Люди на краю пустыни - Кард Орсон Скотт - Страница 67

• Предыдущая
• 67/79
• Следующая

— Им нужно сделать себе имя. Именно так поступил Бенджамин Франклин, когда назвал жителей английских колоний американцами. С тех пор они перестали быть ньюйоркцами или вирджинцами, а стали американцами. То же самое нужно сделать и с вами. Должны быть не латиноамериканцы и североамериканцы, а индейцы и европейцы. Somos todos indios. Мы все индейцы. Как думаешь, сработает это как лозунг?

— Еще бы. Это прямо-таки революционный лозунг.

— Nos somos os americanos. Vai fora, Europa! America p'ra americanos! Лозунги на любой вкус.

— Мне надо будет перевести их на испанский.

— Indios moram na India. Americanos moram na America. America nossa! Нет, лучше все же: Nossa America! Nuestra America! Что значит «Наша Америка».

— У тебя очень хорошо получаются лозунги.

Он вздрогнул, когда ее пальцы, пробежав по его плечу, скользнули вниз и прикоснулись к чувствительной коже груди. Она провела пальцем вокруг его соска и он затвердел и съежился как от холода.

— Что же ты замолчал? — она положила ладонь ему на живот, чуть выше резинки шорт и чуть ниже пупка. — Ты так и не рассказал мне о своих снах, — сказала она. — Но я знаю, что тебе снилось.

Он покраснел.

— Ты понял? Даже если ты не раскроешь рта, мне все расскажет твоя кожа. Я всю жизнь видела эти сны, и они все время меня тревожили, но теперь их значение объясняешь мне ты, белокожий толкователь снов. Ты говоришь мне, что я должна пойти к индейцам и сделать их гордыми и сильными. Сделать так, чтобы любой, в ком есть хоть капля индейской крови, называл бы себя индейцем, а европейцы стали бы лгать, заявляя, что их предками были коренные жители. И так продолжалось бы до тех пор, пока вся Америка не стала бы индейской. Ты говоришь мне, что я дам жизнь новому Кецалькоатлю[9], и он объединит и исцелит эту землю от ее недугов. Одного ты мне не сказал: кто будет отцом моего пернатого змея?

Он резко встал и с равнодушным видом пошел прочь. Повернувшись к ней спиной, он пошел к двери, и она не видела, как напряглась его плоть. Но она это знала.

— Мне пятнадцать лет, — наконец выдавил из себя Сэм.

— А я слишком стара. Но земля еще старше. Ей двадцать миллионов лет. Какое значение имеет четверть века, которая разделяет нас?

— Мне не следовало сюда приезжать.

— У тебя не было выбора, — сказала она. — Мой народ всегда знал о божественной сущности земли. Когда-то здесь была полная гармония. Все люди любили эту землю и ухаживали за ней. И земля была похожа на райский сад. Она их кормила. Она давала им маис и бананы. Они брали только то, что им было нужно для пропитания и не убивали животных ради развлечения, а людей из-за своей ненависти. Но потом инки отвернулись от земли и стали поклоняться золоту и сверкающему золотом солнцу. Ацтеки пропитали землю кровью человеческих жертвоприношений. Пуэбло вырубили леса Юты и Аризоны, превратив их в усеянные красными скалами пустыни. Ирокезы истязали своих врагов, наполнив леса их предсмертными воплями. Мы стали употреблять табак, коку, мескал[10] и кофе и забыли о сновидениях, которые посылала нам эта земля. И она нас отвергла. И земля призвала Колумба и стала так его обманывать и соблазнять, что он просто не смог устоять, верно? Чтобы нас наказать, земля призвала европейцев. Большинство из нас погибло от болезней, рабства и войн, а остальные, вместо того чтобы выдержать наказание до конца, пытались выдавать себя за европейцев. Но эта земля была нашей ревнивой возлюбленной и на некоторое время она возненавидела нас.

— Это какая-то смесь католицизма и индейских верований, — сказал он. — Но я не верю в индейских богов.

— Ты можешь назвать это не землей, а Богом или Христом, но от этого ничего не изменится, — сказала она. — Но теперь европейцы поступают еще хуже, чем некогда индейцы. Земля отравлена множеством ядов, и вы грозите уничтожить все живое своим оружием. Мы, индейцы, уже в достаточной степени наказаны, и теперь нам пора вернуть свою землю. Землю, которая ровно пять столетий назад избрала Колумба. Теперь мы с тобой видим наши сны, как это когда-то делал Колумб.

— Хорошая получилась история, — сказал Сэм, по-прежнему глядя на дверь. Ее слова были очень похожи на старинные пророчества Писания Мормона, в которых говорилось о том, что должно случиться с Америкой. Но они имели одно весьма опасное отличие. Получалось, что у европейцев больше нет никакой надежды на будущее, что они уже упустили свой шанс и что даже покаяние им не поможет. Они не смогут передать эту землю следующему поколению. Ее унаследует кто-то другой. На душе у Сэма стало тяжело, когда он понял, чего лишился белый человек, что он отбросил за ненадобностью и что разорвал в клочья и уничтожил.

— Но что мне теперь делать с этой моей историей? — спросила она. Он услышал, как за его спиной она подходит к нему все ближе и ближе. И вот он уже почти ощущал на своем плече ее дыхание. — Как мне все это исполнить?

«Самостоятельно. Или, во всяком случае, без меня».

— Расскажи это индейцам. Все эти границы можно пересечь во множестве различных мест. Ты говоришь по-португальски и испански, на языке араваков и карибов. Ты сможешь рассказать свою историю даже на языке кечуа. И, рассказывая ее, ты будешь курсировать между Бразилией, Колумбией, Боливией, Перу и Венесуэлой. Все они так связаны друг с другом. Ты будешь делать это до тех пор, пока каждый индеец не будет знать о тебе и не будет называть тебя именем, которое было дано тебе в моем сне.

— Назови мне мое имя.

— Девственная Америка. Понятно? Земля, или Бог, или что бы там ни было желает, чтобы ты была девственницей.

Она усмехнулась.

— Nossa senhora, — сказала она. — Неужели ты еще не понял? Я новая Дева-Мать. Земля хочет, чтобы я стала матерью. Все древние легенды о Священной Матери воплотятся во мне. Они будут называть меня девой, независимо от того, останусь ли я девственницей или нет. Как будут ненавидеть меня священники! С каким неистовством они будут пытаться убить моего сына! Но он будет жить и станет Кетцалькоатлем, и он возвратит Америку подлинным американцам. Вот в чем смысл моих снов. И твоих тоже.

— Я не буду этого делать, — сказал он, — ни ради сна, ни ради божества.

Он повернулся к ней лицом. Словно желая подавить восставшую плоть, он сжал рукой свою промежность.

— Мое тело не может мной управлять, — сказал он. — Никто не может мной управлять, кроме меня самого.

— Что ж, очень жаль, — сказала она бодро. — Это все потому, что ты ненавидишь своего отца. Забудь свою ненависть, и лучше люби меня.

Его лицо превратилось в маску страданий, а потом он повернулся к ней спиной и бросился наутек.

Сэм даже подумывал о том, чтобы кастрировать себя. С такими безумными мыслями он несся по джунглям. Он слышал, как бульдозеры расчищают место для взлетно-посадочной полосы, как стонут падающие деревья, кричат потревоженные птицы и ревут лишенные привычных мест обитания животные. Он бежал, окруженный густой зеленью джунглей, и чувствовал весь ужас, который испытывала измученная людьми земля. Этот ужас сводил его с ума. Буровая установка, подобно сердцу — насосу кровеносной системы, высасывала нефть из заросшей лесом почвы. Истощенная почва дрожала под его ногами. И когда он прибежал домой, то обрадовался тому, что наконец может оторвать ноги от земли и положить их на матрац и уткнуться лицом в подушку, едва переводя дыхание после бега по джунглям и время от времени всхлипывая.

Он спал, увлажняя подушку собственным потом, и слышал во сне голос земли, который нашептывал ему что-то вроде колыбельной. «Я не избрала тебя, — шептала ему земля. — Я могу говорить лишь с теми, кто слышит меня. И поскольку ты так устроен, что можешь слышать меня и понимать, я говорила с тобой и привела тебя сюда, чтобы ты спас меня, спас меня, спас меня. Ты знаешь, какую пустыню они из меня сделают? Они заключат меня в облако огненной пыли или накроют слоями льда. И в том, и в другом случае я погибну. Моя единственная цель в том, чтобы ростки жизни пробились сквозь мою почву и ощутили на себе тяжесть ступни живого существа, услышали пение птиц и какофонию звуков, издаваемых животными, рычание, мычание, щебетание, все, что они смогут услышать. Я прошу тебя только раз исполнить танец жизни, чтобы создать человека, мать которого научит его, как стать Кецалькоатлем и спасти меня, спасти меня, спасти меня».

• Предыдущая
• 67/79
• Следующая