Звенья одной цепи - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 36

Так он и ушёл в лучший мир, не оставив мне точного рецепта снадобья на все случаи жизни. Пришлось разбираться самостоятельно. Хорошо ещё, что я могу позволить себе остановиться там, откуда другим людям нужно бежать со всех ног и без оглядки.

Значит, у Блаженного Дола всё же появился новый Смотритель? Отрадно. Уж слишком долго дарственники тянули с назначением, так долго, что ожидание начало перерастать в тревогу. Не дело, когда люди и земли остаются без присмотра даже на седмицу, а тут место отца всея Дола пустовало аж с прошлой осени. Сколько шалостей успели натворить неприкаянные детки за это время? Представить и то боязно.

Но почему же так тягомотно выбирали-судили-рядили в столице? Увязли в череде неотложных и первостепенных дел? Думается, попросту забыли о кончине старого Смотрителя, а когда спохватились, нужно было вписывать в назначение чьё-то имя, и очень быстро. Что ж, решили. Выбрали. Только, похоже, близко к парню не присматривались.

Нет, в голове у него водятся и знания и умения. В конце концов, не ребёнок. Но, Бож терпеливый, ты-то куда смотрел? Он же не человек. И хорошо, если пока, а не вовсе. Кукла. Кто за ниточку потянет, тот и заставит танцевать. А то и, если силы побольше приложит, разорвёт на разные части.

Этот новорождённый Смотритель легко найдёт в себе упрямство пройти по назначенной тропке от начала и до конца, но, оказавшись на перекрёстке, не знает, куда шагнуть дальше. Словно давным-давно из его головы взяли да и выбили вместо дури всю волю. До крошечки. Скажут, что делать, — он делает. Не скажут — ждёт приказа. Видно, в столице совсем очумели, если выбирают не глядя. Хотя Боженка с ним. Пусть лучше будет такой Смотритель, чем вовсе никакой: найдётся кому и за ним присмотреть. Но вместе с рано поседевшим парнем появился вопрос, над которым и не хотелось бы, а надо задуматься.

Как он прошёл мимо Сева?

Как ему удалось?

Повезло?

Помогли?

Он ведь переполнен желаниями всех мастей. Может, каждое из них по отдельности не особенно сильно, зато, когда их голоса сливаются в единый хор, можно оглохнуть, если попробовать прислушаться.

Он хочет, но и сам не знает, чего именно. Или никак не решается выбрать единственное желание и отдать ему всю свою страсть. Хотя… А вдруг именно это его и спасло? И да-йин, оказавшийся рядом, попросту замешкался, заметался, впервые за свою бесконечную жизнь встретив в одной душе десятки равноярких желаний?

Да, наверняка так и случилось. Но как бы то ни было, демонов в парне нет, чувствую яснее ясного. Следующий Сев пройдёт не раньше чем через двадцать лет, и уж тогда, если новоиспечённый Смотритель всё же справится с неразберихой в своём сердце, сам позабочусь о том, чтобы эта добыча в лапы демонов не попала.

Здесь…

Ньяна распахнула оконные створки и вдохнула ещё не успевший подняться к небу туман. Тёплый, сочный, утоляющий жажду лучше чем любая вода. Вдохнула поглубже, как люди говорят, полной грудью…

Да уж, полнее не бывает. Женщина невольно опустила взгляд, вздохнула и предпочла снова посмотреть на жемчужное мерцание, ещё окутывающее невесомым покрывалом деревья с только-только начавшими набухать почками.

Весна шагает всё быстрее. Не успеешь оглянуться, а она уже войдёт на двор, по-хозяйски выметет паутину из сонных голов, встряхнёт за шкирку, потянет веки в разные стороны, заливистым смехом зазвенит в ушах. А потом непременно настанет лето, жаркое и слепящее взгляд радугой цветов. Но к тому сроку, как оно воссядет на трон, взоры, прояснённые весной, уже попривыкнут к буйству красок, и никто не заметит пересечённого рубежа.

Никто, кроме Ньяны, от которой предстоящее лето было отделено оврагом окончания старой жизни. Жизни, которую хотелось бы забыть, как страшный сон.

Женщина ещё раз вгляделась в туман, медленно расползающийся в стороны от робких пока солнечных лучей. Нет, ей не показалось. Скоро, совсем скоро Дол зазеленеет. Осталось немногим более месяца или около того на всё про всё. И надо же было Боженке смилостивиться настолько, чтобы подарить немного покоя как раз на последнем перепутье! Ещё с прошлой осени не нужно каждый день с утра пораньше бросать дом и племяшек на произвол судьбы, отправляясь исполнять службу. Хотя чего греха таить, усопший Смотритель был уже так стар, что и сам не спешил браться за работу, если она того не потребует со всей строгостью.

Эрте Ловиг. Забавный сухонький старичок. Сколько годков отстучало его сердце, когда Ньяна приняла самое важное решение в своей жизни? Должно быть, уже за семьдесят. Но он всё равно до самой смерти оставался бодряком и затейником. Весь Дол любил его и почитал, как своего общего дедушку. А главное, старался не утруждать больше необходимого ни Смотрителя, ни его защитницу.

Женщина улыбнулась, вспоминая семь лет, слившиеся в один день, ясный, погожий и добрый. С Ловигом всегда было интересно. Он столько всего знал и умел… Многое из того, что старичок делал, Ньяна не понимала, да и не старалась понять, ведь её делом было всего лишь хранить Смотрителя в целости и безопасности. Впрочем, ни первому, ни второму ничто ни разу так и не погрозило. И слава Божу!

Ньяна не любила кровь. Даже точно знала день и час, когда будничное равнодушие к красной жидкости, питающей плоть, сменилось отвращением.

То был всего лишь обвал. В горах они часто случаются, правда, никогда без причины, но что или кто стал виновником появления каменного потока, обрушившегося на деревню, так и не выяснили. Перемолотым оказалось всё. Дома. Земля. Изгороди. Скот. Люди. Уцелела лишь горстка жителей Тарки, в том числе Ньяна и двое её малолетних родственников. Да и самой Ньяне было тогда всего шестнадцать. До свадьбы оставался ещё целый год… До так и не состоявшейся свадьбы.

Он тоже погиб под теми завалами. Возлюбленный. Жених. Она заставила себя забыть его имя. К чему скорбеть над неслучившимся? Да и над случившимся тоже, как сказали ей приехавшие на место обвала дарственники. Надо возблагодарить Божа и Боженку, а потом отправиться по жизни дальше. Куда именно? Всегда найдётся кому показать путь, если сам не знаешь. Один из сереброзвенников, пожилой мужчина с колючими глазами, предложил ей послужить на благо Дарствия. Почему он выбрал её из прочих, так и оставалось для Ньяны загадкой, но слишком долго сирота не раздумывала: нужно было позаботиться о племяшках, да и о себе, а дарственная служба сулила пристойное жалованье. Хотя бы на семь лет.

Из угла с детскими кроватями послышался скрип. Должно быть, Улле опять снится дневная беготня. Надо будет сегодняшним вечером заварить медовый настой погуще, чтобы спалось крепче и слаще. Ньяна подошла поправить сбившееся одеяло, но не удержалась, ласково провела ладонью по золотистым кудряшкам. Красавицей станет, видит Бож. От женихов отбоя не будет лет через шесть. Правда, к тому времени у племянников кроме тёти появится ещё и дядя.

Женщина снова улыбнулась. Дядя. Он-то сам на себя такую роль пока не примерял. Хотя и не откажется, уж это-то точно!

Когда раздался осторожный стук в дверь, мечтательница не отставила в сторону мысли о будущем. Этого не требовалось, потому что тело само выполнило всю работу: чередуя неуловимое сознанием напряжение и расслабление мышц, перенесло хозяйку дома к входной двери быстрее, чем иной человек успеет моргнуть. Сначала Ньяну подобное проворство удивляло и пугало, но она скоро привыкла и даже обрадовалась, что не нужно много задумываться о всяких непонятных вещах вроде той, как обезоружить или обездвижить противника, поскольку тело справлялось и без участия разума.

— Не спится? — сурово спросила Ньяна, приоткрывая дверь, и парень, стоявший у порога, растерянно приподнял брови:

— Так я же с заставы иду. Только сменился.

Ньяна улыбнулась. Конечно же, для неё не было секретом, что Довин возвращается домой после полудневного бдения на граничной заставе. Только мудрые жёны знают: мужа время от времени нужно держать в строгости. Особенно будущего.