Согнутая петля - Карр Джон Диксон - Страница 13

• Предыдущая
• 13/51
• Следующая

— Да.

— Где вы были?

— Гулял.

Спичка догорела; Пейдж слышал его слабое дыхание. То, что этот человек потрясен, не вызывало сомнения. Он подошел ближе, — в углу его рта дымилась сигара.

— Бедный плут, — произнес истец, опустив глаза. — И что-то в нем все-таки вызывало уважение. Мне даже немного жаль, что я все это затеял. Я нисколько не сомневался, что он принял пуританскую веру своих предков и провел много лет раскаиваясь и управляя имением. В конце концов, он мог продолжить игру и стать лучшим помещиком, чем стану когда-нибудь я. Но ложный Джон Фарнли оказался ничтожеством — не выдержал и сделал это.

— Что «это»? Самоубийство?

— Несомненно! — Истец вынул изо рта сигару и выдохнул клубящееся облако дыма, похожее в темноте на призрак, принимающий странные очертания. — Полагаю, Марри сравнил отпечатки пальцев? Вы присутствовали на маленьком допросе, учиненном им. Скажите, вы заметили, когда наш… покойный друг допустил промах и выдал себя?

— Нет.

Пейдж вдруг понял, что взволнованный вид истца вызван не только потрясением, но и другими эмоциями.

— Марри не был бы самим собой, — несколько сухо произнес истец, — если бы не задавал вопросы-ловушки. Он всегда баловался этим. Я ожидал этого и побаивался, нет, не ловушки, а того, что я что-нибудь забыл. Вы помните его вопрос: «Что такое „Красная книга Аппина“?»

— Да. И вы оба что-то написали.

— Конечно, никакой книги не было. Мне следовало бы поинтересоваться, какую чушь написал мой соперник. Ситуация стала более интригующей, когда Марри с торжественным лицом совы подтвердил, что ответ правильный. И это подтверждение ввергло моего противника почти в панику. Ах, будь все это проклято! — Он замолчал и горящим кончиком сигары начертил в воздухе что-то похожее на вопросительный знак. — Что ж, посмотрим, что сделал с собой этот бедняга! Дайте мне, пожалуйста, ваш фонарик!

Пейдж отдал ему фонарь и отступил в сторону. Истец присел на корточки. Наступило долгое молчание, изредка прерываемое невнятным бормотанием. Наконец он встал и медленно подошел к Пейджу, по пути нервно поигрывая выключателем фонарика.

— Друг мой, — отрешенным голосом произнес он, — это не так.

— Что не так?

— Мне очень неприятно говорить это, но я готов поклясться, что этот человек не покончил с собой!

(Примем во внимание гипнотизм его голоса, интуицию и атмосферу сумрачного сада.)

— Почему?

— А вы посмотрели на него внимательно? Тогда подойдите и посмотрите. Разве человек может перерезать себе горло три раза подряд, каждый раз вскрывая яремную вену, ведь после первого разреза он должен уже умереть? Может ли он это сделать? Не знаю… я в этом сомневаюсь. Вспомните, я начинал свою карьеру в цирке. Я никогда не видел ничего подобного… Разве что в случае, когда Барни Пул, лучший дрессировщик запада Миссисипи, не был убит леопардом.

Ночной бриз, блуждавший по лабиринту сада, шевелил розы.

— Где, хотел бы я знать, находится орудие убийства? — продолжал он, играя лучом фонаря по застланной туманом воде. — Вероятно, здесь, в пруду, но я не думаю, что нам следует лезть за ним. Мы в таких делах гораздо больше нуждаемся в полиции, чем нам кажется. Ситуация меняется, и… это меня тревожит, — вздохнул истец, словно делая уступку. — Зачем убивать обманщика?

— Или настоящего наследника, если уж на то пошло, — сказал Пейдж.

Тут у Пейджа возникло ощущение, будто истец пронзительно смотрит на него.

— Вы все еще считаете…

Их прервал звук шагов. От дома кто-то шел к ним. Истец направил луч света на Уэлкина, адвоката, который, насколько помнил Пейдж, ел в столовой сандвичи с рыбным паштетом. Уэлкин, явно очень напуганный, сжимал под жилетом белый листок, словно собирался произносить речь. Затем он передумал.

— Вам лучше вернуться в дом, господа, — сказал он. — Мистер Марри хотел бы вас видеть. Надеюсь, — он зловеще подчеркнул это слово и сурово посмотрел на истца, — надеюсь, никто из вас, господа, не был в доме с тех пор, как это произошло?

Патрик Гор быстро повернулся:

— Не говорите мне, что произошло что-то еще!

— Произошло! — раздраженно произнес Уэлкин. — Похоже, кто-то воспользовался суматохой. В отсутствие мистера Марри кто-то вошел в библиотеку и украл «Дактилограф», в котором было наше единственное доказательство!

Теплым дождливым ранним утром следующего дня Пейдж снова сидел за столом в своем кабинете, но на этот раз с совершенно другими мыслями.

По комнате монотонно, под стать звуку дождя, расхаживал детектив-инспектор Эллиот.

А в самом большом кресле, как на троне, восседал доктор Гидеон Фелл.

Громоподобный смех доктора сегодня не звучал. Он приехал в Маллингфорд утром, и ситуация, которую он обнаружил, похоже, ему не понравилась. Откинувшись в большом кресле, он тяжело дышал. Сосредоточенный взгляд его глаз из-за пенсне на широком черном шнурке был направлен на угол стола; бандитские усы ощетинились, словно готовясь к спору, а на одно ухо падала большая прядь тронутых сединой волос. Рядом с ним на стуле лежали широкополая шляпа и трость с набалдашником из черного дерева. Хотя у него под рукой стояла большая кружка пива, его, казалось, не интересовало даже это. Его всегда красное лицо от июльской жары раскраснелось еще больше, но привычной веселости сегодня в нем не было. Пейдж нашел его даже крупнее — как ростом, так и комплекцией, — чем его описывали; когда Фелл, в своей накидке с байтовыми складками, переступил порог коттеджа, он, казалось, заполнил все пространство, потеснив даже мебель.

Впрочем, ситуация не нравилась никому в округе от Маллингфорда до Соана. Округ словно замкнулся в себе, но даже его молчание было красноречивым. Все уже знали, что незнакомец из «Быка и мясника», известный как «фольклорист», на самом деле инспектор Скотленд-Ярда. Но об этом не было упомянуто ни слова. В баре «Быка и мясника» любители утренней пинты говорили шепотом и поскорее уходили — вот и все. Доктор Фелл не смог поселиться в гостинице при баре, так как обе комнаты для гостей были заняты, и Пейдж с радостью пригласил его в свой коттедж.

Пейджу нравился инспектор Эллиот. Эндрю Макэндрю Эллиот не был похож ни на фольклориста, ни на человека из Скотленд-Ярда. Он был довольно молод, худ, серьезен и рыжеват. Эллиот любил спорить и острить, что особенно не нравилось старшему полицейскому офицеру Хэдли. Скрупулезный шотландец вникал в мельчайшие подробности самых незначительных дел. Сейчас, расхаживая под стук серого дождя по кабинету Пейджа, Эллиот старался прояснить ситуацию.

— Хм… да, — проворчал доктор Фелл. — Но что же именно здесь произошло?

Эллиот задумался.

— Капитан Марчбанк, старший констебль, позвонил сегодня утром в Скотленд-Ярд и сказал, что умывает руки, — произнес он. — Обычно, разумеется, они присылают старшего инспектора. Но так как я оказался на месте и к тому же уже расследовал дело, которое могло быть связано с…

«Убийством Виктории Дейли, — подумал Пейдж. — Но как связано?»

— Вы получили шанс, — сказал доктор Фелл. — Отлично.

— Да, сэр, я получил шанс, — согласился Эллиот, осторожно опершись о стол веснушчатым кулаком. — И я намерен воспользоваться им, если смогу. Это возможность… Да вам все это известно! — Он глубоко выдохнул. — Но вам известно, с какими трудностями мне придется столкнуться? Люди здесь замкнуты плотнее, чем окна. Вы пытаетесь подсмотреть, но вас не пускают внутрь. Они могут выпить стакан пива и поговорить ни о чем, но сразу замыкаются, когда вы заговариваете о деле. С так называемой местной знатью, — в его тоне прозвучало легкое пренебрежение к этому сословию, — иметь дело еще труднее, так было даже до событий в «Фарнли-Клоуз».

• Предыдущая
• 13/51
• Следующая