Рождество Желтофиолей - Клейпас Лиза - Страница 2

• Предыдущая
• 2/37
• Следующая

— Нет! — одновременно воскликнули Аннабел и Эви.

— Лилиан, дорогая, — твёрдо продолжила Аннабел, — ты и близко не подойдешь к юбочке под елку. То, что ты делаешь с ниткой и иголкой, должно считаться преступным деянием.

— Я, действительно, стараюсь, — с кривоватой улыбкой запротестовала Лилиан, откидываясь на пятки. — Приступаю–то я всегда с добрыми намерениями, но потом эти мелкие стежки так надоедают, что начинаю торопиться. Но мы обязательно должны сшить очень большую юбочку под елку. Иначе капли воска с горящих свечей будут падать на пол.

— Не хочешь рассказать, откуда взялось это пятно?

Аннабел указала на темную, уродливую отметину на бархате.

Лилиан смущенно улыбнулась.

— Может этот кусок лучше развернуть к стене? Я опрокинула на него бокал вина.

— Ты пила вино во время шитья? — Аннабел подумала, что это многое объясняет.

— Надеялась, что это поможет мне расслабиться. За шитьем я нервничаю.

— Почему? — удивленно улыбнулась Аннабел.

— Вспоминается то время, когда мама стояла надо мной, пока я вышивала образцы. Каждый раз, когда я делала ошибку, она била меня по пальцам линейкой. — Лилиан усмехнулась, иронизируя над собой, но на этот раз улыбка не коснулась ее прекрасных карих глаз. — Я была ужасным ребенком!

— Я уверена, ты была чудесным ребенком, — мягко возразила Аннабел.

Она никогда не понимала, как при таком воспитании из Лилиан и Дейзи Боумен могло вырасти что–то хорошее. Настоящий подвиг в семье Томаса и Мерседес Боумен — непомерно требовательных, постоянно критикующих и полных пренебрежения. Три года назад, когда Боумены поняли, что никакое состояние не заставит высокородных холостяков Нью–Йорка вступить в мезальянс, они привезли двух своих дочерей в Лондон.

Сочетание упорного труда, удачи и должной безжалостности позволило Томасу Боумену создать одну из крупнейших и самых быстро растущих в мире компаний по производству мыла. Теперь, когда мыло оказалось по карману большинству населения, мыловаренные заводы Боумена в Нью–Йорке и Бристоле едва поспевали за спросом.

Не имея ничего, кроме денег, заполучить место в высшем обществе Нью–Йорка было практически невозможно. Наследницы с непримечательной родословной, такие как Лилиан и Дейзи, совершенно не привлекали холостяков, желающих повысить свой социальный статус через женитьбу. Поэтому Лондон, с постоянно растущим числом обедневших аристократов, представлял для американских нуворишей богатые охотничьи угодья

Как ни странно, но именно благодаря Лилиан, на которой женился Маркус, лорд Уэстклиф, Боумены вознеслись на недостижимую высоту. Никто не мог поверить, что сдержанный и влиятельный граф выберет в жены своевольную и упрямую Лилиан. Но за дерзким поведением Уэстклиф разглядел ранимое и неистово любящее сердце, которое она так старательно скрывала.

— Мы с Рэйфом были ужасными проказниками, — честно призналась Лилиан. — Два других наших брата, Рэнсом и Рис, вели себя получше, хотя это еще ни о чем не говорит. Дейзи тоже принимала участие в моих эскападах, но большую часть времени она мечтала наяву или пропадала в своих книгах.

— Лилиан, — поинтересовалась Аннабел, аккуратно скатывая ленту, — почему твой брат согласился познакомиться с леди Натали и Блэндфордами? Он действительно настроен жениться? Ему настолько нужны деньги или он стремится угодить отцу?

— Я точно не знаю, — ответила Лилиан. — Вряд ли дело в деньгах. Рэйф заработал целое состояние на биржевых спекуляциях на Уолл–Стрит, порой, как я подозреваю, весьма неблаговидных. Мне кажется, что он устал быть на ножах с отцом. Или возможно … — Она помедлила, по ее лицу скользнула тень.

— Возможно? — мягко поторопила Эви.

— Рэйф притворяется беззаботным, но он никогда не был счастлив. Отец с матерью вели себя с ним отвратительно. На самом деле, со всеми нами. Они никогда не позволяли нам играть с теми, кого считали ниже нас. А ниже нас они считали всех. Близнецы всегда держались вместе, мы с Дейзи тоже. Рэйф же всегда был один. Отец желал видеть его серьезным мальчиком, и поэтому изолировал Рэйфа от других детей. Ему никогда не позволялось делать ничего из того, что отец считал легкомысленным.

— И, в конечном счете, Рэйф восстал, — предположила Аннабел.

Лилиан чуть усмехнулась.

— Конечно! — Ее веселье сразу угасло. — И теперь я думаю… что случается, когда молодой мужчина устал быть серьезным, устал быть бунтарем? Что ему остается?

— Скоро мы об этом узнаем.

— Я хочу, чтобы он был счастлив, — продолжила Лилиан. — Чтобы он нашел ту, о которой смог бы заботиться.

Эви задумчиво посмотрела на подруг.

— Вы встречались с леди Натали? Что–нибудь з–знаете о ее характере?

— Лично я с ней не встречалась, — призналась Лилиан, — но у нее великолепная репутация. Леди Натали получила домашнее воспитание, а после своего дебюта в прошлом году стала пользоваться большим успехом. Я слышала, что она красива и чрезвычайно хорошо воспитана. — Она помолчала и состроила рожицу. — Рэйф напугает ее до полусмерти. Один Бог знает, почему Блэндфорды благосклонны к этому браку. Наверное, у них проблемы с деньгами. Отец заплатит любую цену за вливание новой голубой крови в нашу семью.

— Нам надо поговорить с к–кем–то, кто хорошо знает леди Натали, — задумчиво произнесла Эви. — С тем, кто посоветует твоему брату, подскажет, что она любит, вроде ее любимых цветов и тому подобное.

— У нее есть компаньонка, — загорелась Лилиан. — Небогатая кузина по имени Ханна–как–там–ее. Почему бы нам не пригласить ее на чай до того, как Рэйф встретится с леди Натали?

— Великолепная идея, — воскликнула Аннабел. — Если она хоть немного расскажет нам о леди Натали, это чрезвычайно поможет Рэйфу.

***

— Да, ты должна пойти, — решительно заявил Блэндфорд.

Ханна стояла перед ним в гостиной дома Блэндфордов на Мейфэр. Это был один из самых скромных и старых особняков фешенебельного района у восточной стороны Гайд–парка.

Мейфэр, с его красивыми площадями и широкими улицами, был местом обитания многих привилегированных аристократических семей. Но в последние десять лет в районе развернулось новое строительство. С севера, где селились нувориши, наступали огромные, вздымающиеся к небу, особняки и дома в готическом стиле.

— Сделай все возможное, чтобы поспособствовать союзу моей дочери и мистера Боумена, — продолжал Блэндфорд.

Ханна смотрела на него, не веря своим ушам. Лорд Блэндфорд всегда отличался проницательностью и отменным вкусом. Она никак не могла поверить, что свое единственное дитя, леди Натали, он хочет выдать замуж за неотесанного сына американского фабриканта. Красивую, изящную и не по годам умную Натали. Да она может выбрать любого мужчину!

— Дядя, — осторожно начала Ханна. — Я никогда даже не думала сомневаться в твоих суждениях, но …

— Но ты хочешь знать, не лишился ли я рассудка? — уточнил он и хмыкнул в ответ на ее кивок. Он указал на мягкое кресло по другую сторону камина. — Присаживайся, дорогая.

У них не часто появлялась возможность поговорить наедине. Леди Блэндфорд и Натали навещали заболевшую кузину, а Ханна осталась в Лондоне, чтобы подготовить одежду и другие личные вещи Натали для грядущего празднования в Гемпшире.

Глядя в мудрое и доброе лицо человека, который был так добр к ней, Ханна спросила:

— Могу я говорить откровенно?

В его глазах блеснул огонек.

— Не припомню, чтобы ты говорила иначе, Ханна.

— Ну хорошо… Как требует учтивость, я показала вам приглашение на чай от леди Уэстклиф, но уведомляю, что не намерена его принимать.

— Почему?

— Потому что единственная причина этого приглашения — выведать побольше о Натали и произвести на меня впечатление мнимыми достоинствами мистера Боумена. Дядя, очевидно, что брат леди Уэстклиф совершенно неподходящая партия для Натали.

— Похоже, его уже осудили и вынесли приговор, — мягко проговорил лорд Блэндфорд. — Ты так серьезно настроена против американцев, Ханна?

• Предыдущая
• 2/37
• Следующая