Искатель. 1964. Выпуск №5 - Аккуратов Валентин - Страница 34
- Предыдущая
- 34/47
- Следующая
Кедрину коттедж был, по сути дела, не нужен, однако он все же сходил в центр по размещению и там выбрал себе такой же стереотип, как и в прошлый раз. Он намотал веревочку на палец и крутил стереотип объемом в кубический дециметр, вокруг пальца, пока не разыскал подходящее местечко почти на самом берегу. Тогда он вскрыл упаковку, установил стереотип и предоставил домику самому расти за счет воздуха до заданных размеров. Сам он пошел на пляж, загорая и удивляясь, до чего же здесь шумно.
Шумнее всех были люди. Они приезжали сюда отдыхать и страшно кричали и суетились, вместо того чтобы отдаться неподвижности и благородной углубленности созерцания красок Земли и движения океана — того, чего не было там, в пустоте, в Звездолетном поясе.
Тут он заметил, что рассуждает все время с точки зрения жителя Звездолетного пояса и вообще пространства. А ведь он уже не был монтажником… Лучше было просто сидеть на берегу и наслаждаться водой и солнцем. Собственно, он просто прервал тогда свой отпуск, а теперь может возобновить его.
И он сидел и наслаждался. Потом, на четвертый день, когда запахи перестали быть столь резкими, а звуки невыносимыми, он осмелился вмешаться в неутихающее движение, царившее на дорогах острова.
Он шел, привычно раскачиваясь из стороны в сторону: такую походку вырабатывал скваммер, и даже двух месяцев оказалось достаточно, чтобы усвоить ее надолго. Люди узнавали походку, и в заметной уже неподвижности лица, вынесенной оттуда, где нет погоды и где от яркого света защищают экраны, угадывали отпечаток Пространства. Но когда Кедрин понял это, он начал стараться ходить совершенно плавно, чтобы никто не узнал в нем монтажника: ведь он никогда больше не вернется туда…
Он блуждал по острову, не выбирая пути. Забрел на ту самую площадку, нависавшую над водой, и сел за свободный столик. Он не послал заказа, а просто сидел, и смотрел, и вспоминал, и думал: куда бы он поехал и что бы с ним стало, если в тот раз он не встретил бы ее и тех троих, одного из которых уже нет… Он думал и вспоминал — ведь ничего другого ему не оставалось; но это было очень мучительно: думать, когда не в твоих силах сделать что-нибудь другое, когда тебе запрещено предаваться трудному счастью созидания там, на монтаже Длинного корабля.
Потом он поднялся и пошел на связь со Звездолетным поясом. Он написал радиограмму, и снова, как и в космопорте, порвал ее, и снова до самого вечера шатался по острову.
Тогда Кедрин вернулся на площадку. Он сидел, и все было как тогда, как давно, — звенящая темнота (какой шум!), и горячие влажные ароматы (какая неразбериха!), и девушка скользила между низкими столиками, и яркая ткань кружилась вокруг ее ног.
Потом она шла между столиками, и Кедрин отвернулся — в общем-то ему было все равно, куда она сядет. Он глядел на океан — земную модель вечно волнующегося Пространства. Потом он услышал совсем рядом чье-то учащенное дыхание. Он поднял голову. Девушка сидела рядом, она улыбалась.
Кедрин долго смотрел на нее. Она была красива, хотя ничем не напоминала ту, оставшуюся в Приземелье. «Теперь все красивы», — подумал он и взглянул наверх, туда, где были небо, спутники и корабли. Что ж, с тем порваны все связи?
— Кто вы? — спросил он.
— Я вхожу в жизнь, — протяжно сказала она. — Я еще только вхожу, я не знаю дорог. Возьмите меня в жизнь. Говорят, вы со Звездолетного кольца. Возьмите меня туда. Меня зовут океанисты, но я хочу на Звездолетное кольцо.
— Звездолетный пояс, — сказал он. — Пояс, а не кольцо.
— Пояс, — согласилась она. — Вы ведь оттуда? Расскажите.
Она опустила подбородок на кулачки, приготовившись слушать. Кедрин, нахмурившись, кивнул.
— Хорошо, — сказал он.
— Пойдемте, — попросила она. — Мне не нравится здесь.
Он положил руку на ее плечо. Они медленно шли по дорожке. Кедрин рассказывал.
— Когда вы возвращаетесь туда?
— Не знаю… — сказал он. — Еще не знаю… Наверное, не так скоро.
— Я хочу поскорее, — сказала она. — Сейчас мне надо уйти. Но я приду сюда через два часа. Вы приходите тоже. Да? Вы будете рассказывать мне еще.
— Хорошо, — согласился он.
Девушка растворилась в сумерках. «Что же, — подумал Кедрин, — я ее увижу через два часа. Зачем я рассказывал ей о Поясе? Она улетит туда. Я останусь на Земле. Зачем?»
Но ему почему-то хотелось, чтобы девушка улетела на Звездолетный пояс. Ей нужно попасть туда. Она еще успеет принять участие в монтаже корабля. Это будет очень хорошо. Кстати, как там продвинулись дела?
Он торопливо направился в информаторий. Только здесь, на планете, он понял, как пристально следило человечество за монтажом, как хотелось ему поскорее увидеть тех восьмерых человек, над которыми все еще висела угроза на орбите Трансцербера!
Закончен монтаж конуса и испарителя, услышал он. Закончен. Значит, Ирэн уже в пространстве… Сейчас пойдет монтаж внешнего Пояса помещений, потом оболочка, и все. Но времени остается немного, и все еще остается угроза запаха.
— Что такое испаритель? — спросил кто-то рядом.
Кедрин пожал плечами.
— Что-то такое, очевидно, — сказал он, — что испаряет.
— Простите, — сказал человек. — Я думал, вы знаете.
Кедрин стремительно вышел из информатория.
Он шел по дороге. Угроза запаха все еще над ними. Особое звено все еще решает этот вопрос. Но все-таки… Все-таки, вместо того чтобы сидеть здесь, на острове, стоит, пожалуй, съездить в свой институт. Поговорить с ребятами. Теорию надо создавать заново, и в этом стоит помочь Особому звену. Он уже потерял три дня здесь, на острове…
Он вошел в коттедж. Торопливо собрал то немногое, чем успел обзавестись на острове. Запросил информацию. Глайнер уходил через четыре часа. Кедрин не хотел ожидать целых четыре часа. Он вдруг почувствовал, что не может оставаться на острове. Скорее, скорее туда, где работают люди! Девушка не найдет его — и не нужно. «Если она действительно хочет на Пояс, она найдет дорогу, — подумал Кедрин и вспомнил Седова: — „Кому суждено быть монтажником, тот им станет“. Правда. Только насчет меня ошибся капитан „Джордано“. Мне, наверное, не суждено…» Эта мысль не давала ему покоя и тогда, когда он оказался на борту корабля. Принял ванну и, опустив пониже морфорадер, включил его на полную мощность.
Все же сон его был беспокоен. Длинные корабли населяли сон; они возникали из ничего и таяли, оставляя вместо себя голубоватые, мерцающие, быстро рассеивающиеся облачка. Потом появилась Ирэн — она шла в ярком легком платье, в том самом, какое было на ней, когда Кедрин увидел ее впервые — не на острове, а несколько лет назад в Новосибирске, откуда он потом так стремительно уехал в Институт связи. Вторая женщина подошла к Ирэн, и Кедрин узнал в ней девушку, встреченную им на острове сегодня. Они говорили о чем-то, и Кедрин не слушал о чем, потом корабль заслонил их, а когда корабль исчез, их уже не было. И снова корабли, не останавливаясь, шли один за другим к орбите Трансцербера, и Кедрин удивился — зачем столько кораблей и почему ни один из них не берет его? Тут он почувствовал в своей руке рубчатую рукоятку экстренного выключения Элмо — ту самую, которую всегда некстати дергал Андрей, — и понял, что надо только повернуть ее — и первый же корабль остановится; он хотел повернуть — и не смог.
…Сон кончился. Было утро, и яркий, чуть зеленоватый свет входил через распахнутый иллюминатор, и сильный, чудесный запах вливался вместе с ним. Кедрин вскочил.
«Хорошо, все хорошо! — говорил себе Кедрин. — Приедешь в институт, а там можно будет подумать. Поработать!» И еще он заставит подумать ребят. Может быть, они все же смогут помочь Звездолетному поясу и тем восьми на орбите Трансцербера.
- Предыдущая
- 34/47
- Следующая
