Эта несносная няня - Карпентер Тереза - Страница 25

• Предыдущая
• 25/27
• Следующая

Трейс завернул Микки в одеяльце, швырнул сумку с его вещами Ники и направился к дому. Она засеменила за ним.

– Это правда. Но все, кому вы доверяете посидеть с Микки, были заняты.

– Так не надо было ехать! – Он предоставил ей закрывать дверь: ему хотелось поскорее отнести Микки в кроватку.

– Я не могла не поехать! – Ники остановилась в дверях детской, всем сердцем стремясь убедить его, что права она, а не он.

Микки зашевелился, когда Трейс стал его переодевать. Он улыбнулся отцу, сказал что-то о еде и снова уснул, как только оказался в кроватке.

– Аманда так ждала эту поездку, – продолжала объяснять Ники. – Она просто расплакалась, когда узнала, что Микки не с кем оставить. Врач предупредил, что она некоторое время не должна водить машину, но она села бы за руль сама, если бы ее не отвезла я.

– Не вмешивайте сюда вашу сестру. Вы не захотели меня слушать, когда я говорил о прогнозе погоды.

– Но ведь это Сан-Диего. Прогнозы тут часто ошибочны.

Словно в подтверждение ее неправоты, раздался страшный удар грома, и тут же молния разрезала небо пополам, осветив все вокруг. Трейс искал на ее лице признаки угрызений совести и не находил.

Так как природа была на его стороне, он больше не сказал ничего. Только поднял брови.

Ники подбоченилась:

– Во всяком случае, опоздала я не из-за бури. Произошла…

– Бензовоз перевернулся и перегородил дорогу. Я знаю.

Она облегченно вздохнула:

– Знали? Это хорошо.

– Хорошо? Как что-то подобное может быть «хорошим»?

– Вы могли догадаться, где я застряла. Я много раз пыталась звонить, но мой сотовый не работал.

– Я не знал, где точно вы были! Я предполагал, надеялся, молился, но при этом не мог исключить, что мой сын лежит под грузовиком.

У нее пропало желание защищаться. Пропало вместе с румянцем на щеках.

– То, что вы говорите, ужасно.

– Ужасно было думать об этом.

– Ох, Трейс. – Она сделала шаг к нему. – Вы же знаете, как я люблю Микки. Я бы умерла, прежде чем допустила, чтобы с ним что-то случилось.

Эти ее слова рассеяли его злость. Он больше не мог делать вид, что беспокоился только из-за Микки, так как осознал истинный смысл этого взрыва ярости: жалкая попытка скрыть страх потерять тех, кого он полюбил, потерять Ники.

Трейс шагнул навстречу и обхватил ладонями ее лицо.

– Это неприемлемая альтернатива, – заявил он и жадно поцеловал ее губы.

Страстность Трейса лишила Ники рассудка. Она отвечала поцелуем на поцелуй, объятием на объятие.

Конечно, он был прав: Ники ненавидела, когда ей указывали, что надо делать. Она не сомневалась, что ей лучше знать. Но сегодня она была не права, и понимала это.

Мысль о том, что Трейс ждал, беспокоился и представлял, что его сын может погибнуть в дорожной аварии, как погибла жена, заставила сердце сжаться. Она должна была посчитаться с его чувствами.

– Эй, только не плакать! – Он поцеловал уголки ее глаз, чтобы прогнать слезы поцелуем, а печаль – нежностью.

Потом он отнес Ники в кровать, и кровать подалась под его весом, когда он лег рядом. Яростная страсть сменилась осторожной лаской.

От свиста ветра, шума дождя, грохота грома снаружи уютная теплая комната стала еще уютней. Молния сверкнула, когда они слились в полной гармонии, раскат грома заглушил вырвавшийся у Ники крик восторга.

Ники мазала маслом тосты и что-то напевала про себя. День был прекрасный. Микки сидел за столом и, ожидая, пока Трейс кончит бриться, жевал фруктовое печенье.

Это утро было совершенно таким же, как все остальные, сменявшие друг друга в течение этих двух месяцев, и все-таки совершенно иным.

– У кого-то сегодня хорошее настроение. – Трейс взял тарелку со стойки. – Привет, малыш! – Он ласково потрепал Микки по головке и двинулся к своему обычному месту за столом. Он скорее констатировал факт, чем поддразнивал, но Ники ответила ему хитрой улыбкой.

– Не стану отрицать. У меня сегодня великолепное настроение. – Она поставила блюдо с тостами посреди стола, а мисочку с накрошенными яйцами – перед Микки.

Ники задержалась около Трейса, в надежде на утренний поцелуй, но он слишком увлекся едой.

– Я думала, что и твое настроение будет лучше, – заметила она.

Ей в глаза ударила зеленая молния его загадочного, как всегда, взгляда. Она не могла понять, о чем думает Трейс, но он сам подсказал ей, спросив:

– Ты не раскаиваешься?

– Раскаиваюсь, что заставила тебя волноваться. – Она скользнула на свой стул. – Но не в том, что провела с тобой ночь. А ты? – Ники отломила кусочек тоста. – Я немного потеряла контроль над собой сегодня ночью.

– Именно. Но я практически не оставил тебе выбора.

– Ох, Трейс. – Она потянулась к его руке. – Так вот что тебя беспокоит? Поверь, я была точно там, где хотела быть.

– Ты уверена?

– Совершенно. Я хотела быть с тобой с тех пор, как ты поцеловал меня тогда, в участке.

Трейс посмотрел на Микки, как бы проверяя его реакцию. Ники усмехнулась уголками губ.

– По-моему, не стоит волноваться. Он еще слишком мал, чтобы понять. – Она уставилась в тарелку. – Похоже, это ты раскаиваешься.

– Нет, конечно. – Он положил вилку. – Эта была необыкновенная ночь. Ты была потрясающей. – Его пальцы сплелись с ее пальцами. – Я тоже хотел быть с тобой.

– Правда? – Она покраснела от удовольствия.

– Да. – Трейс поднес ее руку к губам и поцеловал. – Ты научила меня той истине, что иногда контроль не так уж и нужен. – Он отпустил ее руку и встал. – Но мне надо идти.

– Да-да, конечно.

Ники, смущенная тем, что Трейс желает ее, наблюдала, как он уносит и ставит на стойку свою тарелку. Потом он вернулся и поцеловал Микки в голову.

– Пока-пока, папа! – крикнул малыш.

Трейс обошел стол, остановился у стула Ники, взял ее за подбородок и страстно поцеловал в губы.

– Скоро увидимся.

От этого обещания краска залила ее лицо. Он ушел, а она продолжала сидеть, растерянная, потрясенная. Его уклончивые ответы все же заставляли думать, что на самом деле он начал раскаиваться в том, что произошло между ними. И конечно, Ники поняла почему.

Честь и долг – все для Трейса. Воспользоваться кем-то, кто находился на его ответственности и под его защитой, для него отвратительно. Ей было приятно считать, что их отношения давно перешли из стадии «работник – работодатель» в стадию искренней дружбы, а вчера был просто следующий шаг. Но Трейс может воспринимать ситуацию по-иному.

И все-таки мысль, что ему может быть стыдно за одну из самых прекрасных ночей в ее жизни, больно ранила Ники.

Она надеялась, что сможет рассеять все его сомнения. Если его прощальный поцелуй что-нибудь значит.

Но немедленно возникает вопрос: чем ей грозят близкие отношения с ним?

Да, она любит Трейса. И Микки. Девушка посмотрела на мальчика и увидела, что он умудрился просыпать на свой столик и на себя столько же кусочков яйца, сколько положил в рот. Она встала, быстро умыла его и посадила в манеж, заваленный любимыми игрушками.

– Развлекайся, дружок.

Она поцеловала его в головку и оставила, а сама вернулась на кухню прибраться. Сколько времени они с Трейсом провели вместе тут – в столовой и на кухне. Может быть, из-за этого у нее и возникла иллюзия, что они – семья?

Нет, это не так. Она любит Трейса. Благодаря ему она чувствует, что живет полноценной жизнью и в то же время находится в безопасности. Его мужество и честь. Его серьезность и сила. Он постоянно повторяет, что не способен на эмоции, и в то же время так нежен с Микки. Он искренне полюбил своего сына.

Они на самом деле хорошая команда. Их представления о воспитании ребенка и ведении хозяйства совпадают настолько, что в последнее время она практически не ощущала неудобств от его потребности все держать под контролем. Хотя Ники стала теперь понимать, что скорее просто изменилось ее мнение о нем. Трейсу от природы свойственны уверенность, решительность и дисциплинированность. Он не хочет настоять на своем во что бы то ни стало. Если она что-то предлагает или возражает, он выслушивает. Трейс заботлив. Он предупреждает ее каждый раз, когда собирается вернуться поздно. Он умен… И именно она заставила его засмеяться.

• Предыдущая
• 25/27
• Следующая