Путь к Дураку. Книга первая. Философия Смеха. - Курлов Григорий - Страница 5

— Но ведь ты же говорила… — начал, было, Петя.

— Я говорила, что делал ты это раньше, когда знал, что делать это можешь, — прервала его рыбка, — а сейчас ты знаешь другое, ты знаешь, что ты — старик Петя, а Золотая Рыбка может чудеса творить.

Низко голову старик склонил, слова рыбкины понять пытаясь.

— Эх, жаль, что ветер в голове никогда попутным не бывает, — вздохнул он наконец, глянув рыбке в глаза. — Может, ты мне, дуралею старому, попроще как растолкуешь?

— Хорошо, попробую, — согласилась Золотая Рыбка, поудобнее усаживаясь на хвост. — Я не знаю, что там произошло у вас с Создателем, но в игре, где тобой играют, памяти о том, что было, ты лишён.

— Памяти, — продолжала Золотая Рыбка, — ноне способностей. Их лишить тебя нельзя, так как записаны они в природе твоей. Способность творить и способность к совершенству, которыми ты обладаешь.

— Когда ты рождался, — говорила рыбка дальше, — твой первый крик, непонятный для всех, означал следующее: «Это я — Творец. Это я — Создатель. Я пришёл в мир, мною же созданный. Пришёл радоваться и играть». Но крик этот сразу же обрывают — соской в рот и немедленно связывают по рукам и ногам, чтобы ты случайно не исполнил своей угрозы.

— Твоя задана в игре Создателя, — продолжала рыбка, — вспомнить себя. Вспомнить себя как Со-Творца, как Хозяина своей жизни. Пока ты не осознаешь это — ты марионетка. Ты кукла, которой играют, которую используют и которая не догадывается, что она кукла, А может, ей просто удобнее о том не догадываться, спокойнее? Дело это, конечно, хозяйское, но учти — если ты одел на глаза шоры, то не забывай, что в комплект ещё входят узда и кнут… Пока ты чувствуешь себя стариком Петей, ты не можешь ничего. Почувствовав себя Хозяином — ты сможешь всё.

— То ли слышал я это уже, — бормотал старик, вновь за голову взявшись, — то ли сплю я, сон видячи странный…

— Просыпайся… — тихо молвила Золотая Рыбка, — лишь пробудившись, можно осознать, что спал.

— Но как, как?! — вскочил на ноги безутешный старик Петя. — Хочу, но как? Верю, что всё могу, — но чувствую, что прежний, что старик…

— Ас себя и начни, скинь скорлупку свою кукольную, свободу твою изначальную связавшую. Дай волю кукле Пете своей, помоги ей вновь до Творца подняться, всегда в тебе жившем, позволь ей простор ощутить, разыграться дай…

— Чего надобно для этого? — расправил плечи старик решительно, хоть и со скрипом. — Говори, всё в лучшем виде выполню.

— Вспомни то, о чём уже сказано было: что мир, в котором живёшь, и себя сердешного, мирского — ты же и создал. Из чего создал? А как истинный Творец — из себя же, из знаний своих о том, каков мир быть должен; настроений своих, хороших ли, плохих ли; радости своей либо печали. Значит — коль что не так в мире твоём, причину в себе — творце. Хозяине созданного ищи. Согласен с тем?

— А как же… — как-то неубедительно промямлил старик, всё ж слушая рыбку внимательно.

Та же, хитро глазками выпуклыми поблескивая да хвостом широким обмахиваясь, продолжала:

— Хочешь жизнь свою повернуть? Себя внутри и разворачивай. Смени унылость, из которой мирок свой серый выстроил, на радость жизни Хозяйскую — а из неё всё вокруг таким же и станет. Истинная жизнь твоя-то, о которой ты. даже не подозреваешь. Готов ли к этому?

Закряхтел лишь нестарый старик, головою кивая в ответ.

— Глянь-ка в себя для начала, — говорила рыбка дальше, — ощути образ куклы своей мирской — своего состояния внутреннего, обозначь как-то, чем ощущаешь себя сейчас.

— А пнем и ощущаю, — буркнул старик, внутрь глянув. — Пеньком замшелым и трухлявым, муравьями поеденным и никому не нужным.

— Чего пню трухлявому не хватает? — ещё пуще пристаёт Рыбка Золотая. — Чего хотелось бы ему всего более, чтоб счастливым стать?

— Известно чего, — нестарый старик даже раздумывать не стал, — от трухлявости своей избавиться, надёжность и нужность свою ощутить штоб, а для того — прорасти заново, зазеленеть буйно, над лесом подняться…

Старик Петя пальцы растопырил — ветки показывая, расти стал — на цыпочки поднялся…

Заблестели глаза его, посветлело лицо…

— А ещё? — дальше пытает его Золотая Рыбка. — Ну, поднялся ты над лесом зеленью новой, а дальше? Что же — нет больше желаний у тебя — дерева?

— Маловато мне будет, — усмехнулся Петя, — высоты той маловато… Ещё выше хочу… Простору хочу, свободы штоб… Полетать бы…

— Так лети, — дозволила рыбка, посмеиваясь.

— …Взлетаю… — удивлённо сказал Петя, раскинув руки и в себя глядя. — Подымаюсь… лечу… выше… быстрее…

— А теперича вот, крылья ещё выросли, — засмеялся он. — У меня — у дерева. Теперь я — Крылатое Дерево!

— Доволен ли твой пенек? — вкрадчиво спросила Золотая Рыбка.

— Какой такой ещё пенек? Говорю же, я — Крылатое Дерево! — всё ещё веселился Петя.

— Откуда веселье-то, Петя? — рыбка его вразумляет лукаво. — Неужто позабыл о горькой доле своей?

— Дык, радостно мне отчего-то, будто птицу малую из клетки на волю выпустил, — разулыбался нестарый старик и вдруг запнулся. — …А ведь и вправду — чего это я? Не заболел ли часом? С чего лёгкость эта, безмятежность детская?

— А Хозяина ты в себе — кукле пробудил. Творца своего позабытого. Всегда он в тебе был, ждал всё — вспомнишь ли? Да только несмел ты был в неверии в себя. Лишь в игре вот нынешней, неказистой сумел волю себе дать… Сейчас, в Хозяине-то, очень многое можешь ты, а вот чего уже не полнится никак — так это в беду какую вляпаться, не Хозяйское это дело.

— Но ведь ненадолго воля такая? — забеспокоился старик Петя. — Вот, будто вновь подкатывает тоска былая, привычная… И кручина, вроде, возвращается…

— У кого возвращается? — с насмешливым любопытством поинтересовалась рыбка.

— Ну как у кого, известно — у меня, у Пети… — сказал Петя и запнулся вдруг. — Хотя постой-ка, погодь… — пробормотал он, — Петя, он кто? Пенек он трухлявый и есть… А кто я? А я — Дерево с Крылами…

— Я Хозяин Крылатое Дерево, — вскинул руки-крылья бывший старик Петя. — Я Хозяин…

Он замер, и давешняя улыбка спокойствия вновь появилась на губах его.

Какое-то время Золотая Рыбка ещё наблюдала за ним, а затем, взмахнув на прощанье золотым хвостом, негромко пробормотала заклинание и перенесла сама себя прямо в Синее море.

А неподалёку, в полуразвалившейся хижине с разбитым корытом у порога, старуха звонила на местное телевидение, правильно отвечая на вопросы, несложной викторины, главным призом которой была стиральная машина.

Человек живёт в Мире, который одновременно живёт в нём. Являясь порождением этого Мира, он синхронно отражает в себе все его качества и особенности, по сути, этим же Миром и являясь.

Это положение одинаково справедливо как для материалистических догматов, так и для метафизических описаний нашего Мира и места человека в нём.

С позиций современных воззрений на структуру Вселенной, её можно представить как многомерную голограмму, повторяющую себя в каждом своём звене, каждой частице, одной из которых является сам человек.

В эзотерических источниках как ортодоксальных религий, так и прочих оккультных учений профилирует та же идея, та же мысль: «Человек создан по образу и подобию Божьему».

Причём речь идёт не только и скорее даже не столько о внешнем сходстве, сколько о сходстве внутреннем, о единой природной основе. Человек— это «Со-Творец». Это спящий Бог. Беда которого в том, что он в большинстве своём умирает, так и не сумев осознать свою божественную суть, не сумев проснуться. Не обретя утерянного рая и счастья в нём.