Зумана (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde" - Страница 74
- Предыдущая
- 74/87
- Следующая
"Боги… Руальд, ну что ты говоришь… Я ведь предал тебя… предал…"
— А что… что с твоей рукой? — Шут не мог смотреть в лицо королю. Стоял, закусив губу, боясь услышать правду. И Руальд не замедлил ее сказать.
— Сохнет. Жилы плохо срослись. Не махать мне больше мечом, Пат… Да и охотник из твоего короля теперь совсем никудышный.
— О нет… нет! — Шут отчаянно рванул камзол на Его Величестве. — Снимай! Ну же! — он дернул так, что пуговицы сами повылетали из петель. Или вовсе с треском оторвались.
— Патрик, ты чего? — Руальд не понимал. Застыл в недоумении. А Шут стащил с него камзол, потом задрал до подмышки рукав белоснежной некогда, а теперь пожелтевшей от пота и грязи рубахи.
— Сядь, — волнуясь сказал он, — пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем, просто сядь на пол, — король послушно опустился на богатый ковер, сплошь покрытый табачной крошкой и белесым пеплом от камина. — Лучше закрой глаза. Мне так будет легче. Не смотри на меня, ладно? — дождавшись удивленного кивка, Шут положил горячие, просто полыхающие ладони на уродливый кривой шрам, заметно стянувший и кожу и плоть. Сила наполнила его пальцы и хлынула безудержным потоком в это измученное, изуродованное тело.
"Мой король… Прости, прости меня…"
Шут думал об огне, смотрел на языки пламени и чувствовал, как мощь этой стихии наполняет его тело чтобы излиться из ладоней. Чтобы расправить, наполнить жизнью, выправить все изувеченное. Чтобы вернуть прежнюю силу. Чтобы возродить прежний дух.
Когда в глазах начали вспыхивать цветные созвездия, Шут понял — надо заканчивать. Он уже почти не ощущал своих ладоней, зато Руальдово плечо заметно изменилось. Оно больше не выглядело таким увечным и страшным… Пальцы Шута соскользнули прочь, а сам он почел за лучшее свалиться на ковер подле короля и закрыть глаза…
— Пат… — голос короля донесся откуда-то очень издалека. — Патрик? Что… что ты сделал?
— Мм… — Шут приподнял одно веко и улыбнулся другу, — да так… — сквозь пляшущие в глазах искры он увидел, как Руальд медленно встал и осторожно повел рукой, сначала просто приподнял и опустил, потом со всей силы сжал кулак, покрутил им и наконец размахнулся во все плечо, будто вновь стиснул рукоять своего тяжелого фамильного меча. — Ты… ты… — у короля не было слов, чтобы выразить свое изумление. Поэтому он просто рухнул перед Шутом на колени и снова схватил его в свои медвежьи объятия. — Кто научил тебя этому? Как?
Шут тихонько рассмеялся, одними глазами.
— Я познакомлю вас… Обязательно… Только не тряси меня так, я сломаюсь, — он показал королю язык и устало привалился к его плечу.
12
— Ах ты… вино кончилось! Подожди, я сейчас велю подать! — Руальд метался по всему кабинету, хватаясь за каждый предмет, просто чтобы заново ощутить, как послушна стала ему рука.
— Не… — тихонько рассмеялся Шут из своего кресла, в котором мужественно боролся со сном. — Не надо. Это плохо кончится. Я и так уже хлебнул немного…
— Почему? — король воззрился на него в удивлении. — С каких пор ты не жалуешь славное ферестрийское?
— С тех самых, когда нагрубил тебе в подземелье Брингалина… Помнишь? Ну вот… То… что я делал сейчас и вино — вещи плохо совместимые, — Шут не стал поминать магию. Как знать, где тут еще слуховые оконца скрываются? Какие слова короля и его гостя могут стать добычей чужих ушей. Подумав об этом, он сразу же стал серьезен. — Руальд… ты до сих пор не спросил ничего… — лицо короля затвердело, Шут коснулся самого больного. — Мне есть, о чем тебе рассказать. Но… не здесь. Давай… давай пойдем в сад.
Когда они вышли в гостиную, Шут понял, что еще вовсе не вечер, как ему стало казаться в наглухо зашторенном кабинете. В укрытом от всех посторонних глаз королевском палисаде было ясно и солнечно. Слепя глаза, ярко блестел никем не тронутый за всю зиму снег. Некому было его трогать… степная колдунья больше не танцевала под луной.
Наверное, Руальд тоже подумал об этом, потому как лицо его затвердело еще сильней, а глаза подернулись льдом.
Убедившись, что они отошли достаточно далеко ото всех стен, Шут взял друга за руку и тихо, но очень уверенно произнес:
— Руальд, он жив. Мальчик, сын Нар — он жив, — пальцы короля дрогнули, но в глазах отразилось все то же неверие. Страх обрести надежду. — Это правда. Правда! Он здесь… в Золотой.
Король выдернул свою ладонь из его руки. Он стиснул лицо и осел на колени, прямо в снег. Шут с болью смотрел, как сотрясается в плаче этот сильный, такой сильный прежде человек.
— Где он? — хрипло простонал Руальд. — Где он?! — этот крик разнесся, наверное по всему Чертогу.
— Идем, — Шут снова вцепился в локоть короля и потащил его к гостиной, — Вели седлать лошадей, это на самой окраине, — он говорил торопливо, боясь, вдруг Руальд снова вдруг разуверится в своем счастье. — Я не стал брать его с собой, потому что… потому что мало ли… могли ведь меня и остановить…
Но Руальд уже не слышал его. С грохотом ворвавшись в свои покои, заорал во все горло:
— Лукс! Коня мне! — почти сразу же в гостиной возник испуганный камердинер с выпученными от изумления глазами. Увидев, как король неистово размахивает обеими руками, а за полу его плаща цепляется какой-то замызганный проходимец, бедняга лакей еще больше выкатил свои и без того круглые гляделки и ринулся прочь — выполнять указание.
— Пат! — Руальд обернулся к Шуту и схватил его за плечи. — Где ты нашел его? Как?
— Да это долгая история, — в отличие от полыхающего, как факел, короля, Шут едва держался на ногах. И больше всего ему хотелось свалиться да уснуть. И не думать о том, что на самом деле эта ложь оказалась слишком тяжелой. О том, что Руальда вернул к жизни обман. О том, что язык так и не повернулся назвать Фарра сыном короля. — Да не волнуйся ты так, всех слуг распугаешь. Никуда он теперь не денется. Когда я нашел твоего… наследника, с ним не было ни одного из тех людей, которые похитили мальчика. Его просто… бросили судьбе на потеху… А какая-то безумная нищенка подобрала. Случайная женщина… Я думаю, никто из тех людей, замысливших это преступление, не знает, что ребенок здесь.
— С кем ты его оставил? — Руальд наматывал круги по гостиной, как шальной от свежего следа гончий пес.
— А… это надежные люди.
— Хорошо. Идем! Коня седлать недолго, уж небось все готово!
Он быстро зашагал через анфилады комнат к парадной лестнице. Шут едва поспевал следом.
— Постой… постой Руальд… — внезапно ему стало совсем плохо. Шут сбился с шага и, покачнувшись, привалился к стене. Скосив глаза на раздраженного остановкой короля, пытался отдышаться и унять головокружение, вместе с тошнотой подступившее к самому горлу. — Что-то мне… худо совсем.
Похоже король испугался. Заметался, разрываясь между желанием скорее увидеть сына и страхом за Шута.
— Да что с тобой, — подскочил, ухватил за плечи. — Патрик! Ты бледный, как смерть!
— Это… это нестрашно… это пройдет сейчас. Просто устал… сильно… — Шут вдохнул поглубже и хотел уже идти дальше, как вдруг невыразимый страх, словно удар под ребра, настиг его и заставил ноги подкоситься.
Как тогда в лабиринте, когда он почувствовал засаду.
Только еще хуже.
Крики… ужас… боль…
— Нет! — Шут забился в Руальдовых руках. — Нет!
— Патрик! Что с тобой? — король испуганно уставился в распахнутые безумным страхом глаза Шута. — Тебе плохо? Где больно, Пат? Где? — он заоглядывался по сторонам: — Лекаря! Лекаря сюда!
— Не… Не… надо лекаря… — Шут едва мог говорить, он вцепился в рукав друга и с трудом поднялся на дрожащих ногах. — Это не со мной плохо… Альда… мальчик, они… они там… нашли…
— О чем ты? — голос короля дрогнул. Он уже все понял, только не хотел верить.
— На них напали, — Шут закрыл лицо руками, пытаясь понять, увидеть… — Я не знаю! — воскликнул он в отчаянии. — Не знаю, что случилось! Надо туда! Скорее! Мы должны успеть!
- Предыдущая
- 74/87
- Следующая
