Первый меч Бургундии - Зорич Александр - Страница 12

Потом, впрочем, оказалось, что мемуары придется посвятить монсеньору архиепископу Вьеннскому и сомнительных "вещих толмачей" Коммин вымарал. Равно как и серебристую лунную ночь, в которой двое обнаженных мужчин размеренно плыли каналом в обкладке черного мрамора, а он, Коммин, шел рядом с ними по берегу, переступая через свинцовых рыб, отдавливая ладони храпящим бюргерам, оскальзываясь не то на банановой кожуре, не то на блевотине.

- Если бы Вы знали, герцог, сколь много я слышал о Вас. И у себя на родине, и здесь, на континенте... - Эдвард случайно хлебнул воды и закашлялся.

- О-о, крюшон?! - восхитился он, сглатывая вместо того, чтобы сплюнуть.

- Наверное, - равнодушно хлюпнул руками Карл, забывший больше половины усладительных фичей собственной свадьбы.

- Я тоже устрою такое. Как только вышвырну из Лондона Генриха вместе с его сапогами.

- Они крылатые, да, и в них его сила? - серьезно спросил Карл, переворачиваясь на спину.

- Нет, крылатые - нет. Но от них вечно воняет солдатскими сапогами. Возможно, крылатыми, не суть важно. Левого зовут Уориком, правого - Кларенсом.

Карл расхохотался. Не так, как в сумерках, на ките, а по-нормальному.

- Утонете, Ваша Светлость, - подмигнул Эдвард, когда Карл, отфыркиваясь, вновь показался на поверхности.

- Эт-то мы щас посмотрим, кто... - Карл исчез и, спустя несколько секунд, в пучину вод, разразившись поросячьим вереском, канул и Эдвард.

Коммин, словно бы изобретенный им двадцатью годами позже вещий толмач, перевел слова Карла в пустоту - Водолею, Близнецам, Рыбам. "Ад!" - выругался Коммин, краснея. Он поджал богохульные губы, как сварливая нянька. Не государи, а черти сплошь. Об этом Коммин тоже не напишет.

Они вынырнули рядом, как два великолепных дельфина цвета слоновой кости. И если бы над каналом горели потешные огненные кольца, как в цирке или в дельфинарии - они прошили бы пламя так же легко, как дышат. Государи смеялись.

- Скажи, ну скажи что думаешь, суфий хренов! - проорал Карл.

Мелкий гвоздь с непрестижным именем Каппа выпал из Стрельца, рассыпая по небу шлейф алмазной пыли.

- Ещё шампанского, гарсон! - потребовал Эдвард.

Коммин перевел и это - самому себе. Обиделся на "мальчика", какой он, к чертям, мальчик, в свои-то двадцать пять, хотя, конечно, мальчик, умеет же этот английский попадаки так подло подкузьмить! Коммин огляделся. Ага, вот посапывает мессир - мама родная! - де ла Марш, одна изящная лапа в паху, вторая обнялась с пузатой оплетенной баклагой и гладит её сквозь сон, как сиську.

Коммин жестоко разлучил де ла Марша с вдохновительницей его грез и понюхал пробку. Ну, не шампанское, конечно. Зато по весу никак не меньше кварты. Что лучше - фужер периньона или четверть ведра розового столового? Жануарий сказал бы.

- Бросай сюда! - потребовал Эдвард.

- Не, - усомнился Карл, - зашибет. Знаешь, Филипп, лезь к нам сюда.

Коммин имел богатый опыт в том, что никакие "да, но" с герцогом не проходят. Сглотнув возражения, он стремительно разделся и полез в крюшон - теплый, как парное молоко.

- За Англию и Бургундию! - провозгласил Эдвард, вознося баклагу над головой.

- Нет, скажи что думаешь, - потребовал Карл, набычившись.

- За тебя, - предложил Эдвард.

- За меня, - согласился Карл. - Но ты так не думаешь.

- Хорошо, тогда за меня, бык ты блядь бургундский, - пошел на попятную Эдвард.

- Хорошо, тогда за меня, - купировал Коммин.

- И всё? - подозрительно переспросил Карл. - А про Бургундию?

- И за Бургундию, кажется, - неуверенно добавил Коммин.

- Опять ты что-то мутишь, как тогда с епископским гонораром, - нахмурился Карл. - Смотри у меня, Сапогоглавый, если бы не Эдвард...

- Так я пью? - спас Коммина король.

- Нет, первым пусть пьет Коммин. Видишь, дрожит весь, замерз.

- Скажи что думаешь, Тедди, - в третий раз потребовал Карл, когда они вытирались под исполинским боком кита одним из парчовых штандартов. Длинным, златоукрашенным, хватило на всех.

- Да! - не удержался Эдвард. - Да! Искусил, змий, Иалтабаоф, мускулистая жопа! Только о тебе и думаю! Да, думаю! Но...

- Но... очень любопытно, что "но"? - хохотнул Карл, смущенный собственной провокацией.

- Но эта женщина из-под Азенкура... Казалось бы, - чуть не плакал король, - больше двух лет прошло, поимел половину двора, а уж в провинции, у шотландцев, о-у! А помню её как будто полчаса назад и когда я вспоминаю её, всякое плотское желание начинает видеться кощунственной подменой.

- Её? Азенкурского суккуба? - переспросил Карл, затягивая под самое горло молнию на своей пропиленуретановой коже. Харэ балдеть. Искупались. Он и так уже услышал всё, что хотел услышать.

"И всё бы ничего, - досадовал Коммин, выбираясь на большак, - если бы не эта дичайшая история Эдварда про Азенкур. "Город невдалеке именовался Зевгмою." Откуда я это помню? Проза или стих? По одной строке ничего не поймешь."

Коммин представил себе холодный дождь, достающий темя даже сквозь плотный капюшон, глохнущие вдалеке переливы рожка, призрачного зайца и призрачную женщину, пальцы и губы которой холоднее дождя.

И, хотя Эдвард дважды повторил, что губы были теплыми, как солнце, Коммин мог думать лишь о королеве льда - колючей, словно иглы Зодиака.

Видение же мальчика (заяц, понимаешь ты, исчез за дубом, а потом из-за него показался юноша в синем тюрбане) Коммин вообще не мог себе вообразить и поспешил списать на содомитские вкусы Эдварда.

Тем более странным показалось Коммину, берущему на себя смелость знать Карла ха-ра-шо, что герцог греб скучно и размеренно, пока Эдвард описывал женщину. Зато мгновенно перевернулся на спину, обращаясь в слух, когда дело дошло до описания этого фантазматического мальчика, и четырежды переспрашивал у Коммина нюансы про цвет волос - точно ли тот переводит.

Ещё долго говорили о каком-то Эстене. Когда Эдвард сказал, что лесник был очень некстати, ибо вломился в их тет-а-тет с дамой как последняя сволочь, Карл только удивленно хмыкнул.

Эдвард посмотрел на Карла, улыбнулся и поклялся Львом и Скорпионом в зеницах Софии, что он совершенно не был испуган - напротив, обрадован, и страстно желал совокупиться с призрачной женщиной, и если бы не появление Эстена, он бы, вне всякого сомнения, отдался всецело во власть суккуба и тогда весь азенкурский лес зашумел бы в такт биениям их плоти.

Так значит английский король не боится суккубов? Нет, не боится, и готов прозакладывать душу за одну ночь с азенкурской незнакомкой.

Отчего же тогда английский король не прогнал Эстена прочь и в письме Людовику превозносил упомянутого Эстена до заоблачных высот, называя его своим "избавителем", "душеспасителем" и, ха-ха, "ангелом"?

Потому что английский король хотел поначалу прогнать Эстена прочь и вот тут-то вновь появился упомянутый юноша в синем тюрбане и о ужас мне - ногу Эдварда свело судорогой и государям пришлось вылазить из крюшона. "Ну же!!!" - допытывался Карл.

"Ну же, ну же, - раздраженно пробормотал Эдвард. - Он неплохо говорил по-английски. С ганзейским акцентом. Он сказал, что я очень похож на герцога..." "Бургундского!" - выпалил Карл, бледнея.

"Да, - невозмутимо кивнул Эдвард. - И сказал, что возьмет от меня всё потребное к жизни. Вот тут я испугался, врать не буду, и отнюдь не холодный пот оросил мои лягвии. И тогда призрачная женщина отпустила ему пощечину и наорала на него невесть на каком языке, по-моему, по-еврейски, и при этом тыкала пальцем то в меня, то в Эстена. А Эстен, как волынка, заныл что-то на том же самом языке, что и женщина. Юноша вздрогнул, как от удара бичом, и, обратившись ко мне, прошипел, снова по-английски: "Пусть Карл ищет меня на фаблио 1477 года."