Декамерон - Боккаччо Джованни - Страница 104

• Предыдущая
• 104/171
• Следующая

Но вот однажды, когда Федериго предстояло отужинать у монны Тессы и она велела зажарить двух жирных каплунов, Джанни, которого в тот вечер не ждали, хоть и очень поздно, да приехал. Хозяйка, весьма этим обстоятельством опечаленная, велела подать себе и супругу на ужин маленький кусочек солонины, который она на всякий случай велела сварить, а служанке приказала завернуть в белоснежную салфетку двух каплунов, только что сваренных яиц да бутылку доброго вина, отнести все это в сад, куда можно было пройти и не через дом и где она иной раз ужинала с Федериго, и положить на лужайке, под персиковым деревом. И до того она была расстроена, что забыла сказать служанке, чтобы та дождалась Федериго и предупредила его, что Джанни здесь, а еду пусть, мол, возьмет с собой. И вот, вскоре после того, как она, Джанни и служанка легли спать, в дверь тихонько постучался Федериго, дверь же была так близко от спальни, что Джанни явственно услыхал стук, равно как и его супруга, но только она, чтобы не возбуждать у Джанни подозрений, притворилась спящей.

Немного погодя Фейериго еще раз постучался. Джанни, не веря ушам своим, легонько толкнул жену. «Тесса! Ты слышишь? — прошептал он. — К нам кто-то стучится».

Жена, все слышавшая еще лучше мужа, сделала вид, будто только сейчас проснулась. «А? Что?» — спросила она.

«Кто-то, говорю к нам стучится», — отвечал Джанни.

«Стучится? — переспросила жена. — Вот горе-то! Джанни, родненький! Ты разве не знаешь, что это такое? Это — привидение, я за последние ночи такого страху от него натерпелась! Как заслышу стук — одеялом с головой накроюсь и так лежу до самого до рассвета».

«Полно, жена, чего ты боишься? — сказал тут Джанни. — Я прочел на ночь От стражи утренней, Под твою милость и еще несколько хороших молитв, всю кровать, от края до края, перекрестил во имя отца, и сына, и святаго духа, так что бояться нечего: какой бы силой привидение ни обладало, с нами оно ничего поделать не может».

Опасаясь, как бы Федериго в чем-либо ее не заподозрил, и не поссорился с нею, монна Тесса решилась встать с постели и дать ему понять, что Джанни здесь. «Ну да, рассказывай! — молвила она мужу. — А я буду ни жива, ни мертва до тех пор, пока мы не сотворим заклинания, благо ты здесь».

«А как его заклинают?» — спросил Джанни.

«Уж это-то я знаю! — отвечала жена. — На днях я ходила во Фьезоле за отпущением грехов, и одна странница, — голубчик, Джанни, вот уж святые-то женщины эти странницы, истинный бог! — одна странница заметила, что я трусиха, и научила меня хорошей, святой молитве, — так вот, она сказывала, что много раз, еще до того как стала странницей, проверяла ее чудотворную силу, — не было, говорит, случая, чтобы не помогла. Но только, вот тебе крест, одна я нипочем не отважилась бы испытывать ее силу, а раз ты со мной — пойдем и сотворим заклинание».

Джанни изъявил полную готовность. Оба встали и на цыпочках подошли к двери, за которой все еще ждал уже что-то заподозривший Федериго.

«Плюнь, когда я тебе скажу», — приблизившись к двери, шепнула монна Тесса.

«Ладно», — отвечал Джанни.

И тут жена начала творить заклинание: «Привиденье, привиденье! Что покою не даешь? Хвост поднявши ты пришел, хвост поднявши и уйдешь. Ступай в сад — там под большим персиковым деревом жирное-прежирное найдешь, а вдобавок — сотню круглячков из-под моей курочки. Приложись к бутылочке и иди своей дорогой, а меня с моим Джанни не трогай». Сказавши это, монна Тесса обратилась к мужу: «Плюнь, Джанни!» — и Джанни плюнул.

У Федериго, стоявшего за дверью и все до последнего слова слышавшего, ревность улетучилась мигом, и, как ему ни было досадно, он чуть не лопнул от еле сдерживаемого смеха, а когда Джанни плюнул, он прошептал: «Ты себе зубы выплюнь!» Монна Тесса, трижды сотворив заклинание, опять улеглась с мужем в постель. Федериго, рассчитывавший на ужин и оставшийся без ужина, отлично понял смысл этого заклинания; он поспешил в сад, нашел под большим персиковым деревом двух каплунов, яйца, вино, все это отнес к себе домой и поужинал в свое удовольствие. Когда же он потом встречался с монной Тессой, оба, вспоминая заклинание, умирали от хохота.

Иные, впрочем, уверяют, что она-то повернула ослиный череп мордой к Фьезоле, но один работник, проходя через виноградник, так хватил палкой по черепу, что череп завертелся и повернулся мордой к Флоренции — вот почему Федериго решил, что его зовут, и пришел. А еще говорят, будто монна Тесса заклинала так: «Привиденье, привиденье! Сгинь, под дверью не стой! Ослиный череп повернут не мной — повернул его кто-то другой, чтоб ему не пошевелить ни рукой, ни ногой, а Джанни — со мной!» Так Федериго, не солоно хлебавши, и ушел. Но одна моя соседка, совсем дряхлая старуха, уверяет, что и то и другое было на самом деле, — она еще якобы в молодости об этом слыхала, — но только второй случай произошел не в доме Джанни Лоттеринги, а в доме проживавшего у ворот Сан Пьеро некоего Джанни ди Нелло[243], такого же точно остолопа, как и Джанни Лоттеринги. Ну так вот, милые дамы, выбирайте: какое заклинание вам больше нравится? А если хотите, запомните и то и другое — вы могли убедиться, что и то и другое в таких случаях чудодейственны. Затвердите их наизусть — они вам пригодятся.

Слушатели то и дело прерывали рассказ Эмилии взрывами хохота, заклинанье же признали полезным и чудодейственным. Затем король приказал рассказывать Филострато, и тот начал так:

— Милейшие дамы! Мужчины, особливо — мужья, вытворяют с вами такие штуки, что когда какой-нибудь жене в кои-то веки посчастливится одурачить мужа, вы должны радоваться, что это произошло, что вам это стало известно, что вы от кого-нибудь об этом услышали, но не только радоваться, — вы должны, в свою очередь, всем рассказывать о случившемся, чтобы мужчины наконец уразумели, что если они на все горазды, то и женщины им не уступят. Нам это может быть только полезно: когда одному известно про другого, что и тот — не промах, он еще подумает, прежде чем решиться провести его. Не подлежит сомнению, что когда нынешние наши рассказы дойдут до сведения мужчин, они, приняв в рассуждение, что и вы при желании можете сыграть с ними шутку, станут куда осторожнее. С этой целью я и хочу рассказать, что ради собственного спасения в мгновение ока проделала с мужем одна молодая, низкого состояния, женщина.[244]

В Неаполе не так давно один бедняк женился на красивой, прелестной девушке по имени Перонелла; он был каменщик, она — пряха, и на скудный свой заработок они кое-как сводили концы с концами. Случилось, однако ж, так, что некий юный вертопрах увидел однажды Перонеллу, пришел от нее в восторг, воспылал к ней страстью, стал усиленно домогаться ее расположения — и добился своего. Касательно свидания они уговорились так: ее муж вставал спозаранку и уходил либо на работу, либо искать работу, а молодой человек должен был в это время находиться поблизости и поглядывать, ушел ли муж, а так как улица Аворио была ненаселенная, то молодому человеку не составляло труда тотчас после ухода мужа неприметно прошмыгнуть к нему в дом. И так они проделывали многократно.

Но вот в одно прекрасное утро почтенный супруг удалился, а Джаннелло Скриньярио[245], — так звали молодого человека, — прошмыгнул к нему в дом и остался наедине с Перонеллой, а немного погодя муж, уходивший обыкновенно на целый день, вернулся и толкнул дверь, — она оказалась запертой изнутри, тогда он постучался, а постучавшись, подумал: «Благодарю тебя, господи! Богатством ты меня не наделил, но зато в утешение послал мне хорошую, честную женку! Ведь это что: только я за порог, а она скорей дверь на запор, чтобы никто к ней не забрался и как-нибудь ее не изобидел!»

• Предыдущая
• 104/171
• Следующая