Кто съел кенгуру? - Кораблев Артем - Страница 21
- Предыдущая
- 21/37
- Следующая
— Во! — Бирюк поднял большой палец на правой руке. — Сам не знаю, что с моими родичами случилось. Перевоспитались в один момент.
— То есть как? — опешил я.
— А так. Майя вызвала их в школу, они ходили оба. При мне молчали, слушали, что она говорит. Потом я вышел, и там в кабинете такое началось. Не знаю, что уж они там говорили. Только до меня через дверь долетал шум сражения. Когда вышли, Майя сидела вся красная, а отец вышел аж зеленый. Я думал, мне крышка, больше всего папаши боялся. Вышли на улицу, он мне говорит: «Рассказывай, как дело было». Я рассказал. А он: — «Тоже мне банду нашла: Министерство внутренних дел». Пока я думал, к чему он приплел это министерство, он опять мне говорит: «Больше ты в этой школе учиться не будешь». И мамаша поддакивает: «Поищем другую». Потом повели меня в магазин и купили роликовые коньки, которые отец обещал еще с прошлой весны. Со следующего дня они стали подыскивать новую школу, а мне и тут неплохо. Еле уломал, чтобы оставили. Обещал хорошо учиться.
Честно говоря, я позавидовал Сашке. У меня-то все оборачивалось по-другому. Как-то еще повернется, когда отец приедет. Впрочем, он у меня мужик классный, авось обойдется.
После уроков мы возвращались домой вчетвером: я, Сашка, Наташка и Любка. И опять через кафе бывшей «Диеты».
Кокошина в школе не было.
Моя мама, в отличие от отца, умеет надуться на целую неделю. Не разговаривает. Ходит мрачная. Мычит какие-то неразборчивые мелодии. Папа говорит, это потому, что она Рыба по китайскому гороскопу. Но постепенно мама начинает как бы забывать о том, что сердится. То позовет неожиданно ласково обедать. То спросит чего-нибудь. То сядет рядом смотреть телевизор. И песенное мычание у нее становится все более жизнерадостным. Все это добрые знаки. И я ждал, когда же они начнут проявляться в этот раз. Но мама держалась крепко. Я думаю, еще и потому, что отец все не ехал.
Однако во вторник она отпустила меня в зоопарк без разговоров. Правда — без всяких. Даже не стала спрашивать, когда я приду. Вообще-то она всегда спрашивает, а тут не стала. Хотела, видимо, подчеркнуть, что теперь, до приезда отца, я могу поступать как мне заблагорассудится.
А мне надо было в зоопарк еще и потому, что по вторникам проходят заседания клуба. Там я надеялся встретить своего доктора «Ватсона» и расспросить, чего он искал в ночном зоопарке.
В этот раз я не опоздал, а пришел даже заранее. Мы со Светкой успели еще немного пройтись, поглядеть на знакомое зверье, она мне показывала гепардиху, собирающуюся принести этой весной потомство. Потом уж мы пошли в комнату для заседаний. Там все уже были в сборе, в том числе и Лешка.
Перед самым началом меня подозвала к себе Марина Николаевна и сказала, что если мне нравится у них на заседаниях клуба, а также если я готов значительную часть своего свободного времени посвятить уходу за каким-либо питомцем зоопарка (то есть убирать за ним, кормить и тому подобное), то могу уже на следующем занятии вступать в члены КЮБЗа. Только для этого мне надо хорошенько подготовиться.
«А чего? — подумал я. — Я ведь этого хотел. Зато буду чаще видеться со Светкой». И дал полное согласие, хотя в глубине души весьма сомневался, что мне хочется убирать загон за бизоном или еще кем-то. Мне Тамерланова детства за глаза хватило, когда я ходил за ним то с совком, то с половой тряпкой. Но уж назвался груздем — полезай в кузов.
Я уселся на прежнее место рядом со Светкой, и заседание клуба началось. Только началось оно совсем не с того вопроса, который планировался ранее.
— У нас в зоопарке произошло ЧП, — начала Марина Николаевна. — И виновник его сейчас находится среди нас. На прошлой неделе один из кюбзовцев забрался ночью на территорию зоопарка и был задержан охраной. Мне он отказался давать объяснения своего странного поступка, может быть, он теперь расскажет всем нам, что он делал ночью в зоопарке? В противном случае нам придется решать, как поступить с ним. Тайн друг от друга у нас быть не должно. Тем более если эти тайны касаются питомцев зоопарка. Я хочу, чтобы он встал и объяснил свое поведение.
Со своего места поднялся красный, как вареный рак, Лешка. По комнате прокатился невнятный, удивленный шумок. Видимо, многие еще не знали о его похождениях.
— Ну, рассказывай, — подбодрила его Марина Николаевна.
Я глянул на Светку, она сидела, вперив неподвижный напряженный взгляд в блестящую под лампами поверхность стола.
Лешка молчал.
— Алеша, мы же должны знать, зачем ты забрался на территорию ночью. Ну, не будешь говорить — может, придется тебя отчислить.
Лешка засопел, глаза у него заблестели, и вдруг он выпрямился и сказал:
— Здесь есть другие, которых раньше меня отчислить надо.
Сказал он это с каким-то отчаянием в голосе, будто выталкивая наружу слова и, видимо, сдерживаясь из всех сил, чтобы не заплакать.
— Это кого же ты имеешь в виду? — удивилась Марина Николаевна.
— Я имею в виду Валеру Каткова, — отчеканил Лешка.
Опять по залу прокатился шум, потому что некоторые от неожиданности повернулись на своих местах, чтобы глянуть на Валерку. Потом сразу на некоторое время наступила напряженная тишина. Валерка сначала побелел так, что стало страшно, затем стал потихоньку розоветь и скоро он уже цветом лица не отличался от Лешки, даже стал еще краснее.
— Объясни почему, — спокойным тоном произнесла Марина Николаевна.
— Потому что это он моих кенгуру своим волком затравил! — выкрикнул Лешка.
— Да с чего ты взял? — растерянно пролепетала Марина Николаевна.
— Он сам! Сам мне говорил, что Шамана натравит! — опять прокричал Лешка, затрясся, заплакал, закрывая рукавом глаза, прокричал какое-то невнятное ругательство и побежал из комнаты.
— Догоните его! — крикнула Марина Николаевна, только напрасно, мы и так уже со Светкой выбегали в коридор вслед за Лешкой.
Мы догнали его на улице, он ревел во всю мочь.
— Не пойду! — кричал он на наши увещевания вернуться. И так и не пошел обратно. Пришлось провожать его до дома. Пошла Светка, а я быстро сбегал в клуб, доложил Марине Николаевне ситуацию и догнал их уже на полпути.
Разговаривать в этот момент с Лешкой было бесполезно, пришлось отложить беседу до лучших времен. Мы только довели его до дома и сдали на руки родителям. Они закидали нас вопросами, а когда мы вкратце объяснили суть дела, пытались из вежливости затащить нас пить чай. Но мы, естественно, отказались. Светка пообещала позвонить им вечером.
Посовещавшись на улице, мы со Светкой решили вернуться в зоопарк. Узнать, что там творится. Пришли не зря, нас там ждали. Правда, чтобы не терять времени, Марина Николаевна провела заседание по намеченному плану, но настроения ни у кого не было. Валерка же вообще сидел с перекошенным лицом и рисовал что-то в блокнотике.
— Ну что Алеша? Вы его проводили? — спросила нас Марина Николаевна.
— Проводили, — ответил я.
— Родители у него дома?
— Дома.
Марина Николаевна поднялась из-за стола.
— Ребята, — сказала она, — я очень жалею, что сегодня такое случилось. Мне, наверное, совсем не надо было заводить об этом разговор. Но теперь сделанного не поправишь. Конечно, с Алешей случилась истерика, потому что он очень переживает до сих пор гибель своих питомцев. И конечно, Валера не мог натравить на кенгуру волка…
— Может, и не мог, — перебил Марину Николаевну тонкий, но очень слышный девчачий голос, — только говорил, что натравит.
— Не говорил я этого! — вскинулся Валерка.
— Нет, говорил, — спокойно ответила ему та девочка в очках, которую я видел возле вольера кенгуру еще в день зоопарковской трагедии. — Говорил, я сама слышала. Ты Лешку пугал, потому что он младше. Говорил: «Вот приду сюда ночью, выпущу погулять Шамана, и он всех твоих кенгуру сожрет!» Лешка знал, что ты в соседнем доме живешь, и верил.
— Да я шутил, — затряс для убедительности обеими ладонями с растопыренными пальцами Валерка.
— Хороши шуточки, — послышался голос какой-то другой девочки. Остальные молчали. Молчала и Марина Николаевна, она стояла и смотрела то на Валерку, то на Юлю, то даже на меня почему-то. О чем-то она думала. И в конце концов сказала:
- Предыдущая
- 21/37
- Следующая
