Русь Мiровеева (опыт «исправления имен») - Карпец В.И. - Страница 39

• Предыдущая
• 39/48
• Следующая

Царский Род и есть этот «один только Царь», длящийся во времени; верность этому Роду не может зависеть от человеческих качеств и политики как бы сменяющих друг друга его членов.

Религии, строго разделяющие Творца и Творения (то есть иконоборческие или иконоотрицающие), такие, как ислам и талмудический иудаизм, в принципе делают Царство невозможным. Единственно легитимным в рамках этих религий могут быть только радикальное государствоотрицание или же теократия в республиканской форме. Причем ислам и иудаизм находятся в совершенно разном бытийном положении. Исламская республика типа современного Ирана, государство абсолютно легитимное sui generis. В то же время ожидаемый талмудистами «машиах», мыслимый как царь, невозможен в принципе, если подходить к нему с точки зрения самого иудаизма: потому-то его приходится рассматривать исключительно в християнской оптике как антихриста, «вместохриста». В свою очередь, в языческом мире, основанном на признании некоей «предбожественной реальности», возможны только «цари» как физические потомки богов — проявлений этой «предсущностной бездны». Православное християнство, основанное на единстве обоих Заветов, — Первого и Нового — исходит из совершенно иных, вечных, но и вечно новых проявлений божественных энергий. Царь есть Божий Возлюбленный (именно так переводится имя царепророка Давыда) и как Возлюбленный потенциально безсмертен в единстве с Любящим. При этом сами основы Царского Чина и Царского Рода укоренены в недрах Пресвятой Троицы как первообразы того Божественного Эроса, который в славяно-русьском (т.е. Богоцарском) языке объемлется словом любы (во множественном числе).

Согласно Священному Писанию и Преданию, первочеловек («гласоимный», или MEROIS) Адам, до падения нарицающий имена «всей твари», и есть Первоцарь и первообраз Царя Царей. Падение его и проистекающие из этого падения смерть и время соделывают необходимым земное царство как образ Царствия вечного (Божия) и Царства эонического (Царства первого Адама, нарицающего имена тварей). Святой Григорий Нисский писал:

«Подобно тому, как в этой жизни мастера каждому орудию придают вид соответственно надобности, так и наилучшый Мастер сотворил нашу природу как бы сосудом, нужным для царственной деятельности (энергии), устроив чтобы и по душевным преимуществам, и даже по телесному виду она была такая, как требуется для царствования […] Ибо как принято у людей, чтобы те, кто пишет образы державных, воспроизводили бы черты облика и обозначили бы царсткое достоинство облачением в порфиру, так что и образ обычно называется „царь“, — так и человеческая природа, поскольку приуготовлялась (выделено нами — В.К.) для начальствования над другими через подобие Царя всего, стала как бы одушевленным образом, приобщенным первообразу и достоинством, и именем».

Речь идет именно о первоначальном, не падшем естестве человека, которое во времени архетипически и иконографически воспроизводится в природе Царя и Царского рода. Архимандрит Киприан (Керн) задает вопрос и отвечает на него:

«В чем же усматривает с.Григорий тайну Триипостасного Божества в нашей природе? […] Во-первых, тайна Св.Троицы символически прообразуется в трех прародительских Ипостасях, т.е. в Адаме, Еве и их сыне».

В связи с этим архимандрит Киприан приводит выдержки из сочинений святого Григория Нисского, чрезвычайно важные в свете нашей проблематики:

«Адам, не имеющий тварной причины и нерожденный, есть пример и образ не имеющего причины Бога Отца, Вседержителя и Причины всего; рожденный сын Адама предначертывает образ рожденного Сына и Слова Божия; а происшедшая от Адама (но не рожденная от него) Евва знаменует исходящую ипостась С.Духа. Потому-то Бог и не вдувает ей дыхание жизни, что она является примером (типом) дыхания и жизни Св. Духа, и что она имеет через Св.Духа воспринять Бога, Который есть истинное дыхание и жизнь всех».

И далее:

«…нерожденный Адам не имел среди людей другого, подобного ему, нерожденного и не имеющего причины; точно так же и нерожденная, а происшедшая Евва, т.к. они истинные примеры нерожденного Отца и Св. Духа; тогда как рожденный сын их имеет среди всех людей настоящих рожденных сынов, братьев, подобных ему, ибо они образ и примерное подобие Христа, рожденного Сына».

В свете изложенного мы легко можем видеть проступающую сквозь раздробленность исторических фактов характерную аналогию, точнее, «иконологию». Исходя из единства Царского Рода как Руси (изначальной Сурии или Сирии, или державы Рош-Реш) — а мы убедились, что замечания многих авторов о единой Рюрико-Романовской династии, по-видимому, справедливы, — «вторая раса» является как бы отображением царской избранности первой, Рюриковичей, но также и восполнением и исполнением. В княжатах Решских — Кобыличах — присутствует (через линию Полоцких князей, по крайней мере) Рюрикова кровь, то есть оба эти рода единокровны, единоприродны, но различны, «раздельно-нераздельны», вторая раса как бы исходит из первой, «изводится» из нее.

Эти аналогии простираются еще дальше — если «Рюрик» означает «сокол», то Царицу Анастасию именовали «голубицей», кстати, прежде всего сам Иоанн IV, чьего художественного дара и чуткости к символике отрицать невозможно. Мы обращаем внимание на настойчивую, нерукотворную закономерность: в моменты династической, да и просто исторической неустойчивости, на изломах, «помощь» приходит именно через женскую линию потомков Вейдевута, в дохристианской древности проявлявших отчетливые черты именно женских проявлений, в то время как Рюриков род — начало сугубо мужское. Между прочим, по сведениям В.С.Передлольского, Криве-Кривейте совершали свои жертвоприношения в женском одеянии (что только подчеркивает их связь с невинно проливаемой жрецами кровью — menstrui mundi). Разумеется, речь здесь идет о безднах тайны беззакония, но христианское освящение через Таинства Святой Церкви способно не только смывать следы этой тайны, но и придавать питаемому этой жертвенной кровью бытию совершенно новое измерение. Не случайно преподобный Иосиф Волоцкий писал в «Просветителе»: «…и как в древности Русская земля всех превзошла своим нечестием так сейчас, словно на золотых крыльях взлетев на небеса, она всех превзошла благочестием». Понятно, что в этом случае древний архетип, сколь бы осуждаем он ни был с точки зрения современной морали, оказывается паримическим, прообразовательным. И в этом смысле «вторая раса» Русских Царей предстает совершенно иначе, чем узурпаторы-Каролинги, «вторая раса» французский королей, разорвавшая династическую цепь, но совсем противоположным образом — как дополняющее мужское, царственное начало вторым, женским связующим. Здесь поразительно даже совпадение по именам. Далеко не во всем разделяя взгляды В.С.Соловьева, высказанные им в его книге «Россия и Вселенская Церковь» (более того, отвергая его католические симпатии), мы тем не менее позволяем себе привести его толкование на Книгу Бытия, совершенно неожиданно открывающую тайну Имени Царского Рода. Кстати, по духу и смыслу этот отрывок не только не римо-католический, но даже, скорее, антикатолический. Остается лишь удивляться сочетанию церковно-политической «латинофилии» Соловьева и принципиально «антифилиоквистской» природе его метафизики и онтологии. Речь у философа идет о первом стихе Бытия — "Bereshit bara Elokhim»:

«Берешит — или, вернее, — in principio, seu potius in capitulo (в начале, или, вернее, во главе) […] Таким образом, вечная Премудрость и есть решит, женское начало, или глава свякого существования, как „…“ Элогим, Триединый Бог, есть рош, его активное начало, или глава. Но согласно Книге Бытия, Бог создал небо и землю в этой решит, в Своей существенной Премудрости. Это обозначает, что сказанная Божественная Премудрость представляет не только существенное и актуальное всеединство абсолютного существа или субстанцию Бога, но и содержит в себе объединяющую мощь разделенного и раздробленного мирового бытия. Будучи завершенным единством всего в Боге, она становится также и единством Бога и внебожественного существования. Она представляет, таким образом, истинную причину творения и его цель — принцип, в котором Бог создал небо и землю. Если она субстанциально пребывает в Боге (выделено нами — В.К.), она действительно осуществляется в мире, последовательно воплощается в нем, приводя его к все более и более совершенному единству. Она есть решит в начале — плодотворная идея безусловного единства, единое могущество, долженствующая объединить все».

• Предыдущая
• 39/48
• Следующая