Пришелец - Картер Лин Спрэг - Страница 9

• Предыдущая
• 9/32
• Следующая

Коньен уставился в догорающий костер, ничего не отвечая.

Предложение Содаспеса в конце концов было принято. Путники вновь оседлали скакунов и пустились в путь. Перед тем, как покинуть стоянку, чародей извлек из догоревшей золы костра целый и невредимый камешек и положил в свой магический кошелек. Морган успел дотронуться до волшебного камня — тот оказался вовсе не горячим. Лежа в огне, он нисколько не нагрелся. Содаспес пояснил, что таково свойство всех магических предметов: они как бы живут вне мира, подчиняясь своим физическим, химическим и прочим законам. И еще молодой маг сказал, что такой камешек называется дрюоп, что значит «огненный камень».

Не успели они добраться до ближайшей рощи, как Дикие Всадники настигли их.

Коньен увидел их первым. Дождь прекратился, и в небе повисли низкие облака, скорее похожие на тонкий туман, чем на облака, которые Моргану доводилось видеть прежде.

Бард так и замер в седле, натянув поводья. Он приложил ладонь ко лбу и вглядывался вдаль орлиными глазами, видевшими куда лучше вдали, чем вблизи. На Земле такое состояние глаз называется дальнозоркостью.

— Говорил я вам, — проворчал рапсод. — Их не меньше тридцати. И неизвестно, чего они хотят, и что с нами теперь сделают.

Содаспес побледнел.

— Полагаю, в твоем кошельке найдется какой-нибудь магический камешек, способный обратить в бегство три десятка Диких Всадников? — саркастически спросил бард.

Молодой чародей только прикусил губу, но ничего не ответил.

Осгрим вздохнул и пощупал небольшой голубой амулет, болтавшийся на кожаном шнурке на его толстой шее.

— Может стоит с ними сразиться? — пробормотал он. — Они не такие уж хорошие воины.

— Да, если учесть что на каждого из нас придется чуть меньше десятка «плохих воинов», — хмыкнул Коньен. — Это значительно повысит наши шансы.

Морган ничего не сказал, а лишь достал короткий меч, висевший у него на бедре, хотя, по правде говоря, особого опыта в обращении с этим оружием у него не было. Бард, само собой, оказался безоружен, как и полагалось святым людям, поскольку никто и не посмел бы поднять руку на человека его сословия. Осгрим вооружился чем-то вроде огромной трехметровой дубинки, увенчанной железными шишками. Моргану еще не доводилось видеть, как обращаются с таким оружием, но он полагал, что это нечто похожее на древнюю китайскую школу единоборств: там было немало подобных экзотических предметов. Правда, непонятно было, что такой палкой можно сделать против тридцати человек.

— А кто они — разбойники?

— Всадники — не разбойники. Они скачут по долинам и не признают никаких законов.

— Почему же их называют «Дикими»?

Великан-простолюдин пожал плечами:

— Я слышал о них от своего прежнего хозяина, покойного господина Юслима, — объяснил он. — Говорят, они пекут лепешки из диких трав, от которых совершенно теряют рассудок. Эти лепешки называются у них вригли. Иногда после этих вригли Всадники мучают встреченных путников, и даже закапывают их живьем в землю. Впрочем, рыть землю они не любят, и вообще не признают никакой другой работы на свете, кроме как скакать по степи. Поэтому они многих просто затаптывают заживо в землю. Впрочем, такое происходит не всегда, и зависит от того, как воздействует на них вригли. Иногда, напротив, они оказываются умиротворенно и дружелюбно настроены.

Слово «вригли» в переводе со старокофирского означало «лист безумия». Морган предположил, что это некий сорт галлюциногена, типа земного пейота. Впервые он пожалел, что не прихватил с собой энергетической винтовки.

Наконец он и сам увидел Всадников. Они скакали «лавиной» на рослых поджарых скакунах. Всадников почти не было видно — они почти слились со своими скакунами. Волосы их развевались на ветру, как гривы. Длинные сабли торчали у них из-за спины. Они сидели в седлах полунагие и мчались прямо к путешественникам. Самое страшное, что при этом не было ни звука, не считая свиста травы, рассекаемой скакунами.

Коньен направил своего коня им навстречу, поднял руку и воскликнул:

— Я — бард, посвященный в Аронне. Мое имя Коньен, я держу путь по миру по благословению Высшего обычая. Отпустите нас с миром, братья-всадники!

Всадники при этих словах осадили скакунов, но ничем не показали, что согласились с предложением барда. Двое стали перешептываться между собой, бросая сердитые взгляды на беззащитных путников, а один из них рассмеялся, очевидно, в ответ на шутку другого. Морган теребил в руках меч, размышляя, не суждено ли их путешествию закончиться, еще толком не начавшись.

Затем двое всадников подъехали поближе, поговорить с певцом, одно слово которого остановило их атаку. До Моргана не донеслось ни слова из их продолжительной беседы, и он с нетерпением ждал, чем все кончится. Сидя в седле, он обливался потом, думая, что никакой он не Пришелец, а просто Сумасошелец, раз пустился в это дикое путешествие.

Наконец Коньен приветственно отсалютовал двум Всадникам и вернулся, чтобы присоединиться к своим товарищам. При этом он ухмылялся так, будто только что задаром распил бутылочку вина.

— Я же говорил, — объявил он. — Нас пригласили следовать в лагерь этой шайки, где нас будет потчевать сам вождь. Нам предложено воспользоваться гостеприимством Всадников, — гордо заключил он.

— Так я и знал, — облегченно вздохнул Осгрим. — Я же говорил — обойдемся без драки. По всему было видно, что это гостеприимные ребята.

— Думаешь, им можно доверять? — шепнул Содаспес рапсоду.

Старый бард только пожал плечами:

— А боги их знают, парень. Но, думаю, благоразумнее было бы отказаться от предложения.

И они поскакали дальше сквозь туман, за летящей вперед вереницей Всадников, в их далекий, то ли враждебный, то ли гостеприимный лагерь, представлявший собой составленные кругом повозки с большими колесами. Такие лагеря Морган видел в старинных книгах отца, где говорилось про казаков и индейцев. За повозками щипали траву стреноженные животные, отгоняя косматыми хвостами вечернюю мошкару и опуская к сырой земле ветвистые рога. Это были антары — местный скот, напоминающий быков. Всадники были кочевыми племенами, и поэтому не могли обойтись без этих животных, составлявших их провиант в случае неудачной охоты.

Курносая веселая ребятня сразу окружила вновь прибывших. Темноволосые степные красавицы с длинными косами в пестрых нарядах со множеством юбок, шуршавших одна под другой, сидели на облучках повозок, лузгая семечки и болтая с проезжавшими мимо них Всадниками. Приветствуя незнакомцев, они скромно опускали свои раскосые глаза.

В центре круга повозок вытоптали высокую траву и развели огромный костер, бьющий прямо в вечернее небо. Вокруг него расставили многочисленные вертела, на которых вращались целые туши. Старики этого кочевого племени — самые уважаемые люди, мирно попивали из винных мехов и покуривали длинные камышовые трубки. Морган слышал о таких, но никогда прежде не видел.

Путники спешились и мялись, не зная, что делать дальше. Они боялись показаться нескромными или недовольными. Тогда Коньен, как предводитель их крошечного отряда, произнес речь в духе бардов, содержавшую приветствие и благодарность за гостеприимство.

Навстречу ему вышел высокий человек, редкого для кофирцев роста. Его желтые глаза светились, как у льва при свете костра, а громадные закрученные усы, старательно напомаженные и завитые, очевидно являлись не только его гордостью, но и свидетельством высокого положения в стае перелетных кочевников. Коньен отдал ему честь и получил в ответ благосклонный кивок, за которым, впрочем, никакого приглашения к костру не последовало.

Всадники, очевидно, ждали решения вожака. Однако вождь не торопился, разглядывая гостей. Наконец раздался голос, от которого, казалось, замерли даже языки пламени:

— Мир вам, согласно статуту, — заявил вождь, и Морган понял, что бояться больше нечего.

Всю эту ночь путники пировали со Всадниками. Это была дикая и сумбурная ночь. В небе пылали огромные звезды, такие яркие, что казались искрами, выброшенными из костра. Могучий ветер ревел под золотой луной, как поющие у костра мужчины, и высокие травы вздыхали вокруг, как вторящие им женщины.

• Предыдущая
• 9/32
• Следующая