Часы-убийцы - Карр Джон Диксон - Страница 27

• Предыдущая
• 27/58
• Следующая

Молчание.

– Кто видел женщину, сжигавшую окровавленные перчатки? Кто видел у нее украденные часы и браслет с бирюзой?

Кулак инспектора резко опустился на стол. Это произвело надлежащий эффект.

– Не понимаю, о чем вы говорите! – вырвалось у Элеоноры. – Что касается меня, то я впервые об этом слышу! Могу вас уверить, я в универмаге никого не убивала. Будь я в чем-то виновата, разве стала бы сама признаваться, что была там!

Миссис Стеффинс, поборов первый испуг, возмутилась.

– Счастье еще, прошептала она медово-ледяным голосом, – что вы знаете, где я была весь вечер в годовщину похорон бедного Хорейса. Тем не менее, это уж чересчур!

– Я тоже как-то не склонна чувствовать себя преступницей, – с насмешливой улыбкой проговорила Люси. – Не сомневайтесь, свое алиби я сумею подтвердить. Меня беспокоит только тот лжец, который возвел на нас эту напраслину, если, конечно, вы не сами ее придумали.

– Тогда, надо полагать, вы не станете возражать, если мы основательно обыщем ваши комнаты? – ласково спросил Хедли.

– Да, пожалуйста! – отрезала Люси.

– Я тоже не возражаю, – пробормотала Элеонора. – Ищите что угодно, только поставьте потом все на место.

Миссис Стеффинс выпрямилась. – А я и слышать об этом не хочу! – воскликнула она сквозь снова набежавшие слезы. – Только через мой труп! Я буду жаловаться! Обращусь в поли... к самому министру! Если вы только посмеете, я добьюсь, чтобы всех вас... О, мои бедные нервы! Почему вы не можете оставить в покое несчастную... Не говоря уже о том, что... Вы же знаете, где я была? Объясните, зачем вам тогда все перерывать в моей комнате?

Хедли встал.

– Пока достаточно, – сказал он и махнул рукой. – На сегодня хватит. Труп сейчас уберут, и каждый, кто хочет, может отправляться к себе.

Однако теперь, когда подозрение высказали напрямик, воздух был словно отравлен им и никто не решался двинуться с места. Миссис Стеффинс поглядывала на Элеонору, Элеонора – на миссис Стеффинс.

Только когда Хедли обратился к ним: – Ну, у вас есть еще что-нибудь? – обе поспешно вышли. Одна Люси Хендрет сохраняла невозмутимое спокойствие. В дверях она обернулась.

– Желаю удачи, мистер Хедли, – кивнула она инспектору. – Если вы намерены все же обыскать мои пожитки, постарайтесь сделать это побыстрее. Мне хотелось бы лечь. Спокойной ночи!

Дверь хлопнула. На некоторое время напряжение спало. Мелсон устало откинулся на спинку стула. Становилось прохладно.

– Знаете, Фелл, – проговорил Хедли, – все как-то начинает ускользать у меня из рук. Подозреваю, что до сих пор я только делал один промах за другим. Убийца в эту минуту находится здесь, под этой крышей в нескольких шагах от нас. Это один из них. Но кто?

Фелл не ответил. Он сидел, опустив подбородок на руки, сжимавшие трость. Ленточки пенсне шевелил легкий сквозняк. Часы глухо, отрывисто, неумолимо пробили половину четвертого.

Новый день – 5 сентября, пятница – встретил жителей Лондона холодной осенней погодой. Служанка постучала в дверь Мелсона в обычные восемь часов. Подавая завтрак, она была не более разговорчива, чем всегда. Наверняка она уже слышала о событиях этой ночи, но не подозревала, что их постоялец может иметь какое-то отношение к случившемуся по соседству. Что касается Мелсона, то, как правило, склонный преувеличенно заботиться о своем здоровье, он на сей раз с приятным удивлением обнаружил, что проснулся после всего четырех часов сна вполне свежим и отдохнувшим.

Сорок два года; на кафедре истории университета большими, чем у него, успехами мог похвалиться разве что заведующий кафедрой, ученый с мировым именем; уютная квартира, общение с интеллигентными людьми. Что еще нужно человеку? После завтрака Мелсон выкурил у окна свою первую трубку, поймав себя на том, что улыбается чуть загадочной улыбкой, по которой, как он подозревал, слушатели его курса ("История Англии от Гражданской войны до вступления на трон Вильгельма III") догадывались, что старина Мелсон собирается отпустить одну из своих непритязательных шуток.

Нахмурив брови, Мелсон разглядывал себя в зеркале платяного шкафа. "Унылый Шерлок Холмс", – так назвал его вчера Фелл. Нет, обвинить его можно было, пожалуй, только в некоторой замкнутости – да и то на самом деле он вовсе не замкнулся в себе. Если человек слишком уж старается приобрести репутацию весельчака, он может стать популярным, но в кругах специалистов его вряд ли будут принимать всерьез. Чопорность Мелсона до такой степени стала частью его репутации, что он никогда не решился бы блеснуть в своей лекции остроумием или шокирующе оригинальной точкой зрения, как делали некоторые его коллеги. Втайне он завидовал им, но сам решился на это лишь один-единственный раз. Он говорил о Кромвеле и внезапно стал обличать старого проходимца с красноречием, удивившим даже его самого. Студенты сначала слушали в немом изумлении, а потом начали пересмеиваться. Доходившие до его ушей пересуды отравляли ему жизнь весь семестр. Он вернулся к своей прежней сухой манере и больше никогда не возобновлял попыток от нее отказаться.

Гидеон Фелл – дело совсем другое. Мелсон отлично помнил, как доктор Фелл, приглашенный прочесть двух-семестровый курс лекций в их университете, в один миг стал среди студентов самой популярной фигурой всех времен. Он помнил громоподобный хохот Фелла, его манеру широким жестом вызывать кого-либо из слушателей на спор. Трудно было бы забыть знаменитый фелловский цикл лекций "Королевские фаворитки и их влияние на правительство", как и другой, не менее знаменитый цикл, посвященный королеве Анне.

И вот сейчс их узелком связало преступление. Мелсон много лет знал Фелла, но до сих пор только слышал или читал в газетах об участии доктора Фелла в раскрытии ряда загадочных преступлений. Сейчас Мелсон мог, наконец, видеть все собственными глазами. Хедли дал понять, что не возражает против его участия, и Мелсон решил, что внимательнейшим образом проследит до конца все развитие дела.

Правда, на совести Мелсона была незавершенная работа над книгой епископа Бернета. Впрочем, черт с ним! Мелсон взглянул на заваленный бумагами письменный стол и с чувством человека, вырвавшегося на свободу, подумал, что с удовольствием позабудет на время о епископе. Фелл пригласил его к себе на Грейт Рассел-стрит, сказав, что рад будет видеть в любое время, – мелькнуло в голове у Мелсона. Тогда...

Мелсон схватил шляпу и сбежал по лестнице.

Шагая по улице, он украдкой бросил быстрый взгляд на дом № 16. При утреннем освещении его белые колонны и красные кирпичные стены выглядели совсем по-иному; ночные события казались настолько невероятными, что Мелсону показалось: вот-вот выйдет Китти и начнет спокойно подметать крыльцо. Однако все шторы были опущены, и дом не подавал никаких признаков жизни. Мелсон свернул в сторону шумного Холборна и через десять минут уже поднимался в скрипучем лифте отеля "Диккенс". Из-за дверей Фелла слышались возбужденные голоса; судя по всему, Хедли был уже здесь.

Фелл сидел в пестром халате и поглощал самый обильный завтрак, какой только доводилось видеть Мелсону. Хедли, позвякивая ключами в кармане, задумчиво глядел в окно на толпящихся перед воротами Британского музея туристов.

– Если учесть, что живете вы в Кройдоне, – заметил Мелсон, – рановато вам пришлось сегодня выбраться на работу.

– Остаток ночи я провел в Ярде, – пожаловался Хедли. – Вот этот лохматый жулик, который сейчас с таким невинным видом уписывает яичницу с ветчиной, сам сбежал, а всю грязную работу оставил мне... Если уж этот кофе для меня, то нельзя ли покрепче?

– По-моему, – спокойно проговорил Фелл, – чем ворчать, лучше бы рассказали, чем вы там еще занимались. Меня сейчас, прежде всего, интересуют факты. Так что же там еще происходило?

Хедли налил Мелсону и себе по чашке кофе.

– Ну, прежде всего, мы обыскали комнаты всех женщин в доме. Ничего не нашли, но мы с Хемпером не такие уж специалисты по этой части. С самого утра я направил туда одного нашего парня, который как никто знает толк в обысках. Все эти милые дамочки сейчас так следят друг за другом, что незаметно избавиться от чего-то любой из них просто невозможно. Тем не менее...

• Предыдущая
• 27/58
• Следующая