Красивая, как ночь - Карлайл Лиз - Страница 16

• Предыдущая
• 16/78
• Следующая

— Какая она была прелестная и милая, даже совсем юной. И настоящая любимица слуг, знаете ли. Никакого высокомерия, никогда не задавалась.

Кэм хотел сказать, что Мидлтоны по своему общественному положению стояли ненамного выше слуг, так что и задаваться им было не из-за чего, но колкие слова застряли у него в горле.

И тут он наконец понял смысл сказанного дворецким. Это был словно удар грома. Сначала Нафлз, теперь Крейн! Проклятие, кто еще знает о его отношениях с Хелен? И что конкретно? Неужели его внимание к ней столь же явно, как и воздыхания Бентли? Господи, наверное, это еще сильнее бросается в глаза!

— Я всегда гадал, — медленно сказал Крейн, — а не стало бы лучше, если бы ваш отец просто женился на миссис Мидлтон.

Граф подошел к маленькому столику у окна и резким движением выдернул пробку из графина с коньяком.

— Мэри Мидлтон была вульгарной распутницей, которая пренебрегала собственным ребенком, — ответил Кэм, наполняя бокал.

Старик поморщился.

— Очень резкие слова, милорд! У леди было доброе сердце, но она сама была как ребенок.

— Ребенок, говоришь?.. — захохотал Кэм, одним глотком отпивая половину содержимого бокала. — Отнюдь.

Внезапно Крейн оказался рядом с ним.

— Поверьте моему слову, милорд, потому что я старик, который немало повидал. Очень многим женщинам суждено оставаться детьми до самой смерти. Они могут только надеяться, что найдут мужчину — любого мужчину, — который бы о них заботился. Но есть и другие, — продолжал Крейн, поглядев в окно, — которые рождаются… не то чтобы старыми, но мудрыми не по годам. С раннего возраста они знают себе цену и знают, чего хотят.

— Не представляю, о чем ты говоришь, Крейн, — резко сказал граф.

— Нет, милорд? — печально спросил тот. — Очень жаль.

Не ответив, Кэм подошел к звонку и дернул шнурок.

— Милфорд, — велел он, когда дворецкий наконец явился, — передай мисс де Северз, что я хотел бы видеть ее в моем кабинете после обеда, если ей это удобно.

— Хорошо, милорд, — самым мрачным голосом сказал дворецкий и потом долго топтался на пороге. — А что мне делать, если…

— Если что? — раздраженно спросил Кэм.

— Если не удобно?..

— Ей будет удобно, черт возьми! — Долговязая фигура Милфорда тут же исчезла.

Кэм со стуком опустил бокал и уставился в него. Господи, что это с ним? Он никогда не пил до обеда, а сейчас перед ним уже пустой бокал. Он никогда не грубил слугам, а сегодня за четверть часа умудрился обидеть камердинера и дворецкого. Резко повернувшись, он направился к двери.

— Крейн, — сказал он через плечо, сжимая холодную медную ручку.

— Да, милорд? — отозвался старик.

Кэм устремил взгляд на натертый до зеркального блеска дубовый пол.

— Мой сарказм был неуместен. Я сегодня что-то сам не свой. Очень сожалею.

— Я знаю, милорд, — мягко произнес Крейн. — Я знаю.

Еще не успокоившись, Кэм зашагал по коридору, ведущему из его покоев. Возле комнат дочери он вдруг остановился, быстро постучал и вошел. Марта подскочила со стула так, что шитье упало на пол.

Ариана стояла на цыпочках у высокого окна, неотрывно глядя на лужайки. Кэм знал, что она смотрит не на Хелен с Бентли, а вдаль, на старую тропинку, что тянулась от Честона вдоль Халкота к Сент-Андрусу. Девочка часто ходила по ней вместе с матерью, и Кэм снова подумал, не является ли это причиной молчания Арианы. Может, она грустит из-за смерти матери и еще не пришла в себя? Минуло столько времени, а ему это до сих пор неизвестно. Как он ни умолял, как ни уговаривал, как ни ругался, он не смог добиться от Арианы хотя бы слова.

— Добрый день, Марта, — тихо сказал он. — Как дела?

Марта подняла брови, но ее лицо ничего не выразило.

— Как обычно, милорд. Мисс Ариана заинтересовалась происходящим за окном. Наверное, яркими листьями… они такие красивые — золотистые, красные.

Граф хотел было напомнить девушке, что листья почти все опали и Ариане это неинтересно. Но он знал, что Марта так сказала по доброте. Да и что она могла сказать? Ариана часто сидела у окна, если не пряталась в чуланах, в шкафах или на чердаке.

— Спасибо, Марта. Почему бы тебе не пойти на кухню выпить чаю? Я хочу немного посидеть с Арианой.

Марта присела в реверансе и молча вышла, ибо такие визиты давно вошли в привычку у Кэма. Он по своему обыкновению направился к старому креслу-качалке, стоявшему в углу. Словно почувствовав его присутствие, Ариана оглянулась, и Кэм поманил ее к себе:

— Иди сюда, шалунья. Составь компанию твоему бедному старому папе, а?

Ариана едва заметно улыбнулась, подошла к отцу, забралась к нему на колени и свернулась клубочком у него на груди. Кэм медленно качал ее, как он делал это с самого рождения дочери. Прижавшись щекой к мягким белокурым волосам, он вспоминал прекрасные дни — не счастья, надежды, потому что будущее Арианы казалось таким ярким.

Она была не просто здоровым, веселым младенцем. В шесть месяцев Ариана начала ползать, дергая его за брюки, играя на струнах его сердца. Да, он не хотел этого ребенка, но было невозможно не полюбить прекрасное голубоглазое создание, потом ему стало казаться, что он полюбил ее с первого взгляда. Ариана развивалась с поразительной быстротой. В девять месяцев она уже ковыляла без посторонней помощи, а к году могла разговаривать простыми предложениями.

— Вундеркинд! — восклицал их семейный доктор, весело теребя шелковистые волосы Арианы. — Вы должны обеспечить ее всем лучшим, господин Ратледж. Великолепные книжки с картинками! Отличных гувернанток! И разумеется, отличную школу, потому что девочка будет особенной.

Вместо того чтобы прятаться от него и плакать, Ариана смеялась; ее глаза озорно блестели, словно они с доктором только что потешались над какой-то известной только им шуткой.

— Обязательно, не сомневайтесь, Мастерз, — обещал Кэм со смехом. — Можете не сомневаться.

Он и сам знал, что Ариана уже нечто особенное. Но старый доктор Мастерз умер четыре года назад, а обещания, которые он дал ему — и Ариане, — остались практически не выполненными. Да, он купил ей книги с картинками, нанял гувернанток. Но какой от них прок, если Ариана не может ими воспользоваться?

С тихим стоном граф крепче прижал дочь к груди. Боль была почти невыносимой.

«Пожалуйста, пожалуйста, — твердил он про себя в такт поскрипыванию старой качалки. — Пожалуйста — хотя бы сейчас — пусть мое предчувствие окажется верным. Пусть Хелен знает, что делать».

Хелен чуть сдвинула назад шляпку, чтобы лучше видеть стоящего перед ней красивого молодого человека. Рэндольф Бентам Ратледж был столь же высок, как и его брат, почти столь же красив и в два раза очаровательнее. А если не замечать за его искусной улыбкой юной наивности в глазах, то в остальном он выглядел значительно старше семнадцати лет. Да, Бентли поразительно похож на своего отца как лицом, так и шармом.

Если мать Кэма именно таким увидела впервые Рэнди Ратледжа, то неудивительно, почему бедная женщина поддалась на его льстивое ухаживание.

Юный Бентли, в тяжелых сапогах и длинном тускло-коричневом плаще, был значительно выше шести футов. В согнутой руке он держал охотничье ружье с элегантной резьбой на прикладе, а из-под широкополой шляпы сияла улыбка, которая могла бы растопить льды Арктики.

Несмотря на его молодость и свой опыт, давшийся ей дорогой ценой, Хелен почувствовала, что слабеет под натиском очарования Ратледжа. Она попыталась отгородиться от этого натиска самой холодной улыбкой.

— Пожалуйста, продолжайте вашу охоту, пока окончательно не стемнело, господин Ратледж. Уверяю вас, я вполне способна найти дорогу домой, тем более что до него осталось всего ярдов триста. — Кивком головы она указала в сторону задних ворот.

Бентли Ратледж секунду выглядел подавленным, но уже через миг сияющая улыбка вновь осветила его лицо.

— Знаете, по-моему, скоро будет темно, чтобы охотиться, мэм. Как замечательно с вашей стороны напомнить мне об этом! Пойдемте и разрешите мне еще несколько мгновений насладиться вашим очарованием…

• Предыдущая
• 16/78
• Следующая