Шут. Книга 3 (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde" - Страница 75

• Предыдущая
• 75/86
• Следующая

3

— Пат… — Тодрик уставился на Шута своими пронзительными голубыми глазами, и было совершенно непонятно, зол он, разочарован или равнодушен. Но Шуту почему-то сразу показалось, что принц… рад. Рад видеть в унылой темнице хоть кого-то, пусть даже своего старого недруга.

— Здравствуй, Тод. Позволишь присесть? — Шут закрыл за собой дверь, дабы у гвардейца не возникло соблазна подслушивать. Он и сам не знал, отчего вдруг заговорил с Его Высочеством так, словно имел право на подобное обращение.

Принц отложил в сторону перо, которым что-то писал, когда к нему явился непрошеный гость — как и в прошлый раз Тодрик сидел за высоким дубовым столом. Его черные волосы были собраны в аккуратный хвост, одежда выглядела безупречно… А лицо сильно изменилось — стало очень бледным, утратило юношескую округлость, в глазах словно бы появилась незнакомая прежде Шуту вдумчивость.

Принц молча кивнул в сторону невысокого кресла у камина. Подумав мгновение, он и сам выбрался из-за стола и опустился на соседнее такое же.

— Ты изменился, — произнес Тодрик, окинув взглядом новый наряд Шута.

'Мы оба изменились… — Шут коротко кивнул.

И огляделся.

Да… все темницы похожи. Как бы богато их ни обставляли. И как бы хорошо ни обогревали.

Стены… непроницаемые каменные стены, лишающие возможности набрать полную грудь свежего воздуха, посмотреть на яркое весенней солнце, услышать щебет птиц, вернувшихся с юга…

— О чем ты пишешь? — спросил вдруг Шут. Он не собирался задавать таких вопросов, это случилось само собой.

Тодрик скривился, и сразу стало понятно, что сейчас принц ядовито скажет какую-нибудь гадость или просто отрежет, мол, не твое, дурак, дело. Но вспыхнувший было в голубых глазах гнев, внезапно потух. Тодрик посмотрел в огонь, потом себе под ноги и обронил:

— Просто мысли разные… Глупости…

Шут окинул взглядом приличную стопку уже исписанных — и не выброшенных! — бумаг и подумал, что 'глупости' уж точно не отнимают столько времени. А потом он понял — нет смысла ходить вокруг да около и задал гораздо более важный вопрос:

— Тод, скажи честно, ты все еще желаешь смерти Руальду?

Принц метнул на Шута острый взгляд, исполненный не то боли, не то ненависти.

— Я никогда не желал ему смерти! Слышишь? Никогда! — и сорвался из кресла, метнулся от одной стены к другой, вцепился побелевшими пальцами в край своего тяжелого стола. Он весь дрожал… и будь стол хоть немного легче — непременно перевернулся бы. — Я просто хотел быть как он! Сильным! Значимым!..

'Любимым… — звучало вместо этого в голове у Шута. — Нужным…

— А мальчик? — тихо спросил он. — Сын Руальда?

Тодрик рывком обернулся, выпустив, наконец, стол.

— Что мальчик?! Разве мальчик мертв? Разве я убил его?!

Перед глазами у Шута одно за другим проносились обрывки воспоминаний…

Фарр, завернутый в тряпье и посиневший от того, что его рот заткнут тряпокой… Руальд, зубами рвущий путы на теле младенца… Элея, запертая в темном чулане и почти обезумевшая от страха…Нищенка, прижимающая к груди грязный сверток с наследником престола… Мертвый Хирга и залитый кровью Кайза…

— А ты знаешь, что из-за тебя погиб мой друг? Что на его месте вовсе могла быть Элея? Разве ты не сделал все, чтобы Фарра не было? — спросил Шут принца, глядя прямо в светло-водянистые глаза Тодрика.

— Да! — воскликнул тот. — Да, я почти сгубил этого маленького ублюдка! Но не потому, что жаждал его смерти! У меня просто не было выбора! Я не мог поступать иначе!

— Почему?! — Шут тоже не усидел в своем кресле, резко подался вперед, как будто хотел лучше разглядеть стоящего перед собой человека. Заглянуть ему прямо в душу! — Ну почему не было?! Кто тебя неволил? Кто заставлял идти против брата?! Губить стольких людей?!

Он играл на грани… шел по узкой веревке над бездонной пропастью…

Внезапно Тодрик подскочил ближе и схватил Шута за кружевной ворот, руки его дрожали, а лицо кривилось, как будто принц боялся расплакаться. Или изо всех сил боролся с желанием убить стоявшего перед ним гостя.

— Выбор?! — он словно выплевывал слова в лицо своему недругу. — О каком выборе ты говоришь, Патрик?! — Шут застыл, боясь пошевелиться. Тодрик почти никогда не называл его по имени… — О каком выборе?! Ты думаешь, я знал, что все это кончится так?! Нет! Я не знал! Я был уверен, что мой брат двинулся умом из-за этой ведьмы! Он же в самом деле был безумен! Разве я выдумываю? Ну скажи?! — Шут качнул головой, хотя это не очень приятно, когда шею сдавливает узкий ворот. Впрочем, Тодрик почти сразу выпустил его и устало рухнул обратно в кресло, закрыл лицо руками, скорчился в дрожащий ком боли… точно хотел стать крошечным и незаметным… исчезнуть… — Я был уверен, что без труда отодвину его. Без убийств, без… этого всего!.. И просто стану королем… — он замолчал, а Шут не спешил прерывать тишину, пока принц не произнес уже совсем тихо: — Теперь я понимаю, что меня использовали. Давно понимаю… Я бы дорого дал, чтобы все вернуть назад… Только Руальд никогда мне не поверит. Даже в малом…

Вдох. Выдох.

Шут закрыл глаза и открыл их по-другому.

Вот он — принц… Обида. Горечь. Боль…

Но не ложь…

Тодрик говорил правду. Говорил просто потому, что его впервые пожелали выслушать…

Шут развернул руки ладонями кверху и, подняв, свел их над головой, собирая воедино весь свет, какой был ему доступен. Все то доброе, что мог отыскать в своей душе. Он прижал их сердцу и позволил Силе стать проводником…

А потом положил руки Тодрику на плечи и заглянул в глаза своему извечному врагу, распахнув душу настежь.

'Прости меня! — он и сам не знал, почему сказал именно это.

— Помоги нам, — прошептал Шут вслух. — Пожалуйста…

Он знал, если простого человека окунают в Поток, фальши уже не остается. Трудно лгать, когда Сила струится через все миры — насквозь… и через сердце.

Тодрик, распахнув глаза, смотрел на Шута.

— Кто ты?!

Шут осторожно опустил руки, смахнув между делом с принца остатки тревоги. Улыбнулся.

— А то не знаешь.

Тодрик встал, не сводя глаз с Шута.

— Раньше знал… теперь нет, — он мотнул головой, словно бы сам себе не веря. — Ты… как этот… — ему трудно было теперь называть своего 'учителя', - Мастер?

Шут печально усмехнулся.

— Этого человека зовут Волен, — сказал он. — И мне бы очень не хотелось на него походить.

Поздно ночью лежа в постели и обнимая Элею, Шут рассказывал ей, как было трудно и страшно… как странно было ему вытаскивать из мрака того, кто столько лет казался врагом.

— Понимаешь, — горячо шептал он, — все так перепуталось… Там было как будто два меня. Один маленький и слабый, напуганный… Тот я, которого когда-то побили друзья Тодрика… мальчишка… А другой — наверное, я сегодняшний…большой… Я смешно говорю, да? — Шут действительно терялся в словах, но Элея тихо прошептала 'нет', и он, вздохнув, заговорил вновь: — Знаешь, пока маленький боялся, большой просто знал, что делать. И делал… Я даже не думал, что умею так. Не знал. А оказалось — совсем просто… Просто, понимаешь, надо… суметь простить… — и он замолчал, смутившись таких громких слов.

— Понимаю… — Элея прижалась к нему крепче и уткнулась носом в сгиб локтя, на котором лежала. — Конечно, понимаю, Патрик…

4

Слухи в городе множились быстрей, чем блохи на бродячей собаке — Лауро постарался. Вся Золотая только и говорила, что о принце Тодрике. 'Он жив! — передавали люди из уст в уста. — Жив и давно скрывается от гнева старшего брата'. Именно так теперь думали жители королевства. Никто так и не узнал, что, на самом деле, весь год после своего бегства принц не просто скрывался, а продолжал строить козни королю.

Конечно, Шут сомневался, что Руальд по-настоящему простил брата. Слишком много долгов осталось у Тодрика на счету. Он признал их все, только от вины в смерти Нар отбивался, как мог. Принц также утверждал, что не имел никакого отношения и к войне с Ферестре. Впрочем, это и так было понятно.

• Предыдущая
• 75/86
• Следующая