Голос дороги - Крушина Светлана Викторовна - Страница 65

— Смелый, да? — ехидно поинтересовалась Илис. — Уже пришел в себя? Или тебе так понравилось? Если очень хочется, могу повторить на бис, но предупреждаю — мои телепорты направленными не бывают.

— То есть? — не понял Роджер.

— Портал может выкинуть тебя где угодно, в том числе посреди моря, — охотно пояснила Илис, радостно улыбаясь. — Хочешь попробовать?

Пробовать, конечно, никто не захотел.

Путешествие по припорошенным снегом просторам Бергонта оказалось нерадостным. Приходилось объезжать по широкой дуге все города, куда так и просилась городская душа Грэма; к дворянским поместьям тоже не стоило приближаться. Любимым развлечением бергонтских нобилей было воевать друг с другом, а в крайнем случае, задирать проезжающих через их владения путников, если вдруг под рукой не находилось подходящего соседа, готового к сражению. Компании пришлось забраться поглубже в леса, чтобы не нарваться на какого-нибудь хама голубых кровей. Путь их стал весьма извилистым, и Грэм понял, что до границы Бергонта они будут добираться очень долго. Продираться сквозь зимний лес ему не нравилось. Все остальные тоже быстро устали от затянувшегося путешествия. Лошади только чудом не ломали ноги, а люди — шеи, пробираясь по прикрытым снегом, набросанным друг на друга веткам и поваленным стволам. К тому же в лесу было голодно и очень неудобно и холодно спать. Марьяна уже хлюпала носом и чихала, остальные пока держались, но — надолго ли это? Грэм опасался, что Марьяна серьезно разболеется, а никто из их компании не понимал ничего в медицине. Но пока им относительно везло. Марьяна только чихала и вроде бы сильнее заболевать не собралась, нежелательных встреч с аборигенами удавалось избегать. Только припасы таяли прямо на глазах, как ни старались их беречь. И настал день, когда пришлось сделать выбор: умереть с голоду или рискнуть и заехать на одиноко стоящую ферму или, в крайнем случае, в небольшую деревеньку, чтобы купить еды. Что предпочесть, было очевидно.

К счастью, они выехали к поселению, прилепившемуся у самой кромки леса; на расчищенном пятачке стоял от силы пяток домиков. Всей кучей решили туда не идти, чтобы не пугать крестьян и не вызывать подозрений. Долго обсуждали кандидатуры, и в конце концов отправили Грэма и Илис, сочтя их наиболее благообразными изо всей группы.

В деревеньке их встретили не очень-то приветливо. Женщина, отворившая им дверь, смотрела с опаской. Грэм очень вежливо поздоровался и поинтересовался, нельзя ли купить у нее какой-нибудь еды? Крестьянка не очень охотно согласилась продать немного муки, сыра и пару окороков. Она предпочла бы, чтобы гости зашли в какой-нибудь другой дом, но от денег отказаться не могла. Однако, когда Грэм заплатил ей золотой монетой, она стала несколько любезнее и разговорчивее. Илис воспользовалась моментом и попросила рассказать, что происходит в окрестностях. Женщина могла сказать немногое. Деревенька в зимнее время была практически отрезана от всего мира. Что происходило в ближайшем городе, крестьянка не знала, а на вопрос о том, кто может знать что-либо, только пожала плечами: "Может быть, староста знает, но вряд ли. Давно он в город-то не ездил…" Грэм про себя порадовался такой неосведомленности местных крестьян. Это значило, что не по всему королевству идет охота за их четверкой, и при необходимости можно будет найти убежище в деревеньке вроде этой.

Еще женщина поведала, что здешний дюк Дункан с наступлением холодов носа из поместья не кажет, и хорошо-то как стало, спокойно, а то ведь все лето буянил, никак кусок земли не мог поделить с соседом, все поля в округе истоптали. Илис тут же поинтересовалась размерами лена дюка. Полученный ответ Грэма тоже порадовал. Владения были обширные, можно было продвигаться по ним, не опасаясь нарваться на неприятности.

Отъехав от деревеньки, названия которой они даже и не узнали, маленький отряд продолжил свой путь на север, не торопясь пока уезжать с земель дюка Дункана. Здесь и впрямь было очень тихо: никаких вооруженных отрядов, побоищ, даже охотничьих вылазок, столь любезных сердцу нобилей. Видно, здешний дюк и впрямь решил немного передохнуть. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Марьяна изо всех сил крепилась, но все-таки заболела по-настоящему. Так крепко, что даже в седле сама держаться не могла, и Грэму пришлось пересадить ее к себе и ехать вдвоем, ведя лошадь девушки за собой. У нее начался жар, и Грэм чувствовал, какая она горячая, и как ее колотит дрожь, видел капельки пота на бледном лбу и пересохшие губы. Больше всего он боялся, что в дороге Марьяна болезнь не одолеет, а это значит, что нужно было выбираться из леса и искать для девушки теплую постель и горячее питье.

С некоторым сожалением они покинули лес, который стал надежным укрывищем, и выехали на пустынную дорогу. Насколько хватало глаз, в обе стороны не было видно ни одного поселения, ни одного человека. В данных обстоятельствах это не слишком обрадовало Грэма, поскольку Марьяна на глазах сгорала, как свеча. К тому же, дорога поворачивала на восток, тогда как им нужно было на север. Но выбирать не приходилось.

Вскоре путешественники наехали на заставу. Дорогу перекрывал небольшой отряд хорошо вооруженных людей, возглавлял их некий рыцарь, у которого на груди красовался герб с изображением ворона. Заставу, как можно было без труда догадаться, устроил здешний дюк, измученный зимней скукой. Господин с вороном, потрясая роскошным плюмажем на шлеме, объявил, что представляет его светлость дюка Дункана, и потребовал назвать имя, звание и причину, по которой путников занесло на земли этого самого дюка. Ни Грэм, ни его спутники не желали называть ни свои имена, ни тем более звания, чем вызвали праведный гнев рыцаря. Им было объявлено, что, раз так, им придется пожаловать в замок его светлости, и его светлость сами будут разбираться с непрошеными гостями. Грэм тут же сменил тон и предложил господину рыцарю сделать вид, что они тут не проезжали. Господин же рыцарь оказался принципиальным и отказался пойти на сделку, и злорадно добавил, что, в связи с беспокойным временем, на проезд через земли его светлости требуется особое разрешение, выданное его светлостью же, а поскольку такового разрешения у господ путников, скорее всего, нет, то извольте заплатить штраф и пожаловать под крышу его светлости. Грэм мысленно прикинул соотношение сил, переглянулся с Роджером и решил, что в драку лезть не стоит. Он попытался все же настоять на своем, но ничего не получилось. Пусть на гербе у господина рыцаря красовался ворон, упрямством он обладал поистине ослиным. Грэм упирал на то, что с ними едет больная девушка, которой нужен уход и покой, но и это не помогло. Рыцарь задавил все его возражения железным аргументом: мол, его светлость будут рады оказать услугу захворавшей даме. Ничего не оставалось, как только подчиниться требованием рыцаря. Грэм, правда, так и не понял, чего же нужно дюку, зачем эта застава. То ли дюку не доставало денег, и он решил пополнить казну таким вот способом, то ли он стосковался по человеческому обществу.

Половина солдат осталась на дороге, а другая половина отправилась вместе с рыцарем сопровождать Грэма и компанию. Грэм снова стал подумывать, не распрощаться ли с настойчивыми вассалами дюка Дункана теперь же же, но отбросил эту мысль. Вооружены солдаты были не в пример лучше, не говоря уже о доспехах.

Поместье дюка оказалось расположенным неподалеку. Дом, выстроенный из сверкающего белого самистрянского камня, выглядел очень внушительно, и являл собой образчик классической архитектуры. Рыцарь, поручив коней заботам молодого конюха, протащил невольных гостей через целую галерею комнат и оставил под присмотром солдат в одной из них, а сам удалился. Грэм, все еще досадуя на себя, решил не очень-то церемониться. Он усадил дремавшую Марьяну в самое глубокое кресло, какое нашлось в комнате, и подвинул его к жарко пылающему камину. Снял плащ и перчатки, широким и весьма аристократическим жестом швырнул их на маленький инкрустированный столик, и уселся в кресло рядом в расслабленной позе. Меч, впрочем, он положил на колени. Илис, посмотрев на него, захихикала и тоже решила расположиться с удобством. Лишь Роджер остался стоять, настороженно оглядываясь.