Выбери любимый жанр

Лось в облаке - Лазарева Ирина Александровна - Страница 4


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

4

Утро было солнечное, ясное, оттого болото казалось приветливым и безмятежным. Вадим развлекался тем, что перепрыгивал с кочки на кочку. Ему было весело и жутко.

Кочки мягко пружинили под ногами, кое-где проступала вода, заросшая ряской, из-под ног выскакивали лягушки.

Он снова прыгнул, но то, что он принял за кочку, оказалось пучком травы, торчащей из вязкой жижи, и Вадим сразу провалился в нее по пояс. Он вскрикнул от неожиданности и попробовал выбраться, но с ужасом почувствовал, что трясина не пускает, засасывает его все глубже и глубже. Он забился в липкой, черной грязи, неистово отыскивая руками опору.

— Помогите! — отчаянно закричал он, повинуясь своему бесконтрольному страху.

Кругом царило безмолвие, нарушаемое лишь кваканьем лягушек. Вадим чувствовал, что гибнет. Неведомая сила, грозная и беспощадная тянула его вниз, в темноту.

Происходящее казалось ему кошмаром, только вот проснуться никак не удавалось. Все его существо восставало против такого грубого, несправедливого и безжалостного насилия.

— Помогите, — снова закричал он что было сил и заплакал, — мама, мамочка!

Прямо перед ним из-за кочки высунулась светлая вихрастая голова с веснушчатым носом и веселыми синими глазами.

— Заткнись, дурак, — сказала голова, — и не трепыхайся, а то еще больше увязнешь. На вот, хватайся за ветку.

Вадим судорожно уцепился за толстую березовую ветвь, и только тогда к нему вернулась способность соображать.

— Ну, чего виснешь, как дохлая рыба на крючке? Давай, подтягивайся. Да не елозь ты, не елозь. Вот так, молодчина! Давай сюда пять. Ничего, брат, я тебя вытащу, — обнадежил незнакомец, подкрепляя свои слова немалыми усилиями.

Вадим еще барахтался и скользил ногами, когда он подтянул его к себе и одним рывком вытащил на относительно твердую почву.

— Что, испугался? И правильно сделал. Какого рожна тебя сюда понесло? Ты посиди пока, отдышись, потом будем вместе выбираться.

Вадим, все еще всхлипывая, размазывал кулаком по щекам слезы и грязь. Спаситель снял с себя перепачканную майку и вытер чистым концом ему лицо.

— Не кисни, — сказал он, — мужчины не плачут. Тебе сколько лет?

— Четырнадцать, — промямлил Вадим, тоскливо ожидая привычного неодобрительного удивления.

— Здорово, — ободряюще сказал паренек, — и мне четырнадцать. А звать как?

— Вадимом.

— Вадик, значит?

— Не-е, Вадим. — Он терпеть не мог уменьшительного имени. — А тебя?

— А я — Саня, — ответил тот, внимательно разглядывая тщедушного мальчика. — Ладно, Вадим так Вадим, — согласился он и с тех пор никогда иначе его не называл.

Сам Саня был складным, крепким парнишкой, с сильными загорелыми руками и ногами. У него были очень светлые, почти белые волосы, ресницы и брови чуть темнее, большой улыбчивый рот — губы сплошь в цыпках и трещинках, — нос как нос, не большой, не маленький, неопределенной формы, а глаза неправдоподобно синие и яркие, словно две лучистые звездочки.

— Ты к бабушке Дусе приехал, вчера, из Ленинграда, верно? — все так же дружелюбно спросил Саня.

— Откуда ты знаешь? — удивился Вадим.

— У нас новости быстро расходятся. А я от вас через несколько домов живу, совсем близко. — Он поднялся. — Все, вставай, пошли уже, ступай за мной след в след, а то опять сковырнешься.

Они вышли к реке, и Саня сказал:

— Скидывай свою амуницию, будем жижу отстирывать, а то мамка заругает.

Одежду выстирали и разложили сушиться на прогретой корме баржи, торчащей из воды. Потом выкупались у берега, в голубой прозрачной воде, и сели обсыхать на песке. Было тепло и безветренно. На недвижной поверхности реки дрожал огненными бликами солнечный свет. Полуденный лес на другом берегу подернулся знойной дымкой, зыбился и струился в неверном горячем мареве.

— Ты в школе какой предмет больше всего любишь? — спросил Саня.

— Математику и физику, а ты?

— Я биологию люблю и химию, еще литературу.

— Книги я тоже читать люблю, только не романы всякие душещипательные, а фантастику и приключения.

— Да ну! — обрадовался Саня. — Айзека Азимова читал?

— Читал — «Конец вечности». Еще я Кларка люблю, Стругацких, Ефремова. Да всех не перечесть.

Они разговорились, увлеченно обмениваясь впечатлениями о прочитанном, и проговорили долго, не замечая, как летит время, что-то неожиданно вспоминая и перебивая друг друга.

— Сходим вместе в библиотеку? Посоветуешь, что взять почитать, — предложил Саня.

Вадим уже смотрел на него с обожанием. Впервые он был кому-то интересен, причем не взрослому, не родственнику, а мальчику одного с ним возраста, да еще такому сильному, такому классному, поверить невозможно! Он не насмехался над Вадимом, не дразнил, слушал его серьезно и даже спрашивал его совета.

— Сань, а что ты делал на болоте? — осмелился задать вопрос Вадим.

— Пичугу одну высматривал. Она поет хорошо. Я люблю слушать, как птицы поют.

Вадим встрепенулся:

— У меня дома тоже птичка есть — зеленушка. Она в клетке сидит и очень красиво поет. Мне ее папа купил.

На этот раз Саня его не одобрил.

— Нет, — покачал он головой, — птицу в клетке держать нельзя.

— Почему? — удивился Вадим. — Многие держат.

— Глупые, потому и держат, — убежденно сказал Саня. — Лесной певец в лесу должен петь. Птицы ведь тоже по-разному поют. На воле она жизни своей маленькой радуется, солнцу красному. А что она тебе в клетке споет? Ты ее тоску, тревогу слышишь каждый день. Разве это хорошо?

— Нет, плохо, — пролепетал Вадим, чувствуя себя преступником.

— Ты подумай, к примеру, — продолжал Саня, — сможет тебе папа купить закат солнца? Или вон, смотри, — рыба плещется, словно в серебре. Не сможет. Вот так и это. Природы руками не ухватить. Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю, — усиленно закивал Вадим. — Я как приеду домой, сразу птицу выпущу.

— Правильно, отвези подальше в лес и выпусти. Пусть себе радуется.

— Вади-им, — донесся издалека голос бабушки, — ты где?

— Я на берегу, ба!

— Сиди тут, я сбегаю скажу, что ты со мной, — сказал Саня. — Надо подождать, пока твоя одежда высохнет. Не стоит им говорить, что ты тонул, напугаем только.

— Бабушка Дуся, — позвал он, появляясь в поле зрения Евдокии Федоровны, — мы с Вадимом здесь, на берегу, загораем.

— Саня, ты, что ль? Вот славно! Ты уж за ним присмотри, золотко, а то, может, уговоришь его прийти поесть. Он у нас не ест ничего, отощал совсем. И сам с ним приходи.

— Не, баб Дусь, я не приду. Спасибо. Но за него возьмусь. Вы не беспокойтесь.

Саня вернулся к Вадиму и сказал:

— Бабушка говорит, ты плохо кушаешь?

— А что? — сразу насупился Вадим.

— Как это «что»? Я тебя завтра с собой на рыбалку хочу взять, а перед рыбалкой надо весь день хорошо кушать, а то начнешь животом урчать и всю рыбу распугаешь.

— На рыбалку?! — глаза у Вадима засияли предчувствием невероятного счастья. — Ты, правда, меня возьмешь? — Он вдруг забеспокоился. — А я рыбу ловить не умею.

— Это дело нехитрое, научу. Сейчас иди пообедай, а потом пойдем червей копать.

Вадим живо оделся. Рубашка и брюки были еще влажными, но выглядели сухими. Саня сказал:

— Ты часика через два подходи к нашему дому. Видишь, вон тот, с белым забором. Запомнил?

Еще бы не запомнить! Вадим смотрел вслед Сане, как он идет по мосткам, вдоль канала, мимо похожих друг на друга уютных изб, сложенных из толстых бревен, огороженных частоколом, — у каждого забора скамеечка под сенью тополей и берез, — и думал, что Свирица — самое восхитительное место в мире.

4
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело