Искатель. 1964. Выпуск №5 - Аккуратов Валентин - Страница 10

• Предыдущая
• 10/47
• Следующая

Это произошло 27 июня 1940 года. Тогда мы шли на «летающей лодке» «СССР-Н-275». Была горячая пора ледовой разведки. В те времена на всей трассе Северного морского пути работало всего три самолета. Экипажам изо дня в день приходилось летать по двенадцать-шестнадцать часов. Все наши заботы были направлены на одно — проводку кораблей.

Шел четырнадцатый час, когда мы заметили необычно большое скопление айсбергов. Заинтересовавшись, решили узнать причину. Пошли почти бреющим полетом надо льдами.

Ярко голубели снежницы; купоросно-зеленые проталины, заполненные морской водой, чем-то напоминали лужайки.

Ровно гудели моторы.

— Земля! — закричал Черевичный.

Я только плечами пожал. Решил — розыгрыш.

Тогда Иван Иванович подвернул машину, и мы все увидели довольно большое темнеющее пятно.

Я стал лихорадочно просматривать карту. Разбуди меня ночью и спроси, есть ли в этом районе хоть какой клочок суши, не задумываясь, ответил бы: «Нет!» И все-таки, еще надеясь найти на карте отметку, я сказал:

— Может быть, пятно из песка? Навеяло с берега, когда припай находился еще у земли?..

Не отрывая взгляда от острова, к которому, развернувшись, вновь приближался самолет, Черевичный покачал головой:

— Непохоже. Смотри! Вот крутые берега… И еще остров рядом. Совсем маленький.

— Точно! — подтвердил инженер Виктор Чечин и добавил: — Только уж совсем-совсем маленький!

Раздобрев от собственной щедрости, Черевичный сказал:

— Ну, Виктор, если это действительно твердая земля, отныне остров будет называться «Чечин».

— Если только «Малый Чечин», то согласен, — улыбнулся инженер. — А большой — это и не остров, а клякса какая-то, запятая… Сколько видел земель, а такой — никогда.

Мы подлетели ближе. Под нами лежал остров странной формы, с тундровой поверхностью. Над ним кружились стаи кайр и чаек. Вытянутая с севера на юг земля была окружена разрушающимся ледовым припаем, а на берегах его валялся выброшенный океаном плавник. От крутых глинистых берегов тянулись песчаные косы, изрезанные ручьями, которые стекали в море.

Никаких следов пребывания человека видно не было.

Сделав два круга, мы произвели фотосъемку острова перспективной фотокамерой, потом взяли курс на ближайшую известную землю — мыс Розы Люксембург. По нашим расчетам, он находился в сорока километрах к юго-юго-западу.

После первых радостных восклицаний в самолете стало тихо. И аэрофотосъемку проводили в молчании. Наверное, потому, что были просто счастливы.

Через минуту остров, открытый нами, исчез среди льдов.

— Земля, а? Как ты думаешь, Валентин? — нарушил молчание Черевичный. — Настоящая земля?

— Вне всякого сомнения!

— Так чего же не радуешься? Ведь это новый открытый остров! И не один, а с довеском!

— А я вот не радуюсь, Ваня. Не уверен в нашем местонахождении. Виляли, виляли на бреющем… Попробуй разберись теперь в наших координатах!

Карта была испещрена курсами многочисленных галсов, которые образовали такую сумятицу, что без солнца не разберешься. А нам надо было все время идти, не меняя курса, и этим курсом, как пеленгом, привязать вновь открытую землю к известной.

— Выскочим сейчас к мысу, — успокаивал меня Черевичный, — и все станет ясным.

Голос Чечина пробасил в наушниках:

— Конечно, все ясно! Запятая поставлена. Да еще какая! Чего тут гадать? Такую землю не потеряешь! — Он рассмеялся. — Только вот островок-то мой маловат. Вы уж следующий раз побольше землицу для меня подыщите. Чтобы «Большим Чечином» назвать…

И тут же его резкий свист — знак тревоги — резанул уши.

— Смотрите, впереди туман. А за ним, должно быть, и Северная Земля, мыс…

— Вижу, — отозвался Черевичный. — Чертова погодка! — Он вопрошающе посмотрел на меня. — Вверх?

Я махнул рукой:

— Какой может быть выбор?

Он хитро улыбнулся.

— А острова? Как ты определишь их координаты без привязки к Северной Земле?

— А кто сообщит об открытии запятой, если мы поставим точку лобовым ударом о ледник Северной? — ответил я.

Самолет, резко задрав нос, начал набор высоты. Через полминуты мы вошли в облака и долго пробивались к солнцу. Увидели его только на высоте трех тысяч метров. Под нами простиралась белая пелена сплошной облачности и где-то там, под ней, зубцы ледников Северной Земли. Если судить по показаниям секстанта.

В те времена других, более точных методов определения местонахождения не было.

Взятая линия наложения прошла по меридиану, подтвердив наши предварительные расчеты: острова, открытые нами, располагались в сорока километрах от мыса Розы Люксембург.

— Северная Земля? — торопил меня Черевичный.

— Почтя под нами.

— Так, значит, долгота известна. А широта?

— Можно только предполагать — к северо-востоку от мыса Розы Люксембург.

— Эх, нам бы сейчас радиомаяк или радиопеленгатор!..

Я ответил, что и вторую линию — пеленг можно взять по солнцу. Подождать два часа, когда оно уйдет градусов на тридцать, и все в порядке.

— Что? — воскликнул командир корабля. — Кружиться на месте два часа! Нет, товарищи колумбы, давайте курс на базу!

С грустью посмотрел я в иллюминатор, где под облаками совсем неподалеку лежали наши острова.

Пока мы пробивали облачность, машина крепко обледенела. Серые налеты легли на крылья. Теперь в лучах солнца самолет оттаивал. Встречные потоки ветра отслаивали корку, и она с шелестом сползала с крыльев, фюзеляжа и лопастей.

Морские караваны ждали наших донесений по ледовой разведке. Я сел за материал. Ведь тогда мы не имели на борту гидрологов и все данные составляли сами.

Да, это было пять лет назад…

— Валентин! — голос Черевичного вернул меня к действительности. — Земля Александры?

Я посмотрел на часы, на карту с маршрутом, потом вниз и увидел характерные очертания острова. Мы вышли к, южной его оконечности. Ярко светило солнце. Разбитый припай сверкал изумрудной лентой вдоль берега.

— Да, Земля Александры, — подтвердил я.

— Повезло, — сказал Черевичный, имея в виду погоду. В прошлые наши разведки то шел снег, то туман заволакивал половину острова, то над землей висели низкие тучи. Очертания скал и снежных обрывов скрадывались, смазывались.

— Точно, — согласился я. — Если мы и найдем «Кладоискатель», то сегодня.

— Вряд ли мы еще застанем такую погоду в другой раз, — подтвердил инженер-механик Чечин.

На борту «летающей лодки», вышедшей на поиски «Кладоискателя», собрались те же люди, что когда-то открыли два новых острова. Лишь радист был новый — Герман Патарушин.

— Начнем с южной стороны, — сказал Черевичный. — Там солнце как раз бьет в скалы. Каждый закоулок просматривается.

Мы поднялись на высоту ста метров и двинулись вдоль береговой линии. Я остался в кабине пилотов, чтобы оттуда наблюдать за берегом, а Чечин и Патарушин расположились в блистерах.

Под крылом «летающей лодки» потянулись однообразные скалистые берега Земли Александры. Мириады птиц поднимались в воздух при нашем приближении, чтобы, совершив огромный крюк в сторону моря, вновь устроиться на своих обиталищах.

Изрезанный ледниками, пестрый берег виделся как на ладони. Мы залетали в каждый мало-мальски подозрительный заливчик, подолгу кружились над ним, высматривая следы человека. С высоты такие вещи чрезвычайно заметны. В полярном однообразии пейзажа любой предмет виден отчетливо: будь то бочка из-под горючего, пустой ящик из-под консервов, случайно забытый или выброшенный морем. Все могло сейчас стать уликой.

Прошел час, другой.

Мы осмотрели южную часть острова, стали продвигаться к западной.

И тут случилось неожиданное.

До сего времени ученые, занимающиеся проблемой авиационных масел, не могут разгадать секрета одного пренеприятного явления: почему иногда при самых различных обстоятельствах масло начинает пениться?

Нам тогда тем более было не до решения этой научной проблемы. Кругом льды и скалы. Ни клочка воды. А «летающей лодке», как известно, для посадки совершенно необходима чистая, свободная вода. В северных морях это вещь редкая даже в середине полярного лета.

• Предыдущая
• 10/47
• Следующая