Выбери любимый жанр

Не сказка про белых гусей - Лихоталь Тамара Васильевна - Страница 16


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

16

Надо было выбрать барабанщика. Горнистом у нас был Рево, Кто-то из мальчишек предложил Сережку Крайнова. Смещенный с командирского поста, он остался вроде как не у дел. Быть отрядным барабанщиком — почетная должность. Барабанщик, как командир, всегда впереди. Он должен быть смелым, мужественным и готовым к испытаниям. Недаром мы и песню пели про юного барабанщика. Мы уже хотели дружно проголосовать за Сережку. Но тут вдруг выступила Сима Глазкова и стала говорить, что это несправедливо: все посты в отряде почему-то занимают мальчишки. Командир — Слава. Он, конечно, достоин звания командира. Сима против Славы ничего не имеет, так же как и против  Рево — нашего горниста. Знаменосец — Генка Копылов. А что же остается девчатам? Где же равноправие? Вот она и предлагает для восстановления справедливости: пусть у нас в отряде будет не барабанщик, а барабанщица. Барабанщицей можно выбрать Люську. У нее хороший слух, она и барабанить уже научилась — привела Сима еще один веский довод в пользу Люции. Все девочки хором закричали, что  они за Люську. И хотя кандидатура Сережки была не хуже, мальчишки сдались.

— Ладно, пускай барабанщица.

Люська забрала домой барабан и упражнялась, пока родители не пригрозили выгнать ее из дому. Это доложил нам Рево. При этом в его голосе слышались нотки удовлетворения. Не то, чтобы он хотел, чтобы Люська не барабанила. Он и сам понимал, что это дело важное. Просто обычно дома за все попадало ему — сестрица умела выходить сухой из воды.

В школу они, как всегда, явились вдвоем, о чем-то споря,  кажется — кому нести барабан.

— Я обед грел, — говорил Рево, — это раз, двери запирал — два.

— Так я же воду пила. Я воду на кухне пила. Я воду пила! — твердит Люська, возмущенно подергивая плечами, как будто пить воду невесть какое важное дело. И Люська, как всегда, выходит права. — А я еще тебе галстук гладила! — вспоминает она. — Никогда больше не буду. И вообще, чтобы я теперь…

— А где же Гена? — озабоченно спросил Слава, подойдя к нам.

— Придет, — успокоила Сима, — копается, как всегда.

Действительно, вскоре в дверях показалась красная  с мороза физиономия Генки.

— Ну и холодно, — сказал он, потирая руки. — Прямозакоченел, пока бежал.

— Наверное, так бежал, — поддел кто-то Генку, — потихоньку, не спеша.

— И вовсе не потихоньку. Я приборы нес для фокусов, а они железные. Ты вот попробуй понеси железо по морозу без варежек. У меня чуть руки к железу не примерзли.

На улице действительно было морозно. По охваченным льдом дорогам вихрилась колкая снежная пыль. За окном в морозном мареве висело красное закатное солнце, дробясь в заиндевелых окнах.

— Ой, ребята, а как же Рево будет горнить? — закричал вдруг Генка, взглянув на Рево, прижавшего к губам серебряный горн. — У него губы примерзнут на морозе. Я знаю! Я когда-то лизнул языком чугунные ворота. Так потом еле язык оторвал. Он у меня целый месяц болел. На морозе металл всегда так.

Мы оглянулись на Рево.

— Да-а, — протянул кто-то.

— А ведь верно может примерзнуть.

— А может, не горнить? — забеспокоилась Люська, позабыв, что только что призывала на голову брата всякие беды. — Что, обязательно горнить, что ли?

Но Рево только махнул рукой.

Так мы и прошли весь путь от школы до заводского клуба. Впереди знаменосец — широкоплечий Генка со знаменем в руках. За ним — Рево, подняв к губам серебряный горн. Рядом с горнистом — барабанщица. Длинным строем в ногу шагал за знаменем наш отряд. А сбоку, как обычно, ходил со своими бойцами его отец-пограничник, шагал наш командир Слава.

Келючий ветер бил нам в лицо, лаяли в подворотнях встревоженные собаки, свистели с заборов мальчишки и, провожая нас, долго бежала за нами ребятня. А мы шагали вперед.

* * *

Сквозь щелку занавеса виден шумящий, волнующийся зал. Глянешь, и даже жутко становится. Народу-то сколько!

Кто-то, кажется наш бывший вожатый Яков, делает доклад. Голос его гремит со сцены. Яков клеймит английских консерваторов и их коварную политику. Но мы не слушаем его. Люська, бродя за кулисами, хватает себя руками за горло, словно хочет задушить:

— Ой, девочки, я все забыла, ой, девочки… Предостережение за грехи, — бормочет она слова своей роли, — за грехи. Ой, девочки. Значит, после сцены «А люди-то знают. Предостережение за грехи наши».

Люська исполняет роль одной старухи в Валиной пьесе, а Рево — волшебника. Он лучше всех сможет показать «чудеса». В цветастом халате, с полотенцем на голове, изображающем чалму, прижатый в углу со своими колбами, Рево охраняет свое хрупкое хозяйство, чтобы его ненароком не разбили заводские парни, таскающие какие-то щиты и скамьи. Валя потихоньку дернула меня за рукав:

— Смотри кто.

Парень, на которого я посмотрела, оглянулся и кивнул нам.

Колька! В новой рубашке, видно, недавно полученной по ордеру — мы сообразили это потому, что такая же рубашка была и на Валином Яшке, — умытый и подстриженный, Колька выглядел гораздо солидней, чем раньше. Он подошел и остановился, видимо, не зная, что сказать. И мы тоже ничего не говорили, только рассматривали его, какой он стал.

— А я сегодня чушки таскал, — вдруг похвастал Колька.

Таскать чушки и впрямь было делом трудным и весьма ответственным. Чушкой называлась раскаленная болванка, иногда порядком-таки увесистая. Ее надо было ловко выхватить клещами из печи и быстро уложить под пресс молота. Это требовало не только ловкости, силы и сноровки, но и, пожалуй, смелости. Какому-нибудь недотепе не дадут таскать чушки.

Колька сообщил нам про чушки, и мы могли радоваться, потому что мы тоже как бы были причастны к этому. Ведь из-за нас он пошел на «Арсенал». И мы на самом деле были рады. Но сейчас нам было некогда, потому что доклад уже окончился. В зале захлопали. Конферансье из заводских комсомольцев объявил, что сейчас будет показана пьеса. Зрительный зал зашумел, заерзал. Кто-то, стоящий у стены, стал пробираться поближе к сцене, на него зашикали. Послышались нетерпеливые хлопки. Раздвинулся занавес, и на сцену вышли две старушки. Это были Сима Глазкова и Люська. В темных платочках, в широких юбках до пят, они походили на бабушек, сидящих в зрительном зале.

Старушки степенно поздоровались, будто встретились на улице, и повели разговор о своих делах. Вдруг одна из них — наша Сима — очень похоже на Макарьевну всплеснула руками и зачастила:

— Ой, Степановна, слышь, что люди говорят. Мы-то, грешные, живем и ничего не ведаем. А люди-то знают.

Симка рассказала про чудеса, о которых носились слухи в городе. Поэтому зрительный зал сразу же заволновался, послышались смешки. Кто-то крикнул:

— Давай, бабуся!

А потом вышел маг и волшебник Рево, в полосатом халате, с полотенцем на голове, и на глазах изумленных зрителей быстро проделал все чудеса, о которых вели беседу старушки.

После чудес на сцену выбежали веселые танцоры — девчонка в развевавшейся юбочке и маленький казачок. Мама моя, сидевшая рядом с Макарьевной, рассказывала потом, что Машуткина бабка, которой очень понравились танцоры, громко хлопала им, а потом вдруг перестала хлопать, притихла и долго вглядывалась в светленькую девчушку, легко летавшую по сцене в нарядном костюме, и вдруг громко воскликнула:

— Да это, никак, Манька! Она самая. Боже ты мой! Лександра, ты погляди, Манька наша, — теребила она маму. — Ах, как пляшет. Ну, прямо ей в киатру идти. Ах ты, внученька, — всхлипнула Макарьевна и, притихнув, изумленно и растроганно глядела в зал, дружно хлопавший танцорам.

После вечера мы с Валей ушли домой вместе с нашими родителями. Было уже поздно, и все ребята заторопились по домам, только несколько мальчишек должны были еще отнести в школу физические приборы и другие вещи.

Генка Коп-Коп, конечно, закопался и вышел немного позднее. Он нес знамя. Как только Гена, щурясь, шагнул в темноту, откуда-то к нему придвинулись чужие ребята. Еще в начале вечера нас предупредили, что шпана хочет прорваться в клуб, в суматохе пошарить по карманам. Поэтому мы заблаговременно выставили у дверей караул — мальчишек покрепче. Они не пускали незваных гостей в зал. Те сначала напирали, ругались и грозились, потом стали упрашивать:

16
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело