приступ ярости. Он всегда пытался обуздать свои страсти и почти всегда это ему удавалось.

— Все верно, Тиг. Но если бы мы их оставили, то их подобрали бы баптисты.

— Но это было бы не так уж и плохо, — сказал Тиг. Пит вновь сдержал свои эмоции и лишь после длительной паузы заговорил тихо и спокойно.

— Дело в том, Тиг, что именно проповедники баптистов в течение пятнадцати лет убеждали людей, что мормоны — это Антихрист и что мы в нашем храме совершаем тайные обряды и поклоняемся Сатане. Они говорили, что Иисус и дьявол братья, и что мы только делаем вид, что христиане. Они убеждали людей в том, что мы можем похитить их детей, и в том, что мормоны завладели всем, а добрые христиане прозябают в бедности. А потом, когда пришла беда, все эти баптистские проповедники умыли руки и сказали: «Мы никого не заставляли убивать мормонов». И это была сущая правда. Они никогда не проповедовали убийство. Но они проповедовали ненависть и страх, они сознательно лгали. Теперь, Тиг, вы понимаете, почему мы не отдали этих детей мормонов людям, которые так клевещут на религию, ради которой погибли наши отцы?

Некоторое время Тиг молчал, видимо, размышляя о том, что услышал.

— Как этим малышам удалось остаться в живых? Я слышал, что Воины Христовы добивали даже раненых.

Выходит, что Тиг слышал эту историю.

— Эти четверо ушли в начальную школу в Гилфорде. Когда Воины Христовы стали повсюду арестовывать людей, они добрались и до школы. Их встретила доктор Соня Дей, которая была директором. У нее не было никакого оружия. Показав им еще тлевший пепел — все, что осталось от школьных журналов, она сказала: «Дети, преподаватели и я сама — все в этой школе сегодня мормоны. Если вы хотите кого-то забрать, то забирайте нас всех». Так она осадила их и они ушли прочь.

— Какое мужество!

— Да, Тиг. Но в пятидесяти школах округа детей мормонов схватили прямо в классах. Если бы тогда оказалось побольше таких мужественных директоров...

— В среднем один на пятьдесят, Кинн.

— Вот поэтому Америка заслуживает того, что с ней произошло. Вот почему Господь нас не помиловал. Америка возлюбила зло.

— Может быть, они просто испугались, — предположил Тиг.

— Страх, слабость, зло — все три дороги идут в ад.

— Знаю, — прошептал Тиг.

Он прошептал это с таким чувством, что Пит понял — он затронул какую-то душевную рану Тига. Пит был не из тех, кто лезет в душу, тем более в такой ситуации. Поступив по-мужски, он сменил тему. Нельзя бередить свежую рану, ведь этим можно только все испортить. Не стоит ее трогать, лучше подождать, пока она сама затянется. Нужны лишь нормальные условия и постоянный уход.

—Тиг, я очень хотел бы, чтобы вы взяли меня с собой на разведку или на охоту.

— Вы должны находится с остальными. Я не уверен, что Дивер справится с дробовиком.

— Может быть, и не справится, — сказал Пит. — Но если вы не пойдете с нами дальше этих гор, то кто-то из нас ведь должен научиться хоть чему-то из того, что вы делаете.

— Я стал ходить по лесам десять лет назад, задолго до того, как началась чума.

— Когда-нибудь и мне надо начинать.

— Когда мы доберемся до Блю-Ридж-парквей, я начну брать вас с собой на охоту. Но вы будете ходить без ружья.

— Почему?

— Либо вы соглашаетесь, либо можете об этом забыть. У вас меткий глаз?

— Я забивал очень сложные мячи.

— А как насчет камней?

— Думаю, что смогу бросать их метко.

— Если не умеешь охотиться с помощью камня, значит, вообще не умеешь охотиться. Пули существуют лишь для того, чтобы убивать тех, кто может убить тебя. Их надо беречь, потому что если их в нужный момент не окажется под рукой, то тебе конец.

Чем выше они поднимались в горы, тем беспечнее становился Тиг. Спустя некоторое время он перестал заставлять их искать для привала защищенные, скрытые от посторонних глаз места. Теперь они разбивали лагерь прямо на открытой местности.

— Бандиты не поднимаются так высоко, — объяснял он.

— Почему?

— Потому что если они сюда придут, то обратно уже не вернутся.

Когда они вышли на Блю-Ридж-парквей, Тиг изложил новый свод правил поведения:

— Двигаться, соблюдая дистанцию и не скапливаться. Идти по обочине или держаться как можно ближе к ней. Никто не должен удаляться от группы. Ничего не держать в руках, даже камня. Ваши руки должны быть все время на виду. Если кто-то чужой появится на дороге, ни в коем случае не поднимать руки, даже если вам захочется почесать нос. Продолжайте спокойно идти. Кроме того, постарайтесь создавать как можно больше шума.

— Я так понял, что нам больше не надо бояться бандитов, — заметил брат Дивер. — Здесь, к западу от Эшвилла, повсюду только горцы и чероки. Они не грабят людей, но и не особенно церемонятся с чужаками. Они их убивают, не задавая лишних вопросов. Если они только подумают, что вы можете доставить им хлопоты, вы тут же станете покойниками. Так что вы должны показать, что идете открыто, а не крадучись. В общем, постоянно оставайтесь на виду.

• Предыдущая
• 13/79
• Следующая