Портреты гомеопатических препаратов, ( часть 2) - Култер Кэтрин Р. - Страница 75

Наиболее часто переход скрытой псоры в хроническое заболевание и чаще всего усугубление уже существующего хронического заболевания происходят из-за горя и обиды.

Непрерывное горе или обида усиливают даже наименьшие следы дремлющей псоры до размеров тяжелых симптомов, а затем доводят их до вспышки всех вообразимых хронических страданий с большим постоянством и гораздо чаще, чем любые другие вредные влияния, действующие на человеческий организм в течение обычной человеческой жизни» («Хронические заболевания», I).

Таким образом, там, где другие лекарства не имеют успеха, всегда следует помнить о Psorinum, как при хронической подавленности («Уже так давно прошло то время, когда я чувствовал себя счастливым, что я даже забыл, как это ощущается!»), при возбуждённом состоянии со стремлением к самоубийству, так и при отчаянии.

Этот нозод неоднократно напоминал и врачам, и пациентам о том, что, хотя жизнь полна трудностей и печалей, существует в ней также и милость, к которой можно остаться восприимчивым благодаря смелости и гомеопатическому лекарству.

Без сомнения, многие пациенты типа Psorinum проявляют минимум той боязни и подавленности, какие описаны выше, но даже в своём оптимизме этот тип часто остаётся замкнутым и сдержанным; его спокойная независимость полярно противоположна более экстравертированному, зависимому и ищущему внимания Tuberculinum. Подобно Silicea, Lycopodium или Natrum muriaticum, он полагается на свои убеждения и в основном он «созерцателен» и «интроспективен» (Ортега). Но его эмоции всё-таки находят себе выход в «сентиментальности» (Кент) — необязательно романтического типа, а того рода, когда человека «трогают» дети, дом, традиции, прошлое.[26]

У сорокалетней женщины были упорные возвращающиеся головные боли, постоянно менявшие свой характер в зависимости от её месячного цикла, психического состояния и обстоятельств, которые вызывали их. Создалась клиническая картина, при которой трудно было определить подходящее для неё лекарство. Она страдала также от эпизодического сильного зуда без сыпи (особенно в верхней части рук), случающегося в постели по ночам, что мешало ей спать. Когда возникали семейные или какие-либо другие трудности, она всегда делала вид, что ничего не случилось, и всегда была привлекательным образом уверена в себе, весела и не жаловалась.

Прежде всего Natrum muriaticum уменьшил её головные боли, при помощи Arsenicum album значительно облегчились приступы ночного зуда, а Sepia разрешила некоторые из её менструальных проблем. Но ни одно из этих лекарств не искоренило её предрасположенность к частым головным болям. В поисках самого подходящего для неё нозода врач более подробно расспросил её об эмоциях. «Легко ли вы начинаете плакать?» — спросил он.

«Да, в самом деле, так, — ответила она. — Внешне я сильная и достаточно уверенная, но внутри я просто вся, как желе. Однако я плачу не из-за печали, злости или жалости к себе, но скорее из-за того, что трогает меня приятным образом: сентиментальная сиена на экране или в спектакле, какой-нибудь сентиментальный рассказ, воспоминание о каких-нибудь сентиментальных случаях, даже ужасные сентиментальные коммерческие постановки по телевизору — просто нажимается соответствующая кнопка, и я выдаю в ответ необходимую струю слез».

Pulsatilla не соответствовала полному набору её симптомов, это был Psorinum («трогательные басенки, даже когда только подумает или вспомнит о них, — всё сразу вызывает ответную реакцию сильного нервного возбуждения», Ганеман), который оказался её симилиумом.

Этот последний случай и ранее приведенный (литературный) м-р Вудхауз открывают последнюю тему в этой главе: «роль зонтика», роль укрытия, ширмы Psorinum (или любого нозода в этом отношении).

По той причине, что нозоды охватывают гораздо более широкий спектр заболеваний человечества, чем любое другое лекарство (за исключением Sulphur), их психологические портреты имеют тенденцию пересекаться со многими полихрестами. Сам м-р Вудхауз, например, является Arsenicum album со своей неординарной заботой.

Одной из сильных сторон антимиазматических нозодов является именно то, что они оказывают помощь тому пациенту, в ком картина одного лекарства противостоит картине другого. Таким образом, когда врач сбит с толку и бродит в дебрях среди множества, «кажется, подходящих» лекарств, то одно «выбранное» может вполне оказаться нозодом типа Psorinum.

Роберте писал о сикозном миазме: «Это одно из самых заметных дегенеративных последствий Порока со всей его подозрительностью, драчливостью, тенденцией причинять вред другим людям и животным… уголовным поведением… прибегает к любым и всяким способам мщения… Порождает большинство форм жестокости и хитрого предательства, наихудшие формы низкого поведения…» Патогенез препарата Medorrhinum, изготавливаемого из гонорейного гноя, даёт эту мрачную картину.

Сикоз — это последствие чрезмерных удовольствий, обжорства, злоупотребления алкоголем, неумеренности в сексе… эгоизма, алчности…» (Ортега, «Заметки о миазмах»).

Но ни первоначальные апробирования Свона (который ввел в употребление Medorrhinum в 1870-е годы), ни описания в текстах Геринга, Аллена, Кента и др., ни, что ещё примечательнее, прозаическая реальность обычной повседневной практики не свидетельствуют о том, что все те пациенты с артритными, дыхательными, желудочно-кишечными, мочеполовыми или головными болями, которым это лекарство приносит облегчение, соответствуют этой зловещей картине.

Хотя, как это бывает у большинства любых конституциональных типов, Medorrhinum может быть жестоким, дегенеративным, злобным и тому подобное, но обычный средний пациент, нуждающийся в этом нозоде, не должен нести моральное клеймо позора по той причине, что подхватил болезнь венерическим путем.

Как и можно было предполагать, гонорейный нозод в своём патогенезе имеет множество нарушений в органах мочеполовой системы. У мужчин они варьируют от специфического «рыбного» (Кент) запаха и желтоватого или прозрачного выделения из гениталий и до стриктуры, уретритов и других урологических расстройств, простатита, затвердения или воспаления яичек и других заболеваний половых органов. У женщин — циститы, киста матки, фибромы и воспаление яичников («для женщин с хроническими почечными расстройствами», Берике) и многочисленные нарушения менструального цикла: сильные головные боли перед и во время месячных, сильнейшие воспаления груди, сильные спазмы или кровотечения со сгустками крови, жгучие и обессиливающие боли в спине или яичниках, кровотечения между циклами, эндометриоз и другие формы дисменореи. Поскольку возможны бесчисленные вариации на эту тему, мы не описываем ни одного такого случая, а просто отсылаем читателя к хорошо документально подтверждённым мужским и женским разделам по «урологии» и «заболеваниям гениталий» в гомеопатической литературе. Нужда в этом лекарстве возникает при многих симптомах «сикозного» происхождения, будь то сама гонорея, неправильно леченная или подавленная несоответствующими лекарствами, или то, что перешло в миазматическую форму.

В данной главе слова «сикоз» или «сикозный» обозначают гонорею или её отдаленные последствия.

Этот препарат назначают при лечении начальных стадий гонореи (хотя по этому поводу у авторитетных лиц имеются разногласия, но Геринг подчеркнуто описывает использование этого нозода в таких случаях). Там, где эта венерическая болезнь существует в настоящем, прошедшем или упоминается в семейном анамнезе и обнаруживается у истока заболевания пациента, там следует помнить о Medorrhinum, а также о двух основных антисикозных средствах: о Thuja и Acidum nitricum.

А что касается сексуальных импульсов, то Medorrhinum может проявлять сильные сексуальные стремления («интенсивные и частые эрекции днем и ночью», Геринг) и вообще вызывать высокую сексуальную активность. Но по классическим законам противоположностей, напряжённое внимание к сексу может сменяться периодами обдуманного воздержания; этот тип может вести полное безбрачное существование по своему выбору или может быть импотентом.