Дьявол в бархате - Карр Джон Диксон - Страница 27

• Предыдущая
• 27/82
• Следующая

У сточной канавы посредине аллеи в притворно-скромной позе стояла молодая женщина в поношенном платье с очень низким вырезом, соломенной широкополой шляпе и с ярким искусственным румянцем на щеках. Она позволила одному веку опуститься и улыбнулась уголком рта. Моряк тут же одним прыжком перескочил через канаву. Рука об руку, словно репетируя танец, они зашагали по Чансери-Лейн.

— Красиво проделано! — одобрил Джордж, глядя им вслед. — Честное слово, это делает честь мистеру Пепису и военно-морскому флоту!62

Фентон также проводил их взглядом. На Чансери-Лейн было много прекрасных домов, принадлежащих главным образом преуспевающим адвокатам; у их дверей стояли привратники с жезлами. Были там и дома похуже. Его интересовало, в каком именно доме Мег под покровительством капитана Дюрока…

— Переходим аллею, пока путь свободен, — сказал Фентон Джорджу.

Вскоре они уже находились у двери» Головы короля «.

— Говорю тебе в последний раз, — заявил Джордж. — Тебе не удастся проткнуть его шпагой…

— Шпагой? — обернулся к нему Фентон. — Кто говорит о шпаге? Я не намерен ее использовать.

— Но ты же сказал, что сам преподашь ему урок…

— Разумеется. И такой, что застрянет у него в глотке! Погоди, я забыл о трофеях!

— Каких трофеях?

— Шляпе с зеленой лентой и фальшивых зубах. Ты говорил, что подобрал их, и я вижу, что шляпа торчит у тебя из кармана. Пожалуйста, дай мне шляпу и зубы.

Джордж передал требуемые предметы, и Фентон спрятал их в левый карман камзола. Джордж молчал, так как ощущал неуверенность. Его спутник уже не был Ником, вышедшим из себя, но он не стал окончательно тем серьезным и вежливым ученым, который так озадачил Джорджа утром, хотя и начал походить на него.

Лицо Фентона слегка побледнело под загаром, но взгляд его оставался бесстрастным, как у судьи-вешателя.

— Будучи хлыщом и развратником, — заговорил он, — имею ли я право осуждать милорда Шафтсбери? Думаю, что да, потому что могу простить человеку все, кроме предательства. А этот самодовольный тип, как я уже говорил, четырежды менял хозяев.

— Ник, но таков обычай!

— Слава Богу, не мой!

— Ник, ради Бога…

Но Фентон уже открыл дверь.

Джордж, следовавший за ним, опустив голову, словно собираясь боднуть стену, закрыл за ними дверь. Сразу стало ясно, что среди всеобщей болтовни никто не узнал сэра Ника Фентона.

Оштукатуренные стены большой комнаты были закопченными от дыма; у стены справа виднелась лестница с балюстрадой. Хотя здесь клуб» Зеленая лента» представляла одна мелюзга, она шумела так, словно присутствовал весь клуб. Длинные и короткие черные столы и скамьи стояли вперемешку. Пары эля, вина и спирта казались почти видимыми.

Шляпы и парики то и дело склонялись над кружками, кубками и даже бутылками. Некоторые играли в карты, хлопая ими по столу с такой силой, как будто собирались вцепиться противнику в горло. Под лестницей тарахтела коробочка с костями. Многие курили длинные кривые трубки из глины с крепким табаком, дым от которого позволял Фентону видеть только половину помещения. В синеватой мгле суетились буфетчики, подавая эль и вино.

— Одну минуту, сэр! — кричали они, пробегая мимо, опустив голову и явно стараясь делать как можно меньше работы. Один из буфетчиков, услышав, что клиент зовет его, стуча кружкой по столу, поспешно спрятался за колонну.

Хотя Фентон сам курил и пил, резкие запахи душили его.

— Здесь нам нечего делать, — сказал он. — Пошли наверх.

Но Джордж удержал его за рукав.

— Смотри! — удивленно пробормотал он. — Вон там — слева от двери!

Там, куда показывал Джордж, за маленьким столом сидел очень толстый старик с животом, как у Вакха63, и распухшими от подагры ногами в башмаках с широкими пряжками. Он был лыс, если не считать нескольких тщательно причесанных седых прядей, начинавшихся на макушке и опускавшихся на плечи по моде, принятой ранее среди кавалеров.

Старик внешне походил на Фальстафа64 и, казалось, вот-вот разразится громовым хохотом, но его слезящиеся глаза были печальными и утомленными. Одежда, некогда хорошего качества, была старой и поношенной, хотя и аккуратно залатанной. На левом бедре, на трех почерневших от возраста ремешках, висела древняя «кавалерская» рапира с рукояткой-чашечкой.

Перед ним на столе…

— Это лира, — шепнул Джордж на ухо Фентону. — Плоский полированный ящик со струнами различной длины на одной стороне. Мег вспоминала о ней сегодня. А старый джентльмен…

«Лирой они называют старинную цитру, — подумал Фентон. — В детстве я видел ее, и сейчас, пожалуй, мог бы сыграть на ней мелодию».

— Почтенный сэр! — заговорил он.

Старый джентльмен вздрогнул и повернулся. Его широкое лицо, казалось, оживилось, пелена спала с глаз, а на губах заиграла улыбка, возможно, способная тронуть самого милорда Шафтсбери.

Пухлые пальцы начали перебирать струны, извлекая из нее мелодию, которая среди шума и гама могла быть слышна на расстоянии не более четырех футов.

За здоровье короля!

Тра-ля-ля, тра-ля-ля!

И позор его врагам!

Трам-пам-пам, трам-пам-пам!

Слова звучали лишь в голове Фентона. Однако его сердце преисполнилось радостью, когда он услышал роялистскую песню времен Реставрации.

— Помнишь мистера Рива, который часто бывал в твоем доме в Эпсоме, когда Мег жила там? — Джордж с горечью добавил: — Мистер Рив один из тех, кто пожертвовал своим состоянием ради покойного короля. При Оливере его поместье было продано, и даже титул кем-то украден.

Тому, кто за него не пьет,

Ни в чем пусть в жизни не везет.

Пусть не найдет веревки впору…

Звяканье лиры прекратилось. Лицо мистера Рива вновь стало бесстрастным.

— Не надо об этом! — заговорил он надтреснутым, но все еще сильным голосом, словно не желая вспоминать о чем-то давнем и неприятном.

Фентон страшился задать вопрос, так как он знал ответ и боялся его. Но не сумел удержаться.

— Неужели, сэр, во время Реставрации вам не вернули титул и состояние и никак не возместили убытки?

— Парень, Реставрация ведь произошла уже пятнадцать лет назад!

— Но, сэр, разве вы не говорили с новым королем, не представили петицию, как делали другие?

— Ну-у! — протянул мистер Рив, махнув рукой. — Я конечно, ходил в Уайтхолл. Но вокруг короля вилась целая стая, причем, безусловно, с более важными просьбами, чем мои. К тому же это была самоуверенная молодежь, разряженная в пух и прах, так что мне было стыдно соваться в их компанию.

Мистер Рив тряхнул головой, отчего пряди седых волос на его плечах дрогнули. Хотя теперь он был чисто выбрит, Фентон легко мог его себе представить с усами и бородкой.

— Говоря откровенно, — признался мистер Рив, — тогда на мне была та же одежда, что и сейчас. Сейчас мне восемьдесят, но и пятнадцать лет назад я был тем же потрепанным старым кавалером без гроша в кармане. Если бы я приблизился к его величеству, эти ребята подняли бы меня на смех. Поэтому я ускользнул потихоньку (чего никогда не делал на поле битвы) со своей петицией в кармане.

— И больше не появлялись при дворе?

Взгляд мистера Рива вновь стал осмысленным и проницательным.

— «Приходи, и я заплачу тебе!»— усмехнулся он. — Ты, я слыхал, один из самых горячих приверженцев придворной партии. Ты знаком с его величеством?

— Я… Он как-то проходил мимо меня в парке, и я поклонился ему. Король вежливо поклонился в ответ.

— Но ты не говорил с ним?

— Вроде бы нет…

— Я слыхал, что несколько месяцев назад ты удивил всех речью в парламенте, в которой здорово досталось милорду Шафтсбери. Скажи, ты на следующий день пошел в Уайтхолл (что было бы вполне естественно), дабы услышать от его величества слова одобрения или получить дружеское похлопывание по плечу?

• Предыдущая
• 27/82
• Следующая