Алиенист - Карр Калеб - Страница 31
- Предыдущая
- 31/133
- Следующая
– Достойно восхищения, – произнес Крайцлер. Наконец он бросил взгляд на Люциуса, чье упитанное лицо неудержимо приобретало оттенок вина. – Действительно прекрасно выполненная работа, детектив-сержант.
– И это еще не все, – ответил Люциус, зарываясь в баранину.
– Ешь помедленнее, – прошипел Маркус, – помни о своем желудке.
Люциус не внял.
– Это еще не все, – повторил он. – Обнаружилась и пара любопытных повреждений лобной и теменной костей черепа. Но если вы не против, дальше я позволю брату… детектив-сержанту Айзексону продолжить рассказ. – Ухмыльнувшись, Люциус оторвался от тарелки. – Еда настолько превосходна, что мне трудно говорить.
Маркус посмотрел на него и покачал головой.
– Тебе завтра будет плохо, – прошептал он. – И виноват у тебя окажусь я – но я тебя предупреждал.
– Детектив-сержант? – сказал Крайцлер, откидываясь на спинку с бокалом «Лагранжа». – Ваши данные должны быть поистине замечательны, чтобы вы могли превзойти своего… коллегу.
– Что ж, это действительно интересно, – ответил Маркус, – и может подсказать нам кое-что существенное. Линии расколов кости, обнаруженные моим братом, указывают на то, что удары были нанесены сверху – непосредственно сверху. В случае нападения, а таковое, безусловно, имело место, по ним можно сделать определенные выводы касательно угла удара и высоты, с которой он был нанесен. Повреждения указывают на то, что нападавший не только превосходил своих жертв физически и те находились полностью в его власти, но еще и был достаточно высок, чтобы нанести удар прямо сверху неким тупым предметом, возможно, даже кулаком, хотя в последнем мы пока сомневаемся.
Мы позволили Маркусу спокойно прожевать, но когда на смену барашку, от которого Люциуса пришлось оттаскивать насильно, пришло сочное мясо мэрилендских водяных черепах, мы стали умолять его продолжить рассказ.
– Дайте подумать. Я постараюсь изложить доступнее: итак, у нас есть точный рост детей, плюс особенности черепных повреждений – и мы получаем уравнение, решение которого подскажет нам рост нападавшего. – Он повернулся к Люциусу. – Что у нас получилось – где-то шесть футов и два дюйма? – Люциус кивнул, и Маркус продолжил: – Не знаю, насколько вам знакома антропометрия, то есть система Бертильона для классификации и идентификации…
– О, так вы ее изучали? – спросила Сара. – Мне давно хотелось познакомиться с такими людьми.
– Вы знаете работы Бертильона, мисс Говард? – удивился Маркус.
Сара кивнула, но тут вмешался Крайцлер:
– Должен признаться, детектив-сержант, не знаю я. Слышал имя, но не более.
И вот так, расправляясь с черепашьим мясом, мы прошлись но достижениям Альфонса Бертильона, французского мизантропа и педанта, который в восьмидесятых годах совершил настоящую революцию в криминалистике – точнее, в той ее части, которая занималась уголовным опознанием. Работая скромным клерком, в чьи обязанности входило перебирать досье, собранные полицейским департаментом Парижа на известных преступников, он обнаружил, что если сверять четырнадцать параметров человеческого тела – не только рост, но и размер ступни, рук, носа, ушей и так далее, – шанс, что два человека будут иметь одинаковые параметры, окажется 286 миллионов к одному. Невзирая на чудовищное противодействие коллег и начальства, Бертильон начал заносить данные по всем известным преступникам в картотек, попутно тренируя работавших с ним замерщиков и фотографов. И когда он благодаря этой информации разрешил несколько печально известных дел, перед которыми спасовали ведущие парижские детективы, к нему пришло мировое признание.
Система Бертильона быстро прижилась в Европе, чуть позже – в Лондоне, однако в Нью-Йорке ее стали использовать сравнительно недавно. Возглавляя Отдел расследований, Томас Бёрнс отвергал антропометрию с ее точными замерами и тщательно сделанными снимками как систему, требующую от его людей излишнего напряжения умственных сил, – гипотеза, пожалуй, верная, учитывая, что напрягать там было нечего. Более того: Бёрнс создал «Галерею негодяев» – комнату, набитую фотографиями всех известных злодеев Соединенных Штатов. Он ревностно относился к своему детищу и полагал его достаточным для опознания любого преступника, попадающего в руки правосудия. И, наконец, Бёрнс разработал собственные принципы детективного сыска и не потерпел бы конкуренции со стороны какого-то французишки. Но с отходом Бёрнса от дел антропометрия понемногу стала завоевывать все больше поклонников, и один из них оказался в этот вечер за нашим столом.
– Главный недостаток системы Бертильона, – говорил Маркус, – помимо того, что она требует квалифицированных замерщиков, сводится к тому, что система эта способна лишь сопоставить личность подозреваемого или приговоренного преступника с тем, что есть на него в картотеке, – под любыми именами.
Доев вазочку шербета «Эльсинор», Маркус уже было полез в карман за сигаретой, наивно полагая, что с ужином покончено. Однако его приятно удивил официант, поставивший перед ним блюдо с уткой-нырком и гарниром из мамалыги со смородиновым желе, а также бокал превосходного шамбертена.
– Прошу прошения, доктор, – смущенно начал Люциус, – но… это финал ужина или начало завтрака?
– Пока вы будете снабжать нас ценными сведениями, детектив-сержанты, еда будет поступать.
– Ну… в таком случае… – Маркус отправил в рот огромный кусок утки и закатил глаза. – Нам лучше не истощать интереса к себе. Как я уже говорил, система Бертильона не предоставляет физических улик преступления. Она не может поместить следователя на место его совершения. Но она способна существенно сократить список подозреваемых, могущих оказаться причастными к преступлению. Мы полагаем, что человек, убивший детей Цвейга, был ростом шесть футов два дюйма или около того. Даже в Нью-Йорке это сокращает список до весьма небольшого количества кандидатов. Это уже преимущество. А еще лучше то, что система приживается в новых городах, – так можно расширить поиски на всю страну, хоть до Европы, если пожелаем.
– А если человек ранее не привлекался к суду? – спросил Крайцлер.
– Тогда, как я уже говорил, – пожал плечами Маркус, – нам не повезет. – Крайцлер обескураженно глянул на него, но Маркус, насколько я заметил, смотрел исключительно в тарелку, гадая, действительно ли поток еды иссякнет, когда беседа зайдет в тупик. Затем детектив-сержант прочистил горло. – Увы, но это так, доктор, не повезет так же, как не везет Управлению с его нынешними методами. Хотя, конечно, я изучал и другие, которые в данном случае могут оказаться для нас полезными. Люциус озабоченно взглянул на него.
– Маркус, – пробормотал он, – я по-прежнему неуверен, к тому же они пока не приняты…
Тот ответил так же тихо и быстро:
– Не приняты в суде. Но в расследовании могут иметь смысл. И мы с тобой это уже обсуждали.
– Джентльмены, – громко сказал Крайцлер. – Может, вы поделитесь вашим секретом?
Люциус нервно отхлебнул шамбертена.
– Это пока теория, доктор, и нигде в мире ее плоды не считаются судебной уликой, но… – Он посмотрел на Маркуса, будто взвешивая, лишил его брат своим выпадом десерта или нет. – Ну ладно, ладно. Продолжай ты.
– Это называется дактилоскопия, – тоном заговорщика произнес Маркус.
– О, вы имеете в виду отпечатки пальцев? – спросил я.
– Именно, – ответил Маркус. – Таков общеупотребительный термин.
– Но, – вмешалась Сара, – я не хочу обидеть вас, детектив-сержант, однако дактилоскопию отвергли все полицейские департаменты мира. Научно ее выводы пока недоказуемы и с ее помощью не раскрыли еще ни одного дела.
– Не вижу в этом ничего обидного, мисс Говард, – ответил Маркус, – и, надеюсь, вы в свою очередь тоже не обидитесь, если я скажу, что вы заблуждаетесь. Наука ее подтверждает и несколько дел благодаря этой методике уже были успешно расследованы – хотя и не в той части света, о которой вы наслышаны.
– Мур, – перебил его Крайцлер, довольно резко обратившись ко мне, – я теперь понимаю, каково бывает вам порой в моем обществе. Дамы и господа, я опять совершенно потерял нить разговора.
- Предыдущая
- 31/133
- Следующая
