Лунный рыцарь - Крюкова Тамара Шамильевна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/49
• Следующая

Поздний предзимний рассвет едва просочился на небосвод, а челядь в герцогском замке уже принялась за работу. Истопники растапливали печи и камины, остывшие за ночь. Повар гонял полусонных поварят, чтоб шибче поворачивались и не дремали на ходу.

Несмотря на то, что небо слегка посветлело, во дворе было еще темно. Все покрывал серый налет раннего утра, лишь в конюшне висел фонарь, отбрасывая веселый, желтый круг света. Конюх задавал лошадям корм, и его питомцы с благодарностью тянули морды к яслям. Дойдя до стойла, где обычно стоял Резвый, любимец юной герцогини, конюший остановился и озадаченно почесал затылок. Скакуна на месте не было, хотя уздечка и седло лежали где положено. В предчувствии неприятностей, у конюха желудок сдавило спазмом. Отсутствие неоседланного коня могло означать только одно: его украли. Но как? Кто мог проникнуть в конюшню и незаметно увести животное? Тем более Резвого, который никого, кроме малышки герцогини, не признавал и близко к себе не подпускал!

Конюший раздумывал о том, как будет оправдываться, когда услышал цокот копыт. Он выскочил на шум и ахнул. Маленькая герцогиня прискакала верхом на Резвом безо всякой упряжи. Вид у нее был истерзанный, и нарядное пальтишко испачкано. Подъехав к конюшне, девочка устало сползла с коня. Она едва не падала от изнеможения. Всю ночь ей пришлось голыми руками рыть плотно утрамбованную землю и вдобавок проделать неблизкий путь верхом.

От усталости Марика даже не задумывалась о том, что потребуется объяснить свое ночное отсутствие и чумазый вид. Только сейчас, увидев перед собой онемевшего от удивления конюха, она задумалась, правильно ли сделала, вернувшись домой. Дав обет молчания, она даже не могла ничего сказать в свое оправдание. Лучше было переждать в укромном месте до тех пор, пока она не выкопает клад. Все равно волноваться о ней некому, ведь Агнесса спит, а у Глеба теперь новый друг, с горечью подумала она.

— Что с вами, госпожа? Вас кто-то обидел? — испуганно подскочил к девочке конюх.

Марика помотала головой. Она похлопала по холке Резвого, словно отдавая конюху молчаливый приказ присмотреть за ее любимцем, и, не говоря ни слова, направилась в сторону дома. Она спиной ощущала недоуменный взгляд конюха.

Отсутствие ответа только пуще разжигает любопытство. Наверняка весть о ее тайной отлучке из дома в ночное время быстро разнесется среди слуг. Впрочем, людская молва ее никогда не волновала. Какая разница, что скажут люди, если у тебя совесть чиста? Другое дело, как к этому отнесется мадам Скелет. Чего доброго запрет ее под замок, и тогда вряд ли удастся выбраться ночью, чтобы завершить начатую работу.

Если бы не крайнее измождение, Марика не стала бы рисковать и уехала тотчас же. Но силы ее были на исходе. Она едва передвигала ноги. Прежде всего нужно было отдохнуть, а там ее не удержат никакие запоры, недаром она лазила по деревьям не хуже акробатки. В крайнем случае можно пройти по карнизу и спуститься по веткам плюща, решила она.

Так или иначе, Марика понимала, что до поры до времени лучше не нарываться на скандал. После встречи с конюхом девочке не хотелось столкнуться еще с кем-нибудь из челяди. Она направилась к черному ходу, но на заднем дворе несмотря на ранний час жизнь уже кипела вовсю. Девочке не оставалось ничего другого, как идти через парадное. При виде растрепанной и перепачканной дочери хозяйки даже у вышколенного дворецкого глаза полезли на лоб. Девочка снова пожалела, что возвратилась домой, но отступать было поздно. Сделав вид, что ничего особенного не произошло, она гордо прошествовала мимо остолбеневшего дворецкого к лестнице на второй этаж, где располагались ее покои.

К счастью, в столь ранний час коридоры, где располагались комнаты господ, были пустынными. Марика доплелась до своей спальни, тихонько прошмыгнула внутрь и, прикрыв дверь, вздохнула с облегчением. Теперь можно было рухнуть на кровать и проспать до самого вечера. Девочка так вымоталась, что у нее не осталось сил умыться. Даже чувство голода притупилось, несмотря на то, что со вчерашнего дня у нее во рту не было ни маковой росинки.

— Позвольте узнать, откуда вы возвращаетесь в такое время?

Резкий голос мадам Стилет раздался как гром среди ясного неба. Девочка обернулась и, к своему ужасу, увидела перед собой гувернантку. Глаза фурии метали молнии. И без того тонкие губы сжались в жесткую линию. На этот раз проступок воспитанницы переходил все границы допустимого. Классная дама была в ярости. После того как с герцогиней случилось несчастье, девчонка вконец распоясалась!

— Где вы были? Вы выглядите так, будто валялись под забором, — брезгливо поморщилась старая дева.

Марика понуро стояла, уставившись в пол. Что она могла сказать в свое оправдание? Молчание девочки лишь сильнее раззадорило мадам Стилет.

— Вам нечего сказать? Стыдно! Юная леди не должна выглядеть, как свинья! Посмотрите на ваши руки. Под ногтями чернозем, как у землекопа, — бушевала она, даже не подозревая, как близка к истине.

Марика не слушала вдохновенный монолог гувернантки. Усталость вытеснила чувство вины. Сейчас даже противный голос мадам Скелет убаюкивал. Глаза слипались. Девочка уже давно перестала разбирать слова. Если бы она могла говорить, то попросила бы прощения и, возможно, классная дама угомонилась бы скорее. Но сейчас оставалось лишь надеяться, что гувернантке самой надоест ругаться, хотя, судя по всему, это занятие доставляло ей истинное наслаждение. Постепенно молчаливая покорность воспитанницы стала все больше и больше раздражать мадам Стилет. Сначала она думала, что несносная девчонка в кои-то веки раскаивается в своем гадком поступке, но потом поняла, что маленькая негодяйка просто издевается над ней.

— Я вижу, мои слова — что об стенку горох! В одно ухо влетают, а в другое вылетают! Извольте слушать, когда я говорю! — топнув ногой, взвизгнула классная дама.

Девочка на мгновение встрепенулась.

— Все это время я терпела ваше невежество и нежелание вести себя прилично, но мое потворство ни к чему не привело. Вы совсем распустились! — в бешенстве крикнула гувернантка.

Как назло в этот момент Марика не сдержалась и широко зевнула. Это было последней каплей. Позабыв о сдержанности, мадам Стилет размахнулась и влепила воспитаннице звонкую пощечину.

Девочка отпрянула. Щека горела, но боль ничего не значила по сравнению с нанесенным ей оскорблением. Нельзя сказать, что она была недотрогой. Живя в таборе, она частенько дралась с мальчишками или в ярмарочной толкотне попадала под горячую руку какому-нибудь торговцу: на то и лавочники, чтобы таскать за уши цыганят. Но пощечина была унизительна, а Марика никому не позволяла себя унижать.

Гневные слова были готовы слететь с ее губ, но она вовремя вспомнила про обет молчания и прикусила язык. При мысли о том, что из-за злобной старой девы она могла разделить участь мертвого кузнеца, у девочки на лбу выступила испарина. Нет, мадам Скелет не дождется от нее объяснений, но и выслушивать проповеди она больше не собиралась.

Марика демонстративно сбросила пальто и сапоги, прямо в одежде улеглась в постель и с головой накрылась одеялом, показывая, что разговор закончен.

Вне себя от ярости мадам Стилет готова была наброситься на маленькую негодяйку и хорошенько оттаскать ее за волосы. Однако разум взял верх над чувствами. Как никак это была не простая девчонка, а дочка герцогини. Хлопнув дверью, гувернантка вышла из комнаты. Теперь она чувствовала себя вправе применить к воспитаннице более суровое наказание, чем простые разговоры. Вдруг мадам Стилет услышала за спиной незнакомый голос.

— Что, девчонка совсем от рук отбилась?

Гувернантка резко обернулась и увидела пожилую женщину в странной, старомодной одежде. На ней были чепец и линялая рыжая юбка, а на руке висел потертый ридикюль. Мадам Стилет еще не отошла от ссоры с подопечной, и появление во дворце старьевщицы не прибавило ей хорошего расположения духа.

• Предыдущая
• 26/49
• Следующая