За щукой по малым водоёмам - Кузьмин Константин - Страница 3

Польдерные каналы, как и любые мелководные и слабопроточные водоемы, имеют свойство основательно зарастать. Разве что в мае и первой половине июня трава не очень мешает ловле, потом же начинаются все «прелести» «болотной» рыбалки. Проблемы создает и ряска, но часто трава занимает весь объем — от берега до берега и ото дна до поверхности. Не очень понятно, как в таких условиях живет и здравствует щука. Однако, судя по тому что нередко она имеет возможность уйти оттуда в более просторный и открытый водоем, но не уходит, ее это устраивает.

Поперечный профиль польдерного канала чаще всего представляет собою пресловутое «корыто», но бывает, что в такой вот ровной «трубе» обнаруживается рельеф. Например, под одним берегом — мель, под другим — яма, если так можно назвать глубины немногим более метра. Попадаются и косые бровки, и реальные ямы, в первую очередь на торфяных польдерах. Щука такие места, как известно, очень уважает, особенно в те периоды, когда немного травы, а вода холодная.

Особый интерес представляют собой «стрелки» — места соединения и пересечения каналов. Там и рельеф прослеживается гораздо чаще, чем на «трубах», и, даже с учетом очень слабой проточности каналов, слияние воды с разных направлений как-то сказывается. По крайней мере, щука здесь проявляет себя постоянно, и взамен выловленных рыб довольно скоро приходят «свежие».

Бывает и так, что активная щука обнаруживается в тупиковых ответвлениях польдерных каналов. Здесь размер «зубастой» существенно больший, чем в среднем по польдерам.

Вообще-то уокер Dog-X Jr. Соауи лучше приспособлен» для ловли окуня. Но обитающее на малых водоемах щурьё его тоже жалует.

Не знаю, насколько это слово является употребительным в данном значении, но я впервые услышал его от Владимира Дудченко, жителя Коврова, что во Владимирской области. Затем — от рыболовов из Волгограда. И как-то оно запомнилось и прижилось в нашем кругу любителей ловли на малых водоемах.

Под «баклушей» мы понимаем очень небольшой, протяженностью редко более полусотни метров, изолированный или почти изолированный от других водоемчик. Это может быть и небольшая старица в пойме малой речки, и какая-то запруда на едва приметном ручейке, и копаный микропрудик где-то на краю деревни… По глубинам и количеству травы «баклуши» бывают очень разные. Например, перед вами может оказаться «лужа» размером 25x15 м. Забрасываете джиг с вроде бы подходящим (грамма четыре) грузом, а тонет он секунд десять… Соответственно, по приманкам и тактике рыбалка на разных «баклушах» может сильно различаться.

Как в принципе появляется рыба на некоторых «баклушах» — тех, что от других водоемов в течение всего года отрезаны, — вообще остается загадкой. Мы в таких случаях говорим, «методом самозарождения жизни». Можно еще поверить в версию, что утки заносят на лапах икру. Между тем достаточно часто ну никак не верится, что в «луже» может быть хоть какая-то рыба, но первый же заброс вызывает атаку чего-то длинного, зеленого и зубастого…

Если вы посмотрите на космоснимки (что сейчас посредством Интернета сделать очень легко), то в восточной части Подмосковья увидите россыпь маленьких водоемчиков. Ког- да-то давно торф считался легко добываемым топливом: чтобы его взять, не нужны были ни шахты, ни скважины. Соответственно, программа электрификации Московской области решалась за счет этого «подножного» полезного ископаемого. В результате теперь мы имеем изрядно подпорченный ландшафт под Шатурой и в некоторых окрестных районах. Но подпорченность — штука относительная. Нам-то с вами это скорее плюс, чем минус. В торфяных карьерах, называемых картами, очень часто присутствует щука, да и прочей рыбки хватает.

Обычно карты представляют собой такие прямоугольные структуры, отделенные друг от друга полосками суши, по которым можно пройти, а часто и проехать. Местами даже сохранились остатки узкоколейных железных дорог, построенных специально для вывоза торфа. Езда по полусгнившим шпалам на автомобиле — не самое приятное удовольствие, но расстояния порою исчисляются десятком и более километров, поэтому добраться до места пешком сложновато.

Однако самые рыбные карты, по опыту, обнаруживаются все же там, куда проехать даже на полноценном внедорожнике, не получается. Надо учитывать разгул браконьерства в нашей стране: те торфяные карты, что относительно легко доступны людям с сетками, острогами и элекроудочками, основательно выбиты. Контроля здесь, в отличие, скажем, от водохранилищ, почти никакого, чем весь этот сброд, увы, пользуется.

Есть, однако, еще один метод успешной игры в кошки-мышки с браконьерами. Торфяные карты вовсе не обязательно расположены там, где все думают. Небольшие локальные торфоразработки велись в самых разных уголках Подмосковья, не говоря уже про другие области. Бывает так, что во всей окружающей местности — сплошь супесчаные почвы, и вроде бы ни намека на торф. Но где-то вот «намек» в виде одного торфяного карьерчика (или даже нескольких компактно расположенных) обнаруживается. Про такие водоемы местные браконьеры часто даже не подозревают. Ну, может, и знают, что карьер у них под боком есть, но не догадываются, что там водится «товарная» рыба. А это как раз то, что нужно нашему брату. Другое дело, что едва ли кто-то вам такой водоемчик подарит, даже понимая, что вы будете ловить там исключительно легальными методами. Приходится все «пробивать» своими силами.

В моем родном Ступинском районе был такой секретный торфяной карьер в начале 90-х годов. Он и сейчас есть, только рыбы нет — однажды браконьеры добрапись-таки. Но тогда три или четыре сезона подряд я очень успешно ловил на том карьере, хотя сам факт его существования был алогичен. Вокруг — сухие почвы и смешанный лес, а посреди — торфяное пятно метров двести на сто. Торф оттуда почти весь вычерпали, я так думаю, еще в 70-е годы. После чего разработка заполнилась водой, и, как мы это обозначили, «методом самозарождения» там завелась щука. Крупных я в карьере не ловил — вытаскивал экземпляры в среднем около «кила». Но все равно было очень приятно — если учесть, что на водоем я наткнулся чисто случайно, просто срезая путь через лес, и никаких других «щукарей» или хотя бы следов их присутствия ни разу за несколько лет не видел.

В отличие от торфяных, они часто бывают большими по своим горизонтальным размерам, но главное глубокими. Просто торф располагается тонким слоем, а отложения песка уходят вглубь на десяток и более метров. Поэтому большой песчаный карьер (например, «Цимлянка» под Серпуховом) порою бывает сравним по запасам воды с водохранилищем (как Икшинское, к примеру). Но мы, понятно, ведем разговор о других карьерах.

Представьте: прокладывают автомобильную дорогу — не федерального значения, а «межколхозную». На пути — река, но не Волга и не Енисей, а одна из тех, что попадают в разряд «малые». А мост все равно строить надо. Значит, нужна и насыпь, не гигантская, как пирамида Хеопса, но все же. Где брать для нее грунт? Правильно — тут же, в речной пойме! Много не надо, а потому в результате выемки песка образуется небольшой карьерчик — обычно до сотни метров в поперечнике и метра под два глубиной. Или два-три разделенных карьерчика, варианты возможны.

Со временем карьеры зарастают травкой, но, как правило, не сильно, и в них заводится всякая живность. Чаще это что-то из набора «карась, ротан, верховка, окунь», но и наша с вами «зубастенькая» в малых песчаных карьерах отнюдь не редкость. Кроме того, расположение в речной пойме способствует тому, что периодически карьерные обитатели под- потываются «свежей кровью» — зашедшей во время половодья рыбой. Так что отсутствие щуки в каком-либо сезоне вовсе не означает, что «зубастая» не проявится здесь уже в следующем году. Короче, это интересный для нас тип водоемов и «минимально консервативный» в плане количественно-видо- вого состава рыбы, что еще более поддерживает интригу.