Искатель. 1965. Выпуск №2 - Жемайтис Сергей Георгиевич - Страница 3

• Предыдущая
• 3/45
• Следующая

— Прочесывают.

— Хорошо, что не с нашего болота начали.

— Видно, оно не внушает им особых подозрений.

— Не потому. Кирилл их надоумил пройтись по лесу — крапива ведь со стороны леса.

Они подошли к дамбе. Здесь густо поднялись молодые осины и березняк; эта поросль тянулась почти до самой кузницы. Никем не замеченные, разведчики прошли по ней и остановились, чтобы собраться с силами для последнего броска. Из низины, где они стояли за кустом бузины, виднелась только крыша избы, танковая башня и на самом бугре — кузница с настежь распахнутыми дверями. Пылал огонь в горне, Ксюша раздувала мехи. Кузнец выхватил из горна белый, сыпавший искры кусок железа, опустил на наковальню. Послышались удары молота о мягкий металл. В дверях остановились два солдата с автоматами. Они стояли и смотрели на работу кузнеца. Удары молота стали звонче: железо остыло. Кузнец сунул его в огонь. Солдаты переглянулись, о чем-то полопотали и поплелись в другой конец деревни.

Разведчики должны были пройти эти двести метров усталым, неторопливым шагом, как полагалось идти пленному и конвоиру. Самым трудным было выйти на открытое место и сделать первый десяток шагов. Ноги словно налились свинцом, хотелось повернуть назад. Только сейчас, казалось им, они поняли всю непродуманность своего замысла. Ведь они не учли самые простые и такие очевидные случайности. В ближних домах могут располагаться пехотинцы, да они там и стоят, и первый выстрел поднимет их на ноги. В саду кузнеца может оказаться походная кухня. Может внезапно появиться ватага солдат-мародеров, совсем недавно они ловили у кузницы кур.

Все эти «может», «может» заполняли голову.

«Я взялся управлять танком, — думал Иванов, — а смогу ли хотя бы завести мотор?»

Ложкина мучила мысль, что он втянул друга в безнадежное дело и теперь ведет его на верную гибель.

Тренированная воля поборола сомнения. Шаги их стали легче, уверенней. На каждые «может» и «если» находилось решение. Страх исчез.

Первой их увидела Ксюша. Она выпустила из рук веревку от кузнечного меха и слабо вскрикнула. Дедушка, в раздумье разгребавший угли в горне, повернулся и тоже увидал русского, торопливо взбиравшегося по склону, а за ним — немца с автоматом. Он вышел из кузницы. Пыля по единственной улице, к лесу уходило отделение пехотинцев. За дорогой дымила походная кухня. У плетня стояли патрульные и лениво переругивались с поваром. Из дома доносились музыка и хохот. Часовой, вытягивая длинную шею, заглядывал в окно и смеялся.

— Ксюша, беги к тетке и жди там меня! Живо! — Не глядя на внучку, кузнец взял железный брусок. Ксюша забилась в угол за мехи.

— Стой, дед, — Иванов, поравнявшись с кузницей, сказал тихо. — Это Николай! Где наш товарищ? Шивой?

Ложкин спросил:

— Не узнал, дедушка?

Брусок выпал у кузнеца из рук.

— Да как же вы это?.. Там он, с ними. Был жив. Не узнал я тебя. Гляди, чуть грех не вышел. Куда ж мне девать-то вас?.. Хотя бы ночью…

— Не до разговоров сейчас, — оборвал его Ложкин.

Они вошли в кузницу и стали наблюдать за домом через щель в стене.

Иванов зашептал:

— Мы уедем на танке. Кирю спасем. А ты, дед, беги. Сейчас уходи. Сколько их там?.. Хотя это уже все равно!

— Четверо осталось и часовой. Как же это вы?.. Вот беда-то, куда я вас теперь дену?..

— Не причитай, дед. Где Кирин автомат? Мы пришли не прятаться.

— В саду закопал.

— Зря. Но ничего, этого добра хватит…

Ложкин кивнул.

— Не торопись, сынок, — строго сказал кузнец. — Ксюша убежала? Нету ее? Это хорошо… Сам ходил в разведчиках. — Кузнец взял брусок. — Пойдемте! Кирилл мой гость, и раз так получилось, то и я в ответе за него и за все. Да без меня у вас ничего не получится. Четверо их в хате, да еще автоматчик в сенях. Ночью все равно бы избу запалил! Погодите… — Он вышел, огляделся по сторонам, вернувшись, сказал: — Поблизости никого. Я первый пойду, с часовым справлюсь. Как взойду на крыльцо, так и вы идите.

— Нет, пойдем все вместе, — сказал Ложкин. — Быстрее! Ты, отец, иди впереди да железину спрячь! Иван, руки за спину!

Кирилл сидел у стены и думал о словах Ксюши.

«Что пришло в голову ребятам? Где они? Наверное, поблизости, раз девочка виделась с ними. Хотят отбить меня у конвоя? Ясно!»

В голове его складывался дерзкий план нападения на машину, в которой его повезут. Все получалось не так уж сложно, во всяком случае не сложнее, чем переход через вражескую оборону. «Бывают дела и посложнее. А со мной будет все в порядке: нога почти не болит, рука — тоже терпеть можно. На правой пальцы шевелятся. — Он сжал руку и невольно поморщился от боли. — Надо надеяться только на левую. Ничего, обузой не буду».

Напротив, за столом, ревел проигрыватель. Танкисты и майор подпевали, стуча кружками. Солнце светило в открытые окна, празднично искрилось стекло на столе. Влетел шмель и, чего-то испугавшись, бросился назад, в сад, к цветам и солнцу.

Из-под иголки проигрывателя полилась нежная мелодия. За столом притихли. Майор уставился на пленного. Кирилл увидел его глаза, маленькие, белесые, как у слепого, и понял, что майор хочет убить его. Убить сейчас, здесь. Майор вытащил из кобуры вальтер и, не спуская глаз со своей жертвы, стал медленно поднимать пистолет.

Кирилл Свойский сказал сдавленным голосом:

— Мерзавец! Стреляй! — Он резко вскочил. Встал на здоровую ногу, опираясь рукой о спинку стула. — Ну, что же не стреляешь, гад?

Майор залился дребезжащим смешком и повернулся к танкистам.

— Что я вам говорил? Такого убивать — наслаждение. Я попаду ему в переносицу. Кто хочет пари?

— Принимаю, — отозвался розовощекий лейтенант-танкист.

— На сто марок?

— Только не остландскими, — захохотал танкист.

— Идет!

В это время заскрипело крыльцо под чьими-то тяжелыми шагами. Со двора раздался пронзительный детский крик.

Свойский узнал голос Ксюши:

— Дедушка, вернись!.. Не надо, дедушка!

Майор, морщась, опустил пистолет.

— Эдак я действительно могу лишиться сотни марок.

За дверью послышались шаги, голоса, с грохотом упало что-то тяжелое.

— Шульц, что там у тебя, скотина? — закричал майор.

Дверь распахнулась, через порог шагнул Ложкин и повел стволом автомата.

— Руки вверх! Ни одного движения!

Вилли и танкист с маленькой головой медленно подняли руки. Розоволицый выхватил пистолет. Ложкин выстрелил в него, а на долю секунды позже из сеней щелкнул второй выстрел, и майор, вскинувший вальтер, рухнул к ногам Свойского. В окне, заслоняя весь проем, показался кузнец и осторожно закрыл его… Свойский нагнулся, поднял пистолет убитого майора и сказал:

— А я вас так ждал, ребята, ух, и надоела ж мне вся эта сволочная компания.

Он сел на стул, чтобы не упасть от охватившей его вдруг слабости. Все свои силы, всю волю собрал он, сжал в комок, чтобы достойно встретить смерть, и сейчас наступила реакция. Словно сквозь туман он видел, как его товарищи обыскивают пленных, перебрасываются короткими фразами. На кровати захрипел и затих бульдог.

— Отдал концы, — сказал Свойский, — жалко, а мог быть хорошей собакой.

— Киря! — Над ним стоял Иванов и тряс за плечо. — Киря, пошли, бери меня за шею!

— Подъем!

Ложкин торопливо просматривал солдатскую книжку убитого танкиста. В комнату, рванув дверь, заглянул хозяин. Тяжело дыша, он зашептал:

— Идут, двое. Как же теперь?

— Спокойно, дед! Иван, музыку! — Ложкин поправил пилотку, вышел в сени и стал в дверях, выходящих на крыльцо.

Опять полилась нежная мелодия.

Один из патрульных, проходя мимо, взглянул на нового часового:

— Ты что, только сменился?

— Угу.

— Пленного шлепнули?

— Нет еще.

— Мы же видели его во дворе. И стрельбу слышали.

— Водили в уборную. Стреляли танкисты и наш майор в фотографии этого старика.

— А-а, — разочарованно протянул второй солдат. — А мы-то вернулись, думали посмотреть. Ты махни рукой, когда его… — солдат подмигнул, — мы возле кухни будем. Наш Шульц говорил, что его далеко не повезут. А ты что, из пополнения?

• Предыдущая
• 3/45
• Следующая