Рыцарский престол - Иванович Юрий - Страница 9

– Странно. Но ведь маяк и так разрушен. Или ты не видишь?

– Но не до конца! И посмотри, какой у него мощный фундамент. Там что угодно можно расположить. Ниже – не получится, воды могут подмочить, а вот в самой скале – в самый раз.

– И как мы в подвал доберемся?

Люссия готова была спорить и сомневаться до бесконечности, тогда как Загребной уже решил для себя самое основное: если и в самом деле в толще фундамента есть какое-нибудь древнее устройство, то его для отключения будет достаточно просто разрушить. Ломать не строить, да и сил хватает. Поэтому он резко ускорил своего сайшьюна, словно собрался протаранить развалины собственным телом. Но не долетая метров тридцати, выпустил невидимый большой магический клин в самое уязвимое, по его мнению, место маяка.

И скомандовал разворот. Зэро такие игры понравились. Он заложил такой крутой вираж, что тело человека вдавило в шерсть и возникли опасения, что лопнут крепления багажа. Зато сзади знатно громыхнуло, заскрежетало, часть оставшейся стены завалилась наружу и поднялся солидный столб пыли. Принять вправо не получилось, следственно, пришлось повторять маневр с бомбардировкой магическим клином. Тот и так при запуске имел высокую скорость, но после троекратного умножения на скорость транспортника вонзался в камень с силой гаубичного снаряда.

Но только после четвертой попытки Зэро послушно принял вправо на отходе, пересекая невидимую, но приевшуюся взгляду черту. И похвально хрюкнул. Словно одобрял действия своего наездника.

– Ура-а-а! – заорал Семен, замечая, как и барражировавшая в отдалении Люссия тоже легко преодолела на Айне невидимую преграду. – У нас получилось!!!

Постепенно ускоряясь, сайшьюны сблизились, но демонесса еще успела крикнуть:

– Это у тебя получилось! И прости меня за сомнения! На первом же привале явлюсь к тебе с повинной!

– А может, просто спишешь с меня старые долги? – усилил голос Загребной, потому что свист ветра уже сносил слова в сторону.

– Нетушки! Ты свои долги будешь мне до самой смерти отдавать. А если я еще и о процентах набежавших вспомню…

Над береговой линией разнесся радостный, хоть и невероятно усиленный магически смех. Теперь всадникам казалось, что в пути они будут соревноваться только со временем.

Понятно, что уже через час пришлось искать место для пятичасового отдыха. А это оказалось не просто. Вся береговая линия оказалась так плотно застроена поселками и городами, что безлюдное место высматривать оказалось бесполезно. Пришлось резко сворачивать в глубь континента. Но и там пространства возделанных садов и огородов на обеих сторонах Изнанки вскоре сменились густым лесным массивом равьенды. Это дерево c большими мясистыми листьями очень напоминало земную магнолию, но своими гигантскими размерами превосходило ее раз в пять. Причем вязкая древесина равьенды плохо горела, начинала гнить после отторжения корней, и вся прелесть подобных чащ заключалась в благодатной прохладе под сенью крон для путников да удобном ареале обитания для массы представителей животного мира. Кстати, другие деревья на каменистых пространствах не росли, только невероятные по силе и длине корни этой местной магнолии могли взламывать камень и добираться до глубинных залежей живительной влаги.

Срок в три часа непрерывного полета истекал. Сайшьюны стали недовольно похрюкивать, снижаясь все ближе к поверхности, но подходящего места для посадки так и не находилось. Какие-то скалистые возвышения отсутствовали полностью, а небольшие полянки не подходили не столько из-за ограниченного пространства на них, как по причине мер безопасности. Мало ли кто обитает среди стволов, а потом выйдет на охоту в приближающейся ночи.

И когда время подошло к критическому, шмели сами отыскали выход. Айн вдруг замер над островком особо громадных равьенд, а потом довольно бесшабашно устроился своим огромным телом прямо на верхушке кроны. Чуток пошевелился, подминая неудобно торчащие ветки, замер и с полной отрешенностью ушел в процесс кормления из эфирного слоя. Слегка улетевший вперед Зэро вернулся по указаниям своего наездника и с той же флегматичностью примостился на соседней кроне. Когда и он сложил свои прозрачные крылья, то между путешественниками оказалось расстояние всего лишь метров восемь-девять. Конечно, несколько десятков возмущенных таким наглым вторжением в их личную жизнь птиц шумно при этом разлетелись в стороны, а потом еще с полчаса носились невдалеке и возмущались в присущей им манере. Но проблемы мелкой фауны путешественников не слишком взволновали. Главное, что наверху оказалось вполне безопасно и сравнительно удобно для предстоящего ночлега. Конечно, всю ночь спать на этом месте не собирались, но уж на четыре часа прикорнуть не помешает.

Поэтому час отвели на благоустройство, осмотр местности вокруг себя и небольшой ужин. Ибо в дальнейшем подкрепляться парочка могла прямо на лету. Передвигаться по веткам оказалось несколько неудобно, но для создания совместного гамака использовали две веревки, которые просто протянули между транспортниками, а в центре закрепили большой кусок прочной ткани. Сайшьюны держались на месте настолько твердо, что даже натяжение веревок кроны и на миллиметр не шевельнуло. Видимо, шмели еще и за свой эфирный слой «заякорились», и теперь даже сильный ураган в этом мире оказался бы против них бессилен. Для маленькой «прикормки» Айну с Зэро выдали по две последние буханки хлеба, остававшиеся в багаже демонессы. К слову сказать, уже слегка зачерствевшее угощение духи приняли с явным сомнением. Даже неохотой. То ли оно им приелось, то ли и в самом деле предпочитали «с пылу с жару». Радовало, что на поглаживание меха возле жвал они реагировали с дружелюбием и похвальным хрюканьем. На что Загребной задумчиво так пробормотал:

– Кто еще кого из нас приручает.

– Разве это важно? – спросила услыхавшая его Люссия. – Уже счастье, что мы и дальше полетим в безопасности и с полным комфортом.

– Кто бы спорил! Ладно, давай, хорошенько осмотримся и поставим со всех сторон охранные пищалки. Потом я поставлю сферу и еще все это «антизрачком» накрою.

– А он-то зачем? Неужели в этой глуши отыщется кто-то с семьдесят шестым уровнем?

– Лучше перестраховаться. Да и почему бы мне не попользоваться своим новым умением?

– Так ведь он из тебя массу сил вытянет, – беспокоилась демонесса.

– Ерунда, потом в полете восстановлюсь.

Пищалки устанавливали вдвоем, а потом Семен занялся магией, только для него доступной. С охранной сферой проблем не возникло, а вот с «антизрачком» пришлось с непривычки повозиться. Но зато спать будет намного спокойнее, если знаешь, что подсмотреть за тобой более сильный противник не сможет.

Тогда как Люссия, словно заправский Тарзан, исследовала несколько близко расположенных крон и вернулась на их огромный гамак довольная и счастливая.

– Мне повезло! – восклицала она, стараясь при этом двигаться плавно: на двусторонней скатерти уже были разложены продукты для ужина. – Я отыскала в демонической сущности семена равьенды! Смотри!

Загребной не слишком разделял радость любимой. Присмотревшись к горсти полосатых, словно зебра, зерен в виде фасоли, он лишь равнодушно пожал плечами:

– Да тут этого добра наверняка валом. Вон, слышишь, как внизу стадо кабанов землю роет? Скорее всего, эту фасоль и лопают.

– Чему вас только на этих островах учили?! – возмутилась бывшая профессор демонической обители знаний. – Не знать таких элементарных вещей!

– Ну чего ты так удивляешься? – Семен уже жевал кусок мяса, поэтому говорил с трудом. – Нельзя объять необъятное! Да и рассказывали нам что-то про эти деревья, точно помню. Но вот что именно?..

– Жаль, что ты мне раньше в ученики не попался.

– Лучше поздно, чем никогда.

С этим демонесса спорить не могла, лишь счастливо вздохнула и продолжила менторским тоном:

– Цветут равьенды очень редко – раз в сорок лет. Да и то после достижения двухсотлетнего возраста. Семена созревают очень быстро, в течение недели, и всего лишь на десятке соцветий. Потом или падают вниз, или их склевывают птицы. Только вот после такого поедания любое живое создание обречено на смерть. За неделю семечко прорастает в теле своего носителя и убивает его. В случае с кабанами – те умрут еще на недельку позже. Как правило, умирающее животное перед гибелью инстинктивно пытается забраться в глубь какой-либо расщелины, дырки или любой норы. Считается, что данное поведение представителей фауны обусловлено гипнозом на клеточном уровне и диктуется миллионнолетней памятью этих деревьев. Кстати, после гибели неосторожного едока его тело даже любители падали трогать не станут – видимо, тоже включается какой-то процесс отторжения. Наблюдались случаи, когда лисицы сразу покидали свои норы, в которые забирались на подгибающихся лапках умирающие птички. И выводок с собой утаскивали.