Табакерка императора - Карр Джон Диксон - Страница 19

• Предыдущая
• 19/39
• Следующая

Безупречная вежливость его тона полоснула Тоби, как бритвой. Все будто опомнились.

— Доктор, — сказал мосье Горон громко, но сдержанно, — мне бы хотелось переговорить с вами наедине.

— С удовольствием.

— Вы не возражаете, мадам, — мосье Горон повернулся к Елене и заговорил еще громче, — если мы с доктором Кинросом на минуточку выйдем в холл?

И, не дожидаясь ответа, решительно взяв Дермота за плечо, мосье Горон по-хозяйски повел его через комнату. Мосье Горон отворил дверь, жестом пригласил Дермота пройти вперед, коротко поклонился остающимся в гостиной и вышел.

В холле было почти совсем темно. Мосье Горон дотронулся до выключателя и осветил сводчатый, выложенный серыми изразцами холл и каменную, устланную красным ковром лестницу. Тяжко дыша, префект полиции повесил шляпу и трость на вешалку. Беседа на английском языке несколько утомила его; убедившись, что дверь закрыта, он набросился на Дермота уже по-французски.

— Друг мой, вы меня разочаровали.

— Тысяча извинений.

— Более того, вы предали меня. Я привожу вас сюда, рассчитывая на вашу помощь. И, господи, что же вы делаете? Можете вы мне объяснить свое поведение?

— Эта женщина невиновна.

Мосье Горон начал мерить холл мелкими шажками. Остановился он лишь затем, чтобы подарить Дермота самым загадочным, самым галльским взором.

— И что же, — вежливо поинтересовался он, — это выводы ума или сердца?

Дермот не ответил.

— Ничего себе! — сказал мосье Горон. — А я-то думал, что хоть вы-то, слуга научных фактов, — не сами ли вы себя так называли? — останетесь глухи к чарам мадам Нил! Эта женщина социально опасна!

— Говорю вам…

Но тот смотрел на него с жалостью.

— Я не детектив, милый доктор. Нет, нет и нет! Но когда речь идет о тру-ля-ля — о! тут дело другое. Любое тру-ля-ля я чую на полметра под землей.

Дермот посмотрел ему прямо в глаза.

— Даю вам честное слово, — убежденно сказал он — я не верю, что она виновна.

— Ах, эта ее история…

— А чем она плоха?

— Милый доктор! Вы еще спрашиваете?

— Да, а что? Этвуд падает с лестницы и разбивает голову. Все, что рассказала миссис Нил, очень типично. Говорю вам это как медик. Кровь из носа, хоть нос и не разбит, один из вернейших признаков сотрясения мозга. Этвуд встает, думая, что ушиб несерьезный; он идет в гостиницу и тут теряет сознание. Это тоже типичная картина.

Слово «типичная» насторожило мосье Горона. Но он не стал вдаваться в подробности.

— Но ведь сам мосье Этвуд…?

— Ну и что? Он понимает, что его дела плохи. Он соображает, что ничто не должно связывать его с миссис Нил и происшествием на рю дез Анж. Откуда же ему знать, что ее втянут в это убийство как главную виновницу? Кто мог такое предвидеть? Вот он и сочиняет историю о том, что его сбила машина.

Мосье Горон сделал кислую мину.

— Скажите, — справился Дермот, — вы, конечно, сравнили кровь сэра Мориса с той, которую обнаружили на пояске и халатике?

— Еще бы. И должен вам сказать, что группа крови там и там совпадает.

— Какая же это группа?

— Четвертая.

Дермот вскинул брови.

— Не слишком удачно, правда? Это же самая распространенная группа. С такой кровью ходит сорок один процент всех жителей Европы. А кровь Этвуда брали на исследование?

— Конечно, нет. Зачем? Я же сегодня в первый раз слышу версию мадам Нил!

— Так проверьте. Если кровь окажется другой группы, ее история отпадает сама собой.

— Ах!

— Но, с другой стороны, если она тоже окажется четвертой группы, это будет по крайней мере негативным подтверждением слов миссис Нил. Во всяком случае, в интересах правосудия следует все проверить, прежде чем бросать эту женщину в тюрьму и на ней испытывать новейшие утонченные методы воздействия.

Мосье Горон снова пустился в пробежку по холлу.

— Ну а я, — заорал он, — я лично предпочитаю думать, что мадам Нил прослышала о том, что мосье Этвуда сбила машина, и приспособила этот факт к своей истории. В полной уверенности — заметьте! — что мосье Этвуд, тоже влюбленный в нее, подтвердит каждое ее слово, когда очнется.

Дермот не мог не признать в душе, что это звучит весьма правдоподобно. Он совершенно не сомневался в своей правоте, но вдруг? Тревожащее воздействие Евы Нил не проходило; она словно была с ними в холле.

И тем не менее он совершенно точно знал, что его заключения, его догадки безошибочны, что человеческая логика всегда перевешивает логику улик. Но если он не будет упорно бороться против крючкотворства, эту женщину засадят за решетку как убийцу.

— Ну а мотивы? — поинтересовался он. — Нашли вы хоть какие-то мотивы?

— К черту ваши мотивы!

— Ну! Это вас недостойно. Зачем все же ей было убивать сэра Мориса Лоуза?

— Я уже говорил вам сегодня, — ответил мосье Горон. — Это, конечно, теория. Но в ней все сходится. Вечером, перед тем как его убили, сэр Морис слышит что-то ужасное о мадам Нил…

— Что же он слышит?

— Ну откуда я, разрази меня гром, могу это знать!

— Тогда зачем же высказывать такие догадки?

— Доктор, не перебивайте, дайте мне сказать! Старик возвращается домой в странном состоянии — вы слышали. Он что-то говорит мосье Горацио, этому Тоби. Оба возбуждены. В час ночи мосье Горацио звонит мадам Нил и все ей передает. Мадам Нил, тоже возбужденная, идет сюда, к сэру Морису, чтоб выяснить с ним отношения…

— Ага, — перебил Дермот, — вам тоже одного из двух мало!

Мосье Горон недоуменно заморгал.

— Прошу прощения…?

— Сейчас вы убедитесь, — продолжал Дермот, — что ничего этого не было. Никакой ссоры. Никаких резких слов. И даже выяснения отношений. По вашей же собственной теории убийца неслышно вошел, подкрался сзади к глухому старику и ударил его, когда тот любовался своей бесценной табакеркой. Верно?

Мосье Горон замялся.

— Ну… — начал он.

— Так! Вы говорите, что это сделала миссис Нил. Зачем? Потому что сэр Морис знал про нее что-то, что было известно и Тоби Лоузу, — ведь Тоби сам только что сообщил ей все это по телефону, верно?

— Положим, вы правы…

— Представьте себе, что я звоню вам среди ночи и говорю: «Мосье Горон, следователь сегодня сказал мне, что вы шпион и вас расстреляют». Так неужели же вы побежите убивать следователя, чтобы пресечь распространение секрета, который я-то все равно уже знаю? Тот же случай! Если выяснилось что-то, порочащее миссис Нил, зачем же ей красться через дорогу и убивать отца своего жениха, даже не попытавшись с ним объясниться?

— Женщины, — веско сказал мосье Горон, — существа загадочные.

— Но ведь не настолько же!

На этот раз мосье Горон более вдумчиво и медленно измерял шагами холл. Он опустил голову и весь кипел. Несколько раз он начинал говорить, но осекался. В конце концов, он в отчаянии распростер руки.

— Друг мой, — вскричал он, — вы стараетесь убедить меня против очевидности!

— Но сомнения же могут быть?

— Сомнения, — сознался префект, — всегда могут быть.

— И вы все-таки собираетесь ее арестовать?

Мосье Горон так и взвился.

— Еще бы! Какой же может быть разговор! Как только будет распоряжение следователя! Если, конечно… — его глазки коварно блеснули, — если, конечно, мой друг доктор в течение нескольких часов не докажет ее невиновность. Скажите, а у вас есть своя гипотеза на этот счет?

— В общем есть.

— Какая же?

Дермот опять посмотрел ему прямо в глаза.

— Я почти точно убежден, — сказал он, — что убийство совершено одним из членов этого «приятнейшего» семейства.

Не так-то легко было ошеломить префекта полиции Ла Банделетты. Но то, что сказал Дермот, его ошеломило. У него глаза полезли на лоб. Очевидно, полагая, что слова тут бессильны, он вопросительно ткнул пальцем в сторону закрытой двери гостиной.

— Да, — сказал Дермот. — Вот именно.

Мосье Горон откашлялся.

— Вы, кажется, хотели посмотреть комнату, где совершилось преступление. Пойдемте, я вам покажу. А пока, — и он отчаянной пантомимой призвал его к молчанию, — ни слова более!

• Предыдущая
• 19/39
• Следующая