Любовь и каприз - Картер Мэри - Страница 16
- Предыдущая
- 16/40
- Следующая
— Вообще не стану. — Саманта с треском захлопнула кассу, заставив Дебби испуганно выглянуть в зал. Однако Саманта не сомневалась, что та слышала весь разговор с первого до последнего слова. Секретничать в кафе было негде.
— Не станешь? — подняла брови миссис Максвелл.
— Нет, — сказала Саманта, взглядом показывая Дебби, что понимает: та все слышала. — Я решила не заниматься больше доставкой готовых блюд. Ты была права, мама, у меня нет опыта, да я и не умею делать это.
Вид у матери был удивленный:
— Но… я думала… разве ты уже не получила такие заказы?
— Получила, один, — нехотя призналась Саманта, думая, что надо бы принять аспирин. Голова у нее просто раскалывалась. — На официальный ужин в субботу. От человека, который был в гостях у Дебби и взял у нее мои координаты. Но больше я никаких заказов не приму. Это… это отнимает слишком много времени. А я не хочу такой большой нагрузки.
Ее решение обрадовало Пола — миссис Максвелл не замедлила рассказать ему обо всем. В тот же вечер, зайдя к ним домой, Пол едва успел снять пальто, как она выложила ему приятную новость. Саманта, у которой все еще болела голова, была не в том настроении, чтобы разделить их ликование. Будь ее воля, она бы им вообще ничего не сказала. Она бы просто прекратила принимать заказы, а там — пусть сами догадаются, почему. Однако ей пришлось выслушивать, как горячо поздравляют друг друга ее мать и жених, которые «так и знали, что этим кончится», и притворяться довольной, в то время как на самом деле у нее на душе скребли кошки.
Но их радость, вкупе с ее головной болью дали Саманте повод отказаться, когда Пол пригласил ее посидеть в пабе. Она сказала, что хочет побыть с ним дома. Конечно, это была правда. Но в эти минуты ее мучил стыд за то, что произошло днем, и это мешало ей с чистым сердцем принимать искренние ухаживания Пола. Ей казалось, что она предала его, да и себя тоже, и ей нужно время, чтобы успокоиться.
Хуже всего было то, что ей никак не удавалось выбросить из головы случившееся днем. Это и неудивительно, — решила она. В конце концов, женщины, которых пытались изнасиловать, нуждаются в том, чтобы все обдумать и проанализировать. Только вот ее никто не пытался изнасиловать, — горько думала она. Разве он напал на нее с применением силы? В общем-то, да. Однако ничего по-настоящему опасного с ней не произошло. Он не лишил ее невинности, не совершил ничего фатального. Да если бы он знал, что она еще девушка, он бы, скорее всего — от греха подальше! — обходил ее за километр. А в том, что ему это было невдомек, наверное, ее главное несчастье.
Наверное?!
Она до боли сжала кулаки. Вот в чем все дело! Слишком двойственные чувства она испытывает. Собственная реакция на поведение Мэтью — вот что беспокоит ее больше всего. Разумеется, ей может служить утешением, что при первой же возможности она унесла оттуда ноги. Она выскочила из его офиса как ошпаренная, как если бы за ней по пятам гнались черти. Его секретарша могла подумать бог знает что: Саманта вылетела, опрокинув мусорную корзину, и даже не сказала «извините». Уж конечно, с ролью деловой женщины такое поведение не вяжется. Но раз дело приняло такой оборот, она и сама была вынуждена поступить по-свински.
Саманта вздохнула. Все бесполезно. Она может обманывать себя сколько угодно, все равно деваться некуда: именно из-за того, что произошло в его кабинете, так ноет теперь ее сердце. Даже спустя несколько часов она словно чувствовала его прикосновения, ощущала во рту его язык. Прийдя домой, она приняла душ, села в кресло и стала разглядывать себя в зеркале, неожиданно обнаружив, что думает о себе как о женщине. Общение с Полом никогда не вызывало в ней подобных ощущений. До сих пор она думала, что такие чувства можно испытывать, лишь познав другого человека — познав в библейском смысле слова. Но оказалось, что все не так. Ответив на поцелуй Мэтью Патнема — а несмотря на все свое сопротивление она, в конце концов, это сделала, — она почувствовала, будто оказалась в другом измерении, будто ее попросту нет. Пламя, охватившее их, лишило ее способности думать. Она вся превратилась в желание. Ей хотелось, чтобы он в своих ласках шел дальше и дальше, делал с ней все то, что она запрещала делать Полу. Когда их губы слились, Саманта стала совершенно беспомощной, был даже момент, когда она готова была уступить, если бы он повалил ее на пол и…
Саманта задрожала как в лихорадке; тут же рядом возник Пол, подсел на подлокотник ее кресла и обнял за плечи.
— Э, да ты, похоже, простудилась! — озабоченно воскликнул он. — Наверное поэтому у тебя и голова болит. Здесь такие сквозняки повсюду!
Девушка пристально посмотрела на жениха, пытаясь угадать, понимает ли он хоть немного, что с ней происходит. Интересно, что бы он сказал, узнав, о чем она только что думала? Как бы он поступил, если бы, обнимая ее, вдруг почувствовал, что она грезит о другом мужчине? Что, глядя на его бледную руку с мясистыми пальцами, покрытую редким выгоревшим пушком, она сравнивает ее с другой рукой — смуглой, словно точеной, с длинными сильными пальцами, с рукой властной, как бы по праву лежавшей совсем недавно у нее на груди…
Она была противна самой себе. Боже, как только она могла такое нагородить! Ей стало стыдно. Да она в самом деле не в себе! Боже мой, нашелся желающий переспать с ней, а она размечталась о великой любви. Считает случившееся вполне нормальным и еще сравнивает этого… этого негодяя со своим женихом, с Полом! Все это было бы смешно, когда бы не было так… грязно. Да их и рядом нельзя поставить — Пола и Мэтью Патнема. Кажется, ей надо прочистить мозги.
И тем не менее Саманта вздохнула с облегчением, когда Пол решил уйти пораньше, сказав, что она неважно выглядит и ей лучше пораньше лечь спать; спокойной ночи, дорогая, увидимся завтра.
Саманта последовала его совету, однако заснуть ей оказалось не так легко. Она долго не могла найти себе места, ей было то слишком жарко, то холодно — в зависимости от того, что занимало ее мысли. Ее попытки обуздать собственное воображение оказались тщетными. Она хотела не думать о Мэтью Патнеме, но не могла себе этого запретить. И, когда ей в конце концов удалось уснуть, все тайны ее подсознания выплеснулись в навязчивый сон, предательски завладевший ее безоружной фантазией.
В течение следующих нескольких дней он не появился. Саманта, втайне надеявшаяся, что Мэтью снова заглянет в кафе, сама не знала, хорошо это или плохо. Она понимала, как в идеале должна вести себя в подобной ситуации — но разве жизнь подчиняется схемам? Почему она, заглушая голос разума, постоянно ждет чего-то и вместе с тем боится будущего? Каждый раз на исходе дня она радовалась, что ей не пришлось снова разрываться между стыдом и влечением, а наутро просыпалась с надеждой на встречу. Может быть все уляжется, и ей станет легче после вечеринки, которую она должна обслуживать в субботу. В связи с этим заказом у нее тоже масса забот и волнений.
Но вот наступила суббота. Все прошло без сучка, без задоринки. Прием проходил в доме приятеля ее бывшей университетской подруги Дженнифер Спеллман, и все гости очень хвалили Саманту. Настолько, что она чуть не пожалела о своем поспешном решении не заниматься больше этой деятельностью. В тот вечер она могла получить с полдюжины подобных заявок и все удивлялись, почему она отказывается.
По пути домой Саманта и сама подумала, что, наверное, напрасно так поступает. Но весь вечер в глубине ее души таилась надежда, что Мэтью заявится на эту вечеринку. С каким триумфом сообщит она ему тогда о своем решении прикрыть едва начатое дело. Вряд ли оно пойдет ей на пользу, но таким образом она покажет ему, какого она мнения о нем и людях его круга.
Но он не пришел, и она поняла, насколько ее переживания далеки от действительности. Она слишком переоценила ту роль, которую он отвел ей в своих играх. Она бросала ему в лицо, как ей казалось, такие тяжкие обвинения — а ему хоть бы что, он даже не потрудился оправдаться. С какой стати она вообразила, что он захочет видеть ее, особенно после той жуткой сцены в его офисе? Если офис был действительно его. А вообще-то — какая разница, его или нет.
- Предыдущая
- 16/40
- Следующая
