Эта несносная няня - Карпентер Тереза - Страница 8

• Предыдущая
• 8/27
• Следующая

– А что, если я сделаю? Сделаю что-то не так? – спросил он столь озабоченно, что сразу стало понятно, какая растерянность скрывается под его мнимой суровостью.

Ее сердце дрогнуло. Ведь это явное доказательство боязни Трейса навредить собственному сыну. Только по этой причине сильный замкнутый человек вдруг открылся ей. И она снова поклялась помочь отцу и сыну полюбить друг друга.

– Не бойтесь, я рядом.

– Прежде всего, пожалуйста, снимите рубашку. Ники открыла баночку с детским питанием, переложила грушевое пюре в мисочку и поставила ее на стол перед сидевшим на высоком стульчике еще сонным Микки.

Трейс удивленно взглянул на нее зелеными, как и у его сына, глазами:

– Неужели мы снова должны возвращаться к вопросу о правилах, мисс Родес?

– Опять вы не о том. Я думаю всего лишь о счете из прачечной, а не о вашей мужской привлекательности. Можете снять рубашку сейчас или надеть другую потом. Первое, что вы должны учесть, начиная кормить ребенка: дети неаккуратны.

– Благодарю за предупреждение. – Трейс снял рубашку цвета хаки и положил на софу.

– Я буду помогать. Садитесь сюда. – Ники указала на стул рядом со стульчиком Микки. – А я сяду здесь. – Они уселись друг против друга. Малыш оказался посередине. – Хорошо. Начинайте. Дайте ему ложечку пюре. Второе правило: никогда не оставляйте ребенка наедине с едой, или вам придется мыть всю кухню.

Трейс взял мисочку с грушевым пюре, набрал немного в детскую ложечку и протянул сынишке. Тот посмотрел на ложку, на Трейса, на Ники, но рот не открыл.

– Поднесите ложечку поближе, – ободрила она Трейса. Ложка оказалась в сантиметре от губ ребенка. – Хорошо. Иногда приходится буквально запихивать еду детям в рот, но мне бы хотелось, чтобы сегодня он сам к ней потянулся.

Однако мальчик не потянулся к пюре, а, наоборот, отстранился и положил головку на спинку стульчика.

– Ну? – Ники посмотрела на Трейса. А он посмотрел на нее, как бы спрашивая: «Что теперь?»

– Может быть, ему не нравятся груши? – предположил Трейс.

– Не знаю. В детское питание часто кладут апельсины, сладкий картофель, морковь. Я думаю, бабушка не стала бы давать внуку то, что ему не нравится. Она не оставила список блюд, которые он предпочитает?

– Нет. Она была не в том состоянии. А на тестя свалилось слишком много забот.

– Да. Я понимаю.

– А в сумке, с детскими вещами были только молочные смеси и каши. Может быть, у них в холодильнике и стояли какие-то банки. Я мог бы посмотреть, когда забирал его, да вот не догадался.

– Она до последнего кормила мальчика молочными смесями?

– Да. – Трейс кивнул.

– Если ваша теща держала его на смесях, возможно, она даже не начала давать ему детское питание. Есть такое примитивное правило: до года – молочные смеси, причем с трех-четырех месяцев добавляются каши; в семь-девять месяцев – постепенный переход к детскому питанию и другой твердой пище. – Зубы Трейса сжались, брови мрачно сошлись у переносицы, в глазах отразились ярость и стыд. И Ники поняла, что он проклинает себя за попустительство в отношении тещи. – Слушайте, это же только условные сроки. Как говорит моя сестра, сколько докторов, столько теорий. Микки не страдает от недоедания. – Чтобы отвлечь Трейса от грустных мыслей, Ники указала на пустую баночку из-под пюре. – В шкафу я нашла детское питание. Значит, кто-то пытался давать ему не только смеси.

– Вероятно, это была няня номер два. Однажды я приехал домой к обеду. Все было перемазано чем-то зеленым – ребенок, она сама, вся столовая. Малыш плакал, а она кричала и пыталась запихнуть ложку с едой ему в рот. Я тут же прогнал ее.

Ники, изучая выражение его лица, закусила нижнюю губу. Он явно был шокирован тем, что тогда увидел.

– Звучит ужасающе.

– Она не контролировала ситуацию.

Ага! Самый страшный грех!

– Я не сторонник насильственного кормления, но вы лучше будьте готовы, – предупредила девушка. – Кормление детей часто требует импровизации. Большинство малышей подозрительно относятся к любым изменениям в меню. Это естественно. Некоторые охотно пробуют новые блюда, другим надо предлагать новинки по несколько раз.

Трейс нахмурился, словно тема кормления была ему неприятна, потом распрямил широкие плечи:

– Поскольку я не собираюсь опускаться до уровня Кармайкла, у нас все пройдет хорошо. Я уверен.

– Главное тут – ваше собственное позитивное отношение, – заверила она Трейса. – Улыбка тоже помогает делу. Знаете, они не должны видеть, что нам трудно.

Он поднял темную бровь:

– Мы ведь говорим о маленьком ребенке.

– Вот именно.

В ответ Трейс пробормотал нечто невразумительное, снова набрал на кончик ложечки немного пюре и предложил Микки. Мальчик не захотел есть. Он повернул голову налево, а когда его отец понес ложку в ту же сторону – направо.

– Эк! – С недовольным криком Микки оттолкнул руку Трейса. Капельки пюре оказались на груди отца. Тот мрачно посмотрел на свою недавно чистую белую майку.

– Хорошо, что вы сняли форменную рубашку, – заметила Ники в надежде заставить его видеть и положительную сторону ситуации. Ее усилия были вознаграждены кривой улыбкой.

Сосредоточив все внимание на Микки, Трейс сумел-таки положить ему в ротик порцию пюре.

Маленький красный язычок немедленно выпихнул еду обратно, а потом мальчик вдруг резко выдохнул воздух, и майка Трейса покрылась оранжевым горошком.

Папа и сын одинаково хмуро и упрямо уставились друг на друга. Ники подавила смешок.

– Вы тут старший, – напомнила она Трейсу и уже не удержалась от смеха, когда они оба повернули сердитые лица к ней. – Вы же не собираетесь сдаваться, правда?

– Нет. – Глаза Трейса сузились, но в их изумрудно-зеленой глубине она увидела легкую усмешку. Он повернулся к Микки. – Ну, малыш, больше не плеваться, договорились? Груши – вкусная вещь, так что открывай рот.

И Трейс слизнул грушевую кляксу со своей руки. Глазенки Микки заблестели, и он немедленно повторил движение отца – облизал свой кулачок.

– Мм! – сказала Ники и ободряюще улыбнулась.

– Мм! – повторил малыш и снова облизал свою ручонку.

– Смотрите! – В порыве радости она схватила Трейса за руку. – Он повторяет за вами. И ему нравится. Дайте Микки еще пюре.

Трейс уставился на ее пальцы. От огня в его глазах у Ники перехватило дыхание.

Никаких прикосновений!

Ники отдернула руку.

– Не забывайте, вы кормите завтраком вашего сына.

Его взгляд скользнул по ней, чувственный и одновременно напряженный. Ники охватил жар.

– Ну и что? – неожиданно заявил он. – Вы знаете статистику. Средний мужчина думает о сексе каждые столько-то секунд. Если мы не занимаемся сексом, то воображаем его.

От удивления Ники на миг лишилась дара речи, откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

– Вот как? И, тем не менее, строгое выполнение всех правил требуется от меня.

Уголки его губ поднялись, однако он тут же сменил тему:

– Кроме того, мисс Родес, напоминаю, его имя – Кармайкл.

Трейс посмотрел на нее с упреком, и она поняла, что оговаривалась, и не однажды.

– Извините.

Девушка закусила губу, потом решила высказаться откровенно. Ей всегда было трудно хитрить. Очень часто она говорила не подумав, но честность делала жизнь проще.

– Я просто не могу называть его так. Уверяю вас, дело не в неуважении и не в том, что я не слежу за собой. Кармайкл – хорошее, красивое имя. Но мне оно кажется еще и холодным. Если бы я так обращалась к малышу, мне бы казалось, что я постоянно на него кричу. А Микки из-за столь резких перемен в его жизни нужны тепло, любовь, понимание.

И тут Ники смогла воочию увидеть применяемые шерифом Оливером методы ведения допроса: он сидел, откинувшись назад, и буквально буравил ее взглядом. Этот взгляд, казалось, пронизывал ее насквозь. Трейс все выяснял, все раскладывал по полочкам и делал выводы, причем без единого слова, не меняя выражения лица. Она уже готова была выдать самые свои большие и маленькие тайны, но понятия не имела, о чем думает он.

• Предыдущая
• 8/27
• Следующая