Алиенист - Карр Калеб - Страница 22

• Предыдущая
• 22/133
• Следующая

Темный и сырой коридор вел к операционной, очень длинному помещению, в отличие от коридора – сухому и теплому, благодаря газовому камину, шипевшему в углу. Стены были оштукатурены и выбелены, вдоль каждой тянулись ряды белых шкафчиков, за стеклянными дверцами которых блистали ужасного вида инструменты. Над ними располагались белые полочки с целой коллекцией устрашающих экспонатов: правдоподобно раскрашенных гипсовых слепков человеческих и обезьяньих голов с частично вскрытыми черепными коробками, выставлявшими на всеобщее обозрение положение мозга. Многие лица были искажены в предсмертной агонии. Модели эти делили пространство с настоящими мозгами, некогда принадлежавшими разнообразным существам, а ныне погруженными в стеклянные сосуды с формальдегидом. Все свободные стены были покрыты схемами строения нервных систем человека и животных. В центре комнаты высились два стальных операционных стола, снабженных специальными стоками – они шли от середины ложа к ногам так, чтобы любая жидкость свободно устремлялась в емкости на полу. На каждом столе различались грубые очертания человеческих тел, затянутых стерильными простынями. От них отчетливо веяло разложением и землей.

Рядом стояли двое мужчин в шерстяных костюмах-тройках. У того, что был повыше ростом, костюм был скромен, но в модную клетку, у второго, пониже, – просто черный, без изысков. Лиц я толком не разглядел – электрические лампы над столами, висевшие между нами, светили безжалостно.

– Джентльмены, – произнес Ласло, направляясь прямо к ним, – я доктор Крайцлер. Надеюсь, не заставил вас долго ждать.

– Что вы, доктор, – ответил высокий, пожимая протянутую руку. Наклонившись, он шагнул в свет и я смог разглядеть его лицо, отличавшееся довольно красивыми семитскими чертами: ярко выраженный нос, твердый взгляд карих глаз и шапка курчавых волос. У того, что пониже, глазки оказались маленькими, а потное лицо мясистым, к тому же он начинал лысеть. На взгляд, обоим было лет по тридцать.

– Я – сержант Маркус Айзексон, – сказал высокий, – а этой мой брат, Люциус.

Низкий протянул руку и произнес с нажимом:

– Детектив-сержант Люциус Айзексон, доктор. – И затем чуть слышно, в сторону: – Не делай так больше. Ты же обещал.

Маркус закатил глаза и, попытавшись непринужденно нам улыбнуться, так же вполголоса бросил в сторону:

– Ну и что? Что я такого сделал?

– Не надо всем представлять меня своим братом, – настойчиво прошипел Люциус.

– Джентльмены, – сказал Крайцлер, слегка сбитый с толку этой комической перебранкой. – Позвольте представить вам моего друга, Джона Скайлера Мура. – Я пожал руки обоим братьям, после чего Крайцлер продолжил: – Уполномоченный Рузвельт крайне лестно отзывался о ваших талантах и предположил, что, возможно, вы сможете оказать некоторую помощь и моих… изысканиях, скажем так. Поскольку вы фактически работаете на стыке двух профессий, каждая из которых так или иначе затрагивает предмет моих исследований…

– Понимаю, – сказал Маркус, – криминалистика и судебная медицина.

– … То прежде всего, позвольте поинтересоваться… – продолжил Крайцлер, но тут Маркус внезапно его перебил:

– Если вы насчет имен, доктор, то тут во всем виноваты наши родители. По приезде в Америку их так волновало, чтобы дети в школе не пали жертвой антиеврейских настроений…

– Нам еще повезло, – влез Люциус. – Нашу сестру вообще назвали Корделией.

– Понимаете, – продолжал Маркус, – они учили английский по пьесам Шекспира. Я родился, когда они только начали с «Юлия Цезаря». Годом позже они его еще не дочитали, и тут на свет появился мой брат. А вот сестра задержалась на два года, им удалось продвинуться, и она угадала под «Короля Лира»…

– Я не сомневаюсь, джентльмены, что все это крайне любопытно и познавательно, – слегка ошарашенно сказал Крайцлер поднимая бровь и награждая братьев своим характерным хищным взглядом, – но вообще-то я лишь собирался поинтересоваться, что привело вас к нынешним профессиям и каким образом вы оказались на полицейской службе?

Люциус тяжело вздохнул и, закатив глаза, все так же театрально пробормотал:

– Никому нет дела до наших имен, Маркус. Я тебя предупреждал.

Маркус при этих словах почему-то заметно побагровел и решительно обратился к Крайцлеру с нарочитой серьезностью человека, в ходе собеседования вдруг осознавшего, что первое знакомство с нанимателем складывается совсем не так, как следовало бы:

– Извините нас, доктор, но и тут дело в наших родителях. Я понимаю, возможно, это не слишком интересная тема, однако мать очень хотела, чтобы я стал юристом, а мой брат… детектив-сержант – врачом. Но из этого ничего не вышло. В детстве мы зачитывались романами Уилки Коллинза, так что уже к колледжу твердо решили стать детективами.

– Поначалу нам очень пригодились навыки в медицине и в юриспруденции, – перехватил инициативу Люциус, – но затем так вышло, что мы устроились к Пинкертону[12]. Это произошло как раз перед тем, как комиссар Рузвельт пришел в Управление, и у нас появился шанс официально устроиться в полицию. Я полагаю, вы должны быть наслышаны о его принципах подбора кадров – они несколько… необычны.

Я понял, о чем он, и позже взял на себя труд объяснить это Ласло. Теодор не только подверг деятельность всех служащих Управления, в первую очередь – офицеров и детективов, тщательной проверке, что вынудило многих от греха подальше уйти в отставку, но и принялся нанимать на работу необычных сотрудников, рассчитывая таким образом потеснить с постов клику Томаса Бёрнса и таких участковых, как «Весельчак». Уильяме и «Большой Билл» Девери. Особые надежды Теодор возлагал в этом на евреев, принимая их на службу в первую очередь – он считал их людьми исключительной честности и отваги, именуя, дословно, «маккавейскими воинами правосудия». Братья Айзексоны наглядно отражали результаты трудов Теодора, хотя и воинами их – по крайней мере, при первой встрече – язык назвать не поворачивался.

– Я так понял, – отважился сменить тему детства Люциус, – что вам необходима помощь с эксгумацией? – И он показал на операционные столы.

Крайцлер внимательно на него посмотрел.

– А почему вы решили, что именно с эксгумацией?

– Так ведь запах, доктор. Его ни с чем не спутаешь. Да и положение тел указывает на то, что их извлекли из могил, а не подобрали где-то в переулке.

Ответ Крайцлеру понравился, он даже как будто просветлел.

– Да, детектив-сержант, вы абсолютно правы. – Ласло подошел к столам и откинул покрывала.

Запах сразу многократно усилился, и его дополнил далекий от приятного вид двух маленьких скелетов. Один был наряжен в полусгнивший черный костюм, на втором красовалось ветхое, некогда белое платьице. Отдельные кости по-прежнему плотно сидели в суставах, другие лежали сами по себе, на черепах виднелись остатки волос, на пальцах по-прежнему росли ногти, все они были перепачканы землей. Я собрал всю волю в кулак и вынудил себя не отворачиваться: похоже, такова моя судьба, следует понемногу приучать себя к подобным зрелищам. Но гримасы черепов, казалось, кричавших нам о неестественной смерти их несчастных маленьких владельцев, были таковы, что я долго не продержался.

Лица же братьев Айзексонов, напротив, не выразили ничего, кроме зачарованности этим видом. Маркус и Люциус подошли к столам и теперь внимали словам Ласло:

– Брат и сестра, Бенджамин и София Цвейг. Убиты. Тела были найдены…

– … в водонапорной башне, – продолжил за него Маркус. – Три года назад. Дело до сих нор официально не закрыто.

Это замечание также очень понравилось Крайцлеру.

– Вон там, – сказал он, показывая на небольшой белый столик с кипами документов и газетных вырезок, – вы найдете всю информацию об этом деле, которую мне удалось собрать. Я бы хотел, чтобы вы осмотрели и изучили тела. Все это довольно срочно, так что вам придется разобраться с этим до вечера. В полдвенадцатого я буду у Дельмонико – встретимся там. В обмен на полученную от вас информацию со своей стороны обещаю славный ужин.

• Предыдущая
• 22/133
• Следующая