Кто съел кенгуру? - Кораблев Артем - Страница 18

• Предыдущая
• 18/37
• Следующая

Майя Михайловна на мгновение замолчала, а потом напустилась на моего друга:

— С тобой, Бирюков, разговор будет особый. Я даже не знаю, согласимся ли мы терпеть тебя дальше в школе.

Сашка теперь молчал, но губы у него шевелились, а смотрел он старательно на пишущую машинку секретарши.

— И с тобой, Губин, — неожиданно повернулась ко мне Майя Михайловна, — мы тоже будем отдельно разбираться. Впрочем, родителей вызовем у всех, и уже завтра. Без родителей можете в школе не появляться.

— Анна Васильевна, — обратилась она к физичке. — А что Наташа? Она почему здесь? Она тоже? — Директриса сделала удивленные глаза.

— Ну она, конечно, не дралась, Майя Михайловна, но людей на битву скликала.

— Ах вот как! Очень хорошо. Тоже приведешь родителей в школу. А то, я гляжу, ты стала слишком активной. Да не там, где надо. Теперь же немедленно все домой. Жду вас с родителями. И никаких компаний, чтобы даже домой шли сегодня порознь… Анна Васильевна, я вас прошу, оповестите классных руководителей девятых «А» и «Б», чтобы сейчас же пришли в мой кабинет. Кое-кого из родителей мы, может быть, вызовем уже сегодня по телефону.

На этом шесть «рыцарей» и «принцесса» вновь обрели свободу.

Однако ненадолго. На лестнице мы столкнулись с Людмилой Николаевной. Она уже знала о случившемся, сама спешила к директрисе и повелела нам ее дождаться. Мы пошли в классную комнату и нашли там весь класс в сборе. Никто домой не ушел, все были взбудоражены случившимся. Такого еще в нашей школе не бывало. Нам пришлось долго отвечать на расспросы. Все думали-гадали, что теперь будет, сочувствовали нам и Наташке, у которой глаза все время были на мокром месте. Она даже торт есть отказывалась, но мы ее-таки уговорили. Все же она молодец, ведь без Бирюка и Шмелева нас бы с Димкой побили.

Хуже всего, что мама моя в этот день была дома. Как и следовало ожидать, ее тут же вызвали в школу. И я снова оказался в кабинете Майи Михайловны.

Чего я только про себя так не услышал. Оказывается, в нашей школе сложилась молодежная группировка. Я — главарь, мои главные подручные — Кокошин и Бирюков, да еще мы втянули туда Шмелева, Наташку и даже Любку. Майя Михайловна, оказывается, всех нас разглядела и в прошлый раз, позавчера, у ворот школы, когда мы там сцепились с Димкиными недругами. Это все Майя Михайловна высказала маме в моем присутствии, а потом еще долго беседовала с ней наедине, пока я ожидал в приемной. Мама вышла минут через сорок, вся заплаканная, и наверняка плакала еще, пока я ходил за верхней одеждой в раздевалку.

До дома мы шли с ней молча. Мне было ее ужасно жалко, и я мысленно ругал Майю Михайловну. А когда я узнал, что отец уехал в одну из своих неожиданных командировок, пусть ненадолго, мне стало ясно, что жизнь действительно сыграла со мной сегодня злую шутку.

Мама заперла меня дома. То есть в школу она меня пускала, но больше никуда ни-ни.

— Отец приедет, тогда и решим, как жить дальше, — сказала она мне.

Папа никогда нам не говорит, куда и насколько он уезжает. Мы и не спрашиваем. Уехал — значит, так надо. Если можно, то сам расскажет, где был и что видел. Но иногда мама не выдерживает и ворчит. В эту отцовскую командировку она не ворчала. Она молчала. «Саша, иди есть», — единственная фраза, которую мне трижды в день доводилось слышать за это время.

Следующие после школьного скандала сутки прожил я затворником. Даже к Светке в зоопарк по окончании уроков не поехал. Еще с вечера позвонил и сказал, что не смогу. Хотя мне очень хотелось с ней повидаться и даже было нужно. Ничего, успокаивал я себя, увидимся в субботу и воскресенье.

В пятницу — тоже никуда. Только на холмы с Тамерланом утром и вечером да в школу. Бирюк же в школу вообще не пришел ни в четверг, ни в пятницу. И Димки Кокошина я не видел.

Вечерами я сидел у себя в комнате, слушал музыку и смотрел видак. Все ждал, надеялся, что отец скоро вернется. В пятницу после собачьей прогулки приходил ко мне в гости Макс, мама впустила его, но без улыбок, с лицом холодным, каменным.

— Что это она? — спросил Максим, когда я закрыл за ним дверь в свою комнату.

Я сначала отмахнулся, но потом рассказал все-таки мои злоключения в школе. Ближе его и Светки у меня друзей нет.

Потом мы в обществе кота и собаки играли в шахматы, смотрели видеокассету, которую он притащил. В общем Максим немного скрасил мое затворничество, ушел домой аж в одиннадцать.

Я часть ложусь поздно, хотя родители иногда и пытаются укладывать меня до двенадцати. Обычно я засыпаю, когда из их комнаты давно доносится мирный храп. А уж в пятницу — святое дело, суббота-то выходной. Так и тогда я засиделся за полночь. Мама уж легла. И вдруг зазвонил телефон.

Я удивился, кто это так поздно, часы показывали полвторого, но решил, что отец, он иногда звонит из командировок. Поспешив в коридор, снял трубку.

На мое «Алле» телефон отозвался Светкиным голосом. Я удивился еще больше. Обычно так поздно она не звонит, Светка в отличие от меня «жаворонок».

— Ты, наверное, все забыл, что обещал, — укоряла меня моя подруга.

— А что я обещал?

— Я так и знала.

Продолжительное молчание.

— Так что я обещал-то?

— Ты обещал, что поможешь Лешке.

— Я и помогаю, — рассердился я. — Что случилось-то?

— Его милиция ночью привела из зоопарка.

— Тьфу ты! Да как он туда попал ночью-то?

— Никто пока не знает. Я говорила тебе, что он может натворить дел.

— А я что могу тут поделать? Я же не посылал его туда. Откуда я знаю, что он придумал?

— Ладно, пока, — обиженно сказала Светка.

Попрощаться-то попрощалась, но трубку класть не спешила. Видно, чего-то ждала, может быть, что я буду извиняться. А с какой такой стати, будто я виноват в чем-то. Извиняться я не стал, но трубку все-таки тоже не повесил, ждал, что она скажет дальше. И дождался.

— Приходи завтра обязательно, — попросила Светка.

— Конечно, обязательно, — пообещал я.

— Пока, — еще раз сказала она.

Я тоже попрощался и на сей раз повесил трубку. Поднял глаза и вздрогнул, чуть не вскрикнул. В дверном проеме комнаты родителей белым привидением стояла мама в длинной ночной рубашке.

— Ты меня заикой сделаешь, — произнес я.

— Куда собрался? — прозвучало в ответ.

— К Светке в зоопарк, это она звонила.

— Не ври, Света так поздно не звонит.

— Ну правда, мам, Светка. Хочешь, проверь, позвони ей.

— Даже если так, пока не приедет отец, ты из дома носа не высунешь. И не думай.

Мама повернулась и ушла к себе в комнату. Я пошел к себе.

Утром по субботнему обычаю я встал не рано. А куда спешить-то? Это Светка встает ни свет ни заря и едет в зоопарк ухаживать за своим питомцем. А мне что, даже Тамерлан привык к моему расписанию. Лениво выгуливая его по субботам и воскресеньям, я часто думаю, что Светка уже машет метлой, или гребет лопатой, или насыпает корм, или еще там что-то делает со своим тапиром. Короче, пока я валяюсь в постели, пасу бультерьера и завтракаю, Светка завершает все дела, которые сама на себя навесила. Когда же я приезжаю в зоопарк, этак где-нибудь около часу дня, она уже в полной боевой готовности стоит у пруда напротив главного входа.

Я думал, куда нам отправиться в тот день, везде мы вроде уже были, и билетов мне родители давно никуда не покупали. Ничего я лучше не придумал, как пройтись от зоопарка переулками до Тверского бульвара и зайти там перекусить в «Макдональдс». Деньги у меня были, отец часто подкидывает тысяч пятьдесят, а то и сотню, порой не говоря маме. Вот только этот «Макдональдс» я ненавижу, какая-то школьная столовая, а не кафе, но Светке нравится, она будет довольна. А там посмотрим.

Выгуляв Тамерлана, я вернулся домой, услышал очередное «Саша, иди есть» и, позавтракав, стал собираться в зоопарк. Не тут-то было.

• Предыдущая
• 18/37
• Следующая