Три маленьких секрета - Карлайл Лиз - Страница 18

• Предыдущая
• 18/65
• Следующая

– Нет, – твердо возразила Мэдлин, – не сейчас.

– Уходи! – Мальчик одновременно походил на рассерженного юношу и испуганного ребенка. – Сейчас же уходи! Ты меня слышишь?

– Джеффри, мальчик мой! – прошептала Мэдлин. – Почему ты не хочешь сказать, что случилось? М не так больно видеть тебя расстроенным.

– Я не хотел обидеть тебя, мама. – Теперь Джефф зарыдал всерьез. – Не хотел. Я… Прости меня. По… пожалуйста, не волнуйся. Пожалуйста, мама, не надо меня ненавидеть.

– Джеффри, я никогда не смогу возненавидеть тебя! – Она наклонилась и поцеловала его в мокрую щеку. – Милый, ты для меня вся жизнь. Что бы ты ни сделал, это не заставит меня ненавидеть тебя.

– Ты не знаешь, мама! – крикнул он. – Не знаешь. Есть вещи… ужасные… я только…

Его голос сорвался. Мэдлин снова погладила сына по волосам, как делала, когда он был совсем маленьким. Это всегда успокаивало его, но сегодня, похоже, не приносило облегчения.

– Чего я не знаю, Джеффри? – тихо спросила Мэдлин. – О чем ты говоришь? Сегодня что-нибудь случилось?

Джефф покачал головой, темные волосы разметались по подушке.

– Я… я просто урод. Вот что случилось! Пожалуйста, оставь меня одного!

– Джеффри! – с мягким упреком сказала Мэдлин. – Я просила тебя не говорить так. Ты… ты очень талантливый.

Рыдания Джеффа стихли, он постепенно успокаивался. Мэдлин знала, что оставалось только ждать. Она гладила сына, волосам. Сердце у нее разрывалось от горя.

– Мама, – наконец прошептал Джефф. – Ты думаешь, плохие события происходят по каким-то причинам?

– Не могу сказать, – ответила она. – Это очень сложный вопрос. Какие события?

– Не знаю. – Он замолчал. – Как ты думаешь… мы можем… Что-то плохое может происходить из-за нас? Или это Бог позволяет ему произойти?

– Думаю, плохое может случиться по нашей вине, милый, если мы принимаем неправильные решения, – сказала Мэдлин. Она понимала, что говорит не то. Ей отчаянно хотелось знать, что сын имеет в виду.

Джеффри, повернувшись, смотрел в потолок.

– Я хочу сказать, мама, если мы о ком-то плохо думаем, даже не умышленно, а потом кто-то из-за этого страдает, это наша вина? И мы за это отправимся в ад?

– Джеффри, плохие мысли не могут причинить страданий другим.

Мальчик долго молчал, его взгляд стал рассеянным.

– Но ты этого не знаешь, мама – наконец сказал он. – Никто не может знать всего. Правда?

Мэдлин взяла его руки в свои и крепко сжала.

– Джефф, я знаю, – решительно сказала она. – Твои плохие мысли не могут совершить ничего дурного. Это… – Она готова была произнести слово «глупость», но знала, что расстроит сына. – Это дело Бога, – продолжила она.

– Так говорит мистер Фрост.

Мэдлин тыльной стороной ладони провела по горячей щеке Джеффа.

– Твой учитель – человек образованный и здравомыслящий, – сказала она. – Тебе нужно слушать его, Джефф, и поговорить с ним, если ты не можешь поговорить со мной.

Мальчик с сожалением посмотрел на нее.

– Не в этом дело, мама, – ответил он. – Просто… просто ты моя мать. Ты должна любить меня, правда?

Мэдлин задумалась над этим вопросом. А ее родители любили? Матери она лишилась, когда ей не исполнилось и двух лет. Отец был важным и занятым человеком. Его политические амбиции часто держали отца вдали от дома. Видеть его месяц на Рождество да ждать, что он потреплет ее по голове, как любимого спаниеля, – вот и все на что могла рассчитывать Мэдлин. До рождения Джеффри она думала, что этого достаточно. Только став матерью, она узнала, что значит всепоглощающая любовь к ребенку.

Мэдлин мягко наклонилась и прижалась щекой к щеке сына.

– Не знаю, Джеффри, должна ли я любить тебя, – наконец сказала она. – Я только знаю, что люблю тебя всей душой и так будет всегда.

Услышав это, мальчик облегченно вздохнул.

– Я рад, мама, – помолчав, сказал он. – И рад, что именно ты моя мама, а не кто-нибудь другой.

У Мэдлин вырвался нервный смешок.

– Какой ты смешной, Джефф, – ответила она. – Только я могла быть твоей мамой.

Она обняла его. Джефф передернул плечами, потом долго лежал молча.

– Мама, – наконец окликнул он.

– Да, Джефф?

– Как ты думаешь, у миссис Дрексел остался кусочек вчерашнего лимонного бисквита?

– Наверное, да, – сказала Мэдлин.

Она знала, что мрачное настроение сына миновало и, как бы она ни просила, Джефф больше ничего не скажет. Мэдлин встала и повела его вниз в кухню.

Было холодно. Темно и холодно. Ветер ножом пронзал долины.

Но он достиг своей цели. Он чувствовал это, хотя ничего не видел, кроме тусклого света лампы. Он шел против ветра, распрямив плечи, и дорога казалась вечностью.

Он поднялся по ступенькам, осторожно переставляя больную ногу. Медлительность была уверткой. Боль, отвлекая, сейчас почти успокаивала. Стук дверного молотка эхом отдавался в пустоте. Потом массивная дверь заскрипела, и появилась полоска света. Показалась какая-то тень. На старом, иссушенном временем лице блеснули глаза. Лампа дрожала в поднятой руке.

– Что надо?

Он сунул ногу в приоткрывшуюся щель.

– Скажи хозяину, что я пришел за женой. Я не уйду без нее.

– Что вы сказали? – Лампа поднялась чуть выше. – Что нужно?

– Джессопа, – скрипнул он зубами. – Черт возьми, скажи ему, что я здесь.

Дверь прижала его ногу.

– Хозяин уехал в Лондон, – произнес надтреснутый голос. – Дом закрыт, вы, что, не видите?

– Тогда леди Мэдлин! Приведи ее сюда.

– Что? Кого?

– Мэдлин! – крикнул он. – Я хочу видеть Мэдлин.

– Тоже уехала, – ответил скрипучий голос. – За границу, с Бессеттом. Дом заперт. Уберите ногу от двери.

Лампа покачнулась, бросая на ступени крыльца жуткие тени.

– Бессетт? – спросил он. – Кто, черт возьми, этот Бессетт?

– Он ее муж.

– Нет! Подождите! – Тяжелая дверь тисками сжала его. Господи, они снова хотят раздробить ему ногу? – Нет! Мы… мы поженились в июле. Я ее муж.

Невидимый сторож покачал головой:

– Вы не поняли, сэр? Она вышла замуж на Михайлов день. И уехала.

– Нет! Нет! – Он пытался вырвать ногу из тисков двери. – Ради Бога, приведите ее сюда! Она моя жена! Моя!

– Нам об этом ничего неизвестно, – проскрипел голос. – А теперь доброй ночи, сэр.

– Нет! – Полоска света сузилась, дверь закрывалась, снова выворачивая ему ногу. – Нет! Нет! Откройте дверь!

– Сэр! Сэр! – откуда-то издалека окликал его голос. Боль не отступала.

Меррик вскинулся, но враг, если таковой и был, исчез.

– Сэр! Ваша больная нога! Лежите спокойно!

Вздрогнув от боли, Меррик проснулся. Что-то держало его. Веревки? Нет, слава Богу, простыни! Они саваном обвились вокруг него. А нога застряла между столбиками в изножье кровати и опасно вывернулась.

– Вы славно сражались, – пробормотал Фиппс, – распутывая простыни и освобождая хозяина из плена. – Ваши демоны, должно быть, получили сегодня хорошую трепку.

– Проклятая нога! – проворчал Меррик. – Что случилось?

– Обычный ночной кошмар, – ответил Фиппс, все еще склоняясь над спинкой кровати. – Вот так! Вы могли вывихнуть ногу. Осторожнее, сэр. Теперь все в порядке.

Меррик подтянулся на руках и сел. Кровь снова побежала по стиснутым сосудам, отдаваясь болью в мышцах. На мгновение он прикрыл глаза, стараясь взять себя в руки и выровнять дыхание, все еще быстрое и хриплое.

От ночного столика донеслось позвякивание фарфора и серебра. Фиппс готовил кофе. Он был мастер притворяться, что ничего не произошло. Не важно, как хозяин провел ночь и насколько скверное у него настроение, Фиппс этого просто не замечал.

– Мистер Эванз хочет сегодня обязательно встретиться с вами, сэр, – сказал Фиппс, помешивая ложечкой крепкий черный напиток. – Что-то о банковских ставках. А клерк, занимающийся проектом склада, принес чертежи.

Меррик сумел улыбнуться.

• Предыдущая
• 18/65
• Следующая